Ветер перемен, часть первая

– Как вторые сутки?!
– даже в полумраке стали видны белки Витаминных вытаращенные глаз.
– Вот так, стоя?

– Ха, а мебель нам не полагается!
– невесело усмехнулся ефрейтор и привалился к стене, видно уже привык.
– Мы же не арестованные, а временно задержанные. Нам ни хавчик, ни ссальчик не полагается.

– В смысле?
– не понял Серёга.

– В смысле, что в туалет даже выводить не полагается. Вы что, на губе никогда не были? Не знаете в чем разница ?

– Ну не были...

– Ну кто-нибудь из роты или взвода ведь точно был!
– уверенно сказал ефрейтор, - Они что ли не рассказывали? Вы откуда, кстати?

– 23-й...
– коротко ответил Сергей.

– Танкисты?

– уточнил ефрейтор, - Ну ваши тут точно часто бывают - соляру немцам же толкают.

– Музыканты мы, из оркестра, - встрял Малов.

– Аааа, сачки!
– радостно протянул ефрейтор и остальные трое тоже заулыбались, - Не всегда коту Масленица и вы попались!

Ефрейтор прямо на глазах ожил, словно ему была какая-то выгода от того, что "сачки" попали на губу.

– Так а как быть с туалетом?
– Виталий попытался увести разговор от вечной темы "сачков", которая и мне надоела ещё в прошлой жизни.

– А вот же он!
– совсем развеселился ефрейтор махнув рукой в дальний угол. Там стояло слегка помятое ведро со следами ржавчины.

Бляяя, я уж думал, что кошмар с туалетом по пути в Германию в эшелоне никогда не повторится! Смогу я при всех пожурчать в ведро?

– Только о серьезных делах забудьте!
– вспомнил ефрейтор, - Терпите пока вас не переведут в арестованных.

– Я об этом мечтал с детства!
– не выдержав, съязвил я.

– Ну, наслаждайся теперь!
– снова весело заржал ефрейтор.

Я слегка опёрся о стену и попытался расслабиться, насколько это было возможно. Хорошо хоть, что сейчас зима и на нас шинели, в тонкой гимнастёрке так вот не прижмешься. Да и моча в ведре не так воняла в холоде.

– А чё вы все толпой за бухлом поперлись?
– ефрейтор желал продолжить общение.

– Кто сказал, что за бухлом?
– Сергей видимо тоже был не против поболтать.

– Ну а зачем ещё?
– удивился ефрейтор. Ну да, зачем ещё может идти солдат советской армии в самоволку? Не в музей же! Логично, чо!

– Да мы из ГДО шли, танцы там играли, - Сергей криво улыбнулся, - а нас повязали.

– Ха, вот это номер!- все четверо старожил камеры радостно загоготали.
– Вы их, значит развлекали, а они вас - на губу! Отблагодарили! Ну, умора!

– Да там, начальник патруля неадекватный попался!
– зачем-то стал объяснять Малов.

– Ага, хорошие кончились, а вам злой попался!
– веселье набирало обороты.

– Ну, вам тоже хороших не досталось!
– Жека решил перевести внимание на весельчаков.
– А вы за шнапсом, что ли ходили? Все четверо?

– За ним, родимым, - ласково проговорил здоровый парень из угла.
– Праздник всё -таки, как-то западло одеколон хлебать, хотелось чего-нибудь цивильного.

– И как, добыли?

– А как же!
– гордо ответил здоровяк.
– Только не повезло. Патруль засаду сделал прямо у магазина. Внутрь пропустили, а на выходе взяли.

– Ну патрульным тоже нужно Новый год отметить!
– теперь пришла очередь нам посмеяться.

– Эт, да...
– угрюмо пробасил здоровый.
– Уже вылакали, наверное.

Я перестал прислушиваться к разговору и стал прикидывать варианты нашего ближайшего будущего.

Когда и кто обнаружит наше отсутствие? Сидельцев среди музыкантов оркестра никогда не было, ни среди срочников, ни, тем более, среди старшего поколения. Всё -таки интеллектуальный уровень людей занимающихся музыкой заметно отличался от общевойскового. Это я заметил ещё в карантине. Во время коротких перекуров между занятиями, в разговорах на разные темы, я, к своему удивлению обнаружил почти пещерный уровень развития " молодых строителей коммунизма"! И это были ещё "лучшие люди", как нам сообщили на последней комиссии в Союзе, перед отправкой в Германию. " Годен к службе в режимных частях!" - так сказал мне начальник комиссии и, на мой вопрос, что это означает, объяснил, что за границу отбирают лучших призывников, чтобы показать товар лицом Европе. А лицо оказалось, так себе, не очень симпатичным...

При изучении уставов я как-то пропустил условия прибывания на гауптвахте защитников Родины и теперь мне представилась возможность ощутить их в реальности. Сейчас поздний вечер, вернее ночь, да ещё новогодняя. Отбой в полку уже прошёл. Старшина дожидаться нас в студии не будет, обычно мы сами приезжали, разгружались и шли в казарму. На КПП, если бы мы до него добрались, просто, наверное отметили прибытие и всё, хотя и это далеко не факт. Через него мы не выходили, так что и возвращение отмечать не обязательно. Значит до утра? Это, как минимум. И ещё вопрос что понимать под утром. После обычных танцев в субботу, старшина давал нам самим решать идти на завтрак или поспать лишний часок, хотя и у него случались заскоки и он приходил на общий подъём и гнал нас на зарядку. Но в Новый год такого заскока точно не будет, он сам будет спать. "Только бы не до обеда!" - мысленно взмолился я. "Нам же ещё играть завтра!" Но как показали дальнейшие события именно до обеда он и спал. Закон Мэрфи или в российской интерпретации - закон подлости. Уж если херня случается, то - по максимуму!

К утру задремали все, умудряясь не упасть. Грубая, шипастая штукатурка, впившись в спину, не давала сползти по стене. Может для этого её и сделали такой? А что, хоть какая-то забота...

Я очнулся от сонной одури, сном это назвать было нельзя, от журчания, доносившегося из угла с ведром. Резко запахло старой, настоявшейся мочой. Блин, мне тоже предстоит такая процедура, а для меня это совсем не простое дело. Почему -то с детства с этим были проблемы. Впервые осознал это ещё до школы, когда летом меня отвезли погостить к двоюродным братьям. Вот у них проблем с этим делом не было, а был перекос в другую сторону: оба, Сергей и Вовка случалось пудили в постель. Поэтому их мама, сестра моего отца, поднимала их каждую ночь и заставляла справлять нужду на ведро, так как общий туалет был даже не во дворе, а в конце улицы. И вот тут-то я , под внимательным взором посторонней женщины не мог выдавить ни капли, хотя они, естественно имелись. Она настаивала и не пускала меня обратно в кровать, где, отписавшиеся братья уже успевали уснуть. Видимо это произвело на меня такое впечатление, что наложило печать "не ссать на публике" на всю жизнь.

Я оглядел наш "ночной отель". Кроме, застегивающего ширинку ефрейтора остальные спали. Женька хрипел перебитым в школьной драке носом, Малов пустил слюну. Завтракает во сне или вспоминает девчонок виснувших на нём в немецкой школе?

Лучшего момента точно не будет. Ефрейтор уже уютно устроился в углу, между двумя стенами и надвинул шапку на глаза. Я отлепился от стены и боком проследовал к воняющему ведру. Закрыл глаза, представил себя в роскошном туалете Хилтона в Барселоне и - о, блаженство! Может если бы в моём детстве я что-то бы слышал о Хилтоне я бы решил эту проблему? Но, к сожалению Хилтон тогда существовал в другом измерении...

Теперь, по крайней мере ждать гораздо легче.

Насчёт питания сокамерники нас не обманули. Никакого завтрака нам не принесли. Не дали даже воды. Интересно, её тоже не полагается или просто наши тюремщики вообще забыли о нашем существовании?

Глава 18

Народ, с кряхтеньем, оханьем и позёвыванием потихоньку стал приходить в себя.

– И долго нам ещё это?
– пробурчал Лёха Брусков. Неужели он всё это время молчал? Что- то совсем его не было слышно.