Вершина башни

— Это правда?

— О чем ты?

Девочка намеренно закрыла за собой дверь. Теперь только она и Шадид были в этом кабинете.

— О том, что в академии вас презирают.

Джана не могла ответить прямо. Неловко отведя взгляд, она слегка склонила голову к полу и уже это стало ответом. Ей тяжело было смотреть на то, как выглядел Шадид в этот момент. Его расширенные глаза, приоткрытые губы, неуверенная поза — все это показывало, насколько сильно он был потрясен.

— Почему? — почти шепотом спрашивал он. — На каком основании?

Лишь теперь Джена нашла в себе силы ответить на это. Ее лицо казалось виноватым, будто бы причиной случившегося была она, но даже так тяжело было поверить в то, что вся академия могла ненавидеть обычного ребенка. — Потому что наша семья не такая как раньше. Мы не богаты, влиянием не блещем. Обычная семья, вот окружающие и не могут смириться с тем, что нам удается оставаться с ними на одном уровне.

— С тобой тоже так обращаются?

Джана снова замолчала, не зная что тут ответить. Шадид, все еще не желавший верить в это, буквально закричал:

— Учителя тоже тебя игнорируют?!

— Не все. — Джана попыталась улыбнуться Она подошла к столу, положила на него свои небольшие ладошки и с толикой надежды заговорила. — Например, Кальт Феран, наставник кандидатов в рыцари, очень хорошо относится и ко мне, и к Раифу.

— Но ты не кандидат.

— Но это не мешает нам с ним общаться, верно?

Дыхание Шадида участилось. Обессилив, он рухнул обратно в кресло и запрокинул голову. Джане было тяжело смотреть на него в этот момент. Образ сильного и уверенного в себе старшего брата никак не был похож на то, что она видела сейчас перед собой.

Обойдя стол, она намеренно подошла ближе и взяла в свои ладони руку Шадида. Ничего не говоря, она просто с улыбкой посмотрела на него, и это снова вернуло его в чувства.

— Прости, — виновато заговорил Шадид. — Я думал, что делаю все правильно. Я хотел как лучше.

— Я знаю.

— В моей жизни академия была лучшим периодом. Именно в это время я познакомился со многими очень хорошими людьми. Каждое мгновение там казалось мне тем самым детством, которое должны испытать все.

Джана улыбалась. Она и без этих его слов понимала, что для Шадида то время было лучшим. После ухода из академии и исчезновения их отца он столкнулся со многими трудностями: болезнь и смерть матери, воспитание детей, поддержание бизнеса, долги, предательство, разорение.

— Ты помнишь это место таким, каким оно было в прошлом, — отвечала Джана. — В том самом прошлом, когда наша семья была еще на коне. Поэтому для тебя это время было действительно лучшим в жизни.

— А для вас нет?

Джана вновь широко улыбнулась, но так ничего и не сказала. Ее молчание, как обычно, говорило само за себя.

Устало запрокинув голову, Шадид покачал головой и вновь виновато заговорил:

— Теперь я понимаю почему Раиф так не хотел ходить в академию, но почему ты ничего не говорила? Ты же старше его, и это значит, что ты столкнулась со всем этим намного раньше.

— Возможно, я просто не хотела тебя разочаровывать? Мне нравилось слушать твои рассказы о прошлом. К тому же, несмотря на неприятие окружающих, академия — это действительно то место, в котором можно научиться многому.

Не в силах смотреть на лицо Джаны, Шадид закрыл его ладонью. Вплоть до этого момента, несмотря на все проблемы, он гордился тем, что хотя бы смог обеспечить счастливое нормальное детство своим младшим, но и это теперь казалось сомнительным достижением.

— Мне очень стыдно перед вами, — разочарованно говорил Шадид. — Я не должен был заставлять вас.

Джана лишь продолжала печально смотреть на него. Она понимала, какой шок это был для ее старшего. Она также знала с какими трудностями ему приходилось сталкиваться, и потому не хотела добавлять ему еще больше проблем.

Смотря сейчас на своего старшего, который уже буквально не имел сил продолжать справляться со всеми трудностями, Джана подумала:

«Он был воспитан как мечник, а не как торговец. Наш отец совмещал в себе оба этих таланта, но это дано не каждому. Неудивительно, что с тороговлей у него не завязалось».

Внезапно раздался тихий стук в дверь. Услышав его, Джана и Шадид сразу отвлеклись и подняли свои взгляды. Когда входная дверь все-таки приоткрылась, на пороге появилась фигура человека, которого никто не ожидал увидеть в такой час.

— Прошу прощения… — заговорил Кальт Феран, бегло осматривая рабочий кабинет. Он заметил Шадида, и стоявшую рядом с ним Джану почти сразу, но не стал ничего говорить, пока они были так насторожены и удивлены.

— Наставник кандидатов? — вслух вымолвила Джана, и лишь сейчас Шадид все понял. Снова переведя взгляд со своей сестры на незваного гостя, с толикой напряжения Шадид спросил:

— Тот самый?

Кальт прошел в комнату и дверь за ним тихо закрылась. В этот момент и Шадид, и даже сама Джана временно забыли о том разговоре, что был у них недавно. Все их внимание сосредоточилось на королевском рыцаре, который решил их посетить.

— А вы старший брат Джаны и Раифа? — уточнил Кальт, смотря на Шадида.

Лишь пары секунд оказалось достаточно для того, чтобы понять каким человеком был Кальт. Он вел себя сдержано, говорил уверенно, но смотрел на Джану и ее брата с такой добротой и сочувствием, будто бы сам был им близким родственником.

Когда Шадид понял, что Кальт в отличие от первого гостя не представлял угрозы, он осторожно вытянул свою ладонь из рук сестры и поднялся на ноги.

— Все верно, — заговорил Шадид уже намного спокойнее.

— Что-то случилось?

— Я хотел немного поговорить.

Джана, будто сразу восприняв эти слова за какой-то знак, быстро обогнула стол и уже двинулась в сторону выхода, как заметила на себе пронзительный взгляд наставника кандидатов. Тот, покачав головой, указал ей на одно из кресел в кабинете и мягко добавил:

— Ты можешь остаться, если хочешь.

Джана неуверенно посмотрела на брата. Если бы тот сказал, она бы сразу ушла, но Шадид лишь кивнул и на этом все решилось. Джана прошла в центр комнаты, села в кресло и расслабилась. Как ни странно, но и Шадид, и

Кальт последовали ее примеру. Они оба подошли к соседним сидениям, стоявшим друг напротив друга, и уселись в них. Одним словом, все понимали, что разговор предстоял долгий.

Первым заговорил Кальт:

— Сначала я бы хотел сказать, что я все слышал.