Ветер перемен. Книга вторая

Камень на камень,

Кирпич на кирпич.

Умер наш Ленин

Владимир Ильич.

– Шурик, поосторожнее с такими шутками!
– проворчал Конюшков.

– А это и не шутки? Умер же!
– ответил я.

– Ленин и теперь живее всех живых!
– продекламировал с пафосом, неугомонный Вася.

– Иди уже на пост!
– подтолкнул его Конюшков?

– Как это?!
– возмутился Вася.
– А где вот это вот всё: "Стой, лежать, ползи, а то стреляю" ?

– Ой, балабол...
– вздохнул Конюшков.
– Шурик, пошли!

– А, я ещё вспомнил!
– прокричал Вася нам вслед.
– Это, как его?

– Хэнде хох, во!

Мы прошлись по всем постам и сменили часовых.

В караулке обнаружился налаженный быт. Кто-то даже притащил из студии наши нарды. Эта игра пользовалась просто сумасшедшим успехом у всех музыкантов. Я-то её увидел впервые как раз в оркестре, но все сверхсрочники были просто помешаны на ней и могли играть непрерывно часами напролёт. Смена, которая должна была спать вся была здесь, за столом и наблюдала баталию между Студниковым и Ключным.

– А почему не спим?
– спросил заходя в караулку Конюшков.

– Да не успели ещё устать, - отмахнулся Студников.
– Вася, ходи!

Ключный бросил кости.

Мы, сменившиеся с поста, обязаны были бодрствовать, не покидая караульного помещения. Меня нарды совсем не интересовали и я, выбрав уголок подальше от игроков и болельщиков попытался поразмышлять о дальнейших своих действиях.

Что мы имеем? Всю ближайшую неделю с хвостиком, мы топчем брусчатку полка в качестве часовых. Всё остальное время сидим как арестанты в караулке. Чем можно заняться? По уставу - ничем! Даже читать ты мог только устав караульной службы и больше ни одной посторонней буквы! Хотя, скорее всего, на это наше оркестровое начальство посмотрит сквозь пальцы. А вот что насчёт гитары, например? Я бы посочинял чего-нибудь.... Нужно будет спросить у старшины. А чем заняться в данный момент? Можно повспоминать музыку и тексты хороших вещей, которые потом, по выходу из заточения, мы и разучим с группой. В голове сама собой зазвучала прекрасная мелодия. Что это?

Wish you were here, - женский нежный голос возник на фоне гитарных аккордов. Ну да, Ричи Блэкмор и его жена. А я сразу вспомнил Габи. Волна нежности поднялась откуда-то из глубин души и затопило всего меня. Господи, какое же чудо ты мне подарил! Как его сохранить, не потерять, как в прошлый раз?! Как она там без меня, моё солнышко? Я её, конечно предупредил, что если вдруг пропаду, значит начались учения и выбраться из полка я не могу. Выдал, так сказать страшную военную тайну! Но ей от этого не легче, как и мне.

– Шурик, ты где?
– Жека помахал перед лицом ладонью.
– Всё о своей Габриэль мечтаешь?

– Мечтаю, Жека, угадал!
– вздохнул я.

– Так ты ж к ней только вчера бегал!
– улыбается земляк.

– Именно, что вчера! Это же чёртова уйма времени прошла!
– негодую я.
– Ладно, садись рядом. Чего хотел?

– Да я вот про Малова думаю, - сказал Женька присаживаясь на свободный край длиной скамьи.
– Чего это его так быстро от нас перевели?

– А ты, что ли жалеешь?
– удивился я.
– Вот уж зря! Как говорят у нас в Чечне: Малика бричка дац, лошадка - исключительно дик ду!

– Как, как ты сказал?
– засмеялся Жека.
– Это что значит?

– Это, скажем так, вульгарный чеченский язык. Малика - это популярное женское имя. Бричка - это телега или воз. Дац - нет. Ну, то есть чего- то нет. А дик ду - очень хорошо. Получается перевод русской поговорки. Думаю, ты уже сам понял какой.

– Малика бричка дац, - повторил Жека и просияв выдал.
– Аа, понял! Баба с возу, кобыле легче! Лошадка исключительно дик ду! Ой, не могу!

И чуть не упал от смеха .

– О, молодые веселятся, - оглянулся на нас Студников.
– Над чем ржём? Поделитесь, мы тоже хотим.

– Мы о своём, о личном, - подмигнул я Женьке.
– Вам, старикам, не интересно, будет!

– Вона как!
– протянул Студников.
– Ну и молодежь пошла...

– А кто теперь вместо Малова петь будет?
– вернулся Женька к волновавшей его теме.

– А, так вот ты почему о Малове спрашивал.
– понял я.
– Да это не проблема. Я и буду, тем более, что певец из него ну очень средний. Для ресторана пойдет, но не более.

– А нам надо более?
– удивился Женя.

– Конечно! Тебя что, ресторанный уровень устраивает?

– Так, а мы больше нигде и не играем. Почти...
– пожал плечами Жека.

– Ну как же не где?
– не согласился я.
– А школа, а Югендпалас?

– Так это разовые мероприятия, - отмахнулся Женька.
– У немцев юбилея больше не будет, а если в школу и позовут, то только на следующее Рождество. Так что остаётся только ресторан в ГДО.

– Так вот мы должны сделать так, чтобы позвали!
– со значением сказал я.
– Чтобы звали отовсюду. О нас уже народ знает. И по радио сказали, и в газете написали.

– Да, фотка шикарная получилось!
– согласился Жека.
– Жаль меня там не видно, послал бы домой.

– Пошлёшь, - успокоил я его.
– Фотограф же обещал всем фотки сделать. И каждого в отдельности и всей группы вместе. Так вот мы сейчас не должны останавливаться и ещё несколько хитов выдать!

– Ну, это по твоей части, мы тут тебе не помощники.

– Здрасти, не помощники!
– возмутился я.
– Я что, один играю? От вас зависит, как группа будет звучать и какой сложности музыку мы сможем исполнять.

– Ну, это да.
– без особого энтузиазма согласился Женька. Играл он уже более-менее, но совсем не супер.

– Жека, ты бас из рук не должен выпускать, как говорит Чихрадзе, пока кровь из носа не пойдёт. И из пальцев, тоже, добавлю от себя.
– сказал я ему и посмотрел на свои. Мои пальцы уже достаточно огрубели от занятий на гитаре, но всё ещё побаливали.

– А ты зачем на гитаре столько занимаешься?
– Женька тоже смотрел на мои руки.
– Тебе органа и флейты мало?

– Весной Виталя уйдёт на дембель, кто его заменит?
– вопросом на вопрос ответил я.
– Поэтому нам нужен органист, а я возьму гитару.

– Ну, может из весеннего призыва найдём кого-нибудь.
– неуверенно сказал Женька.

– Весенних ждать не будем, попробуем поискать кого-нибудь из тех, кто сейчас должен прийти из учебок.

– Так они уже пришли!
– обрадовал меня Жека, - Как раз перед учениями, чтобы сразу в деле проверить.

– Да?
– удивился я.
– А что ж я это дело пропустил?

– Да у тебя одно на уме!
– расплылся в улыбке друг.

– Неправда твоя, земляк, - не согласился я.
– Мне до всего есть дело. Только не всегда успеваю. Значит сразу после учений идём в роту химзащиты.