Версты

Перебрасываюсь. Частность. Срочность.

Новый Год в дверях. За что, с кем чокнусь

Через стол? Чем? Вместо пены — ваты

Клок. Зачем? Ну, бьет — а при чем я тут?

Что мне делать в новогоднем шуме

С этой внутреннею рифмой: Райнер — умер.

Если ты, такое око смерилось,

Значит жизнь не жизнь есть, смерть не смерть есть.

Значит — тмится, допойму при встрече! —

Нет ни жизни, нет ни смерти, — третье,

Новое. И за него (соломой

Застелив седьмой — двадцать шестому

Отходящему — какое счастье

Тобой кончиться, тобой начаться!)

Через стол, необозримый оком,

Буду чокаться с тобою тихим чоком

Сткла о стило? Нет — не кабацким ихним:

Я о ты, слиясь дающих рифму:

Третье.

Через стол гляжу на крест твой. Сколько мест —? загородных, и места Загородом! и кому же машет Как не нам — куст? Мест — именно наших И ничьих других! Весь лист! Вся хвоя! Мест твоих со мной (твоих с тобою). (Что с тобою бы и на массовку — Говорить?) что - мест! а месяцов то! А недель! А дождевых предместий Без людей! А утр! А всего вместе И не начатого соловьями!

Верно плохо вижу, ибо в яме, Верно лучше видишь, ибо свыше: Ничего у нас с тобой не вышло. До того, так чисто н так просто.

МАРИНА ЦВЕТАЕВА

Ничего, так по плечу и росту Нам — что и перечислять не надо. Ничего, кроме — не жди из ряду Выходящего, (неправ из такта Выходящий I) — а в какой бы, как бы Ряд вошедшего б?

Припев извечный: Ничего хоть чем-нибудь па нечто Что-нибудь — хоть издали бы —? тень хоть Тени! Ничего, что: час тот, день тот, Дом тот — даже смертнику в колодках Памятью дарованное: рот тот! Или слишком разбирались в средствах? Из всего того один лишь свет тот Наш был, как мы сами только отсвет Нас, — взамен всего сего — весь тот свет!

С нез астр о енн евшей из окраин —

С новым местом, Райнер, светом, Райнер!

С доказуемости мысом крайним —

С новым оком, Райнер, слухом, Райнер!

Все тебе помехой Было: страсть и друг. С новым звуком, Эхо! С новым эхом, Звук!

Сколько раз на школьном табурете:

Что за горы* там? Какие реки?

Хороши ландшафты без туристов?

Не ошиблась, Райнер —рай — гористый,

Грозовой? Не притязаний вдовьих —

Не один ведь рай, над ним другой ведь

Рай? Террассами? Сужу по Татрам —

Рай не может не амфитеатром

Быть. (А занавес над кем то спущен...)

Не ошиблась, Райнер, Бог — растущий

Баобаб? Не Золотой Людовик —

Не один ведь Бог? Над ним другой ведь

Бог?

НОВОГОДНЕЕ

Как пишется на новом месте? Впрочем есть ты - есть стих: сам и есть ты -Стих! Как пишется в хорошей жистн Без стола для локтя, лба для кисти (Горсти).

— Весточку, привычным шифром! Райнер, радуешься новым рифмам? Ибо правильно толкуя слово Рифма — что — как не — целый ряд новых Рифм — Смерть?

Некуда: язык изучен. Целый ряд значений и созвучии Новых.

— Досвиданья! До знакомства! Свидимся — не знаю, но — споемся. С мне-самой неведомой землею — С целым морем, Райнер, с целой мною!

Не разъехаться — черкни заране. С новым звуконачертаньем, Райнер!

В небе лестница, по ней с Дарами... С новым рукоположеньем, Райнер!

•— Чтоб не залили держу ладонью. — Поверх Роны и поверх Кагодп'а, Поверх явной и сплошной разлуки Райнеру — Мариа — Рильке — в руки.

Марина Цветаева е 1 1 е V и е, 7-го февраля 1927г.

СЕМИЛЕТЬЕ

1914-1921

Когда насыщенный грозою И сладкий воздух еще спал, И каждый полон сам собою Тяжелых туч не замечал. Когда привычкою постыдной Влачился жизни пестрый хлам. Тогда впнмал в глуши обидной Я первым огненным словам.

На белой койке лазаретной, Невольник европейских битв, Я услыхал едва заметный Напев неслыханных молитв. Но всех судеб и всех наитий Еще не мог я различать, И лишь молил я —- прекратите Любой ценою — убивать. I

А те, кто свой порыв румяный Несли покорно на убой, Кичася каждый новой раной, Мне говорили —? Бог с тобой! Смешны твои больные бредни, Чужой пришлец чужой страны, Мы правы, рыцари последней И очистительной войны.

1ЕТЫРЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Да точно. И бесспорно правы В своем безумстве были вы. Да облака грядущей славы Коснулись вашей головы. Но если бы тогда вы знали Конец готовится какой, Вы лучше б сердце растерзали На части собственной рукой.

Для старой прелести уюта, Что нежит бранные сердца, И я оттягивал минуты Неотвратимого конца. Лишь на исходе семилетья Сплошных ударов и могил Душою в новые столетья Освобожденной я вступил.

Что скрыто в будущем —? не знаю,

Но не страшит ничто меня,

И без сомнений принимаю

И свет, и жар и боль огня.

И без унынья, без печали —

Один всего — последний раз

В зелено-золотые дали

Я погружаю слух и глаз. —

Невозвратимые затеи!

Теперь мне вспомнить вас не жаль.

Зарницы в липовой аллее,

Полурасстроенный рояль,

И воздух — грузный от сирени,

Или столичных зал паркет,

И над рекой в окошках тени,

И в рыхлом снеге скрип карет.

Или изгнанье доживая От русских далеко равнин, Под непрерывный шум трамвая И трехсаженный взлет витрин,

Где в свете газа замогильном Плывет людской поток, спеша, Пусть в грохоте автомобильном Еще промчится раз душа.

Но упоительней нет муки Еще не знать, а только ждать: Они идут —? иные звуки, Другой закон и благодать. Еще глаза полузакрыты, Но верой верую одно — Вступаем в новые орбиты, Проходим новое звено.

Оставив на мгновенье землю, Уйди наверх — в большую тишь, II песню ту, которой внемлю Открытою душой услышь, Как пробивая снег сознанья Весенней негой горячи, Гремят, музыка мирозданья, — Голубокрылые ручьн.

А вы, друзья — вы, с кем я вырос,

Когда не поняли меня,

Когда к вам вековая сырость

Не подпускает чар огня,

Когда и этими словами

Вас потревожить я не мог,

Тогда поймите — я не с вами,

А с теми, кто пришел и сжег!

Париж. Август 1921.

ЧЕТЫРЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

ПОЛЕТ

Как это случилось на белом свете Сказать вам несколько слов? В сером, сыром английском рассвете Лететь самолет готов.

Зеваки стоят с ночи толпами, Толпа развлеченья ждет. Механики бегают, льют пудами в большой живот.