Ветер перемен. Книга вторая

– Где я?
– оторвавшись от её губ спросил я.

Габи тихонько засмеялась и взъерошила мне волосы:

– Они у тебя уже отросли! А дома у тебя какая прическа была?

– Ууу, дома я был самым волосатым в станице! И что со мной не делали, так и ходил "а ля Битлз".

– А тебе не разрешали носить длинные волосы?
– удивилась Габи.

– Конечно! Меня даже в школу не пускали целую неделю из-за этого!

– Но почему?
– снова удивлённые глаза.
– У нас мальчики ходят кто как хочет!

– Вот поэтому вы коммунизм и не построите!
– сказал я серьёзно и Габи даже поверила. Но потом, что-то разглядев в моих глазах прыснула:

– Ты шутишь!

– Насчёт коммунизма - абсолютная правда! Не построите вы. Впрочем, как и мы и как все остальные "мечтатели". Но совсем не из-за волос, как ты понимаешь.

– А почему все учителя уверенны, что построим? И что коммунизм - это светлое будущее всего человечества! У нас такой плакат висит.
– пояснила Габриэль.

– И у вас?
– я засмеялся.
– Эти комуняки понатыкали таких плакатов по всем странам соцлагеря и думают - всё, теперь покатит! Сам удивляюсь, то ли они такие глупые, то ли прикидываются? Ладно, солнышко, давай мы хотя бы с тобой об этом говорить не будем. Просто примем за факт, что все эти социализмы-коммунизмы ерунда на постном масле, на которую не стоит тратить время .

– Я не знаю, что такое постное масло, но согласна. Я в этом совсем не разбираюсь и почему-то разбираться совсем не хочется.

– Но это же здорово!
– совершенно серьезно сказал я.
– Это в тебе работает инстинкт сохранения разума. Не забивай свою прелестную головку этим мусором. Лучше обо мне подумай лишний раз, это будет не лишним!

– Я и так о тебе много думаю!
– шлёпнула меня по плечу Габи.
– Даже на уроках. А вот эту неделю, когда тебя не было, я вообще ни о чём не могла думать.

– Да беднушечка ты моя ненаглядная, иди ко мне, я тебя пожалею!

– Ты сегодня много новых слов мне говоришь, я даже расстраиваюсь немного, оказывается я совсем плохо знаю русский язык.

– А вот это ты зря!
– искренне сказал я.
– Многие русские хуже тебя знают свой язык. Я говорю совершенно серьезно. Просто я так рад тебя видеть, что постоянно заговариваюсь.Вот и сейчас начали обсуждать распределение нашего гонорара и не закончили. Ну-ка, давай посчитаем, сколько нам Вольфганг выделил.

В конверте, как оказалось было 2100 марок. Теперь они лежали аккуратной пачкой на кровати Габи.

– Две тысячи сто, - стал прикидывать я.
– Ясно, что Вольфганг положил не всю причитающуюся нам сумму. Он просто дал столько, чтобы было удобно делить. Нас было семь человек, вот он и посчитал, что для начала по триста марок будет совсем не плохо для советише золдатен. Наши-то зарплаты, совсем смешные.

– А сколько ты получаешь?
– снова спросила Габи .

– Пятнадцать марок, солнышко. Поэтому ни о какой покупке гражданской одежды говорить не приходилось. А вот теперь!
– я потер руки.
– Ты должна сводить меня в магазин и помочь выбрать, что-нибудь, потому что я ещё никогда в жизни ничего себе не покупал и представления не имею, как это делается.

– Ты снова шутишь?
– не поверила Габриэль.

– Какие уж тут шутки, свет очей моих!
– горько усмехнулся я.
– Правда и ничего кроме правды. Так поможешь?

– Конечно, если ты хочешь!
– кивнула Габи.

– Что значит," если ты хочешь"?
– возмутился я.
– Габи, ну как тебе не стыдно? Ты допускаешь, что я , получив возможность выбраться в город могу ходить где-то один, без тебя? Могу хоть несколько минут быть без тебя, зная, что ты где-то рядом?

Габи смотрела на меня во все глаза пытаясь понять дурачусь ли я или говорю серьёзно.

– Ну вот представь, твоя подруга предлагает тебе пойти просто побродить по городу и прямо в этот момент появляюсь я и предлагаю то же самое - погулять, но со мной. Что ты выберешь?

Габи с облегчением засмеялась:

– И ты ещё спрашиваешь? Бессовестный!

– Вооот! Теперь поняла, почему тебе должно быть стыдно? Ладно, иди ко мне, я тебя прощу . А потом , ты - меня!

– Ты меня совсем запутал !
– засмеялась Габриэль , но целоваться не отказалась.

– Итак, на чём мы остановились?
– вернулся я к гонорару.
– Теперь нас на одного му... нехорошего человека меньше и две тысячи сто нужно разделить на шесть. У тебя как дела с математикой, солнце моё?

– Отлично!
– просто ответила Габриэль.

– Ну да, мог бы и не спрашивать!
– кивнул я.
– Ты не обращай на меня внимание, это от долгого воздержания.

И не дожидаясь вопроса, что такое "воздержание", продолжил:

– Так сколько будет, если разделить две тысячи сто на шесть?

– Триста пятьдесят!
– не задумываясь ответила Габи.

– Прекрасно! Получите и распишитесь!

Я отсчитал семь купюр по пятьдесят и вручил Габи.

– А где расписаться?
– серьёзно спросила Габи и я посмотрел на неё с подозрением - теперь она меня троллит?

Габи не выдержала и прыснула! Вот проказница, быстро учиться!

? Ладно? обойдёмся печатью, - согласился я подставляя губы.
– Ставь!

Габи звонко поцеловала меня в губы и показала кончик языка.

– А почему вас теперь на одного меньше?
– вспомнила она.

– Тяжёлая утрата постигла наш замечательный коллектив!
– всхлипнул я.
– Безвременно покинул нас один отъявленный му... в смысле, музыкант. Хотя, какой он музыкант, скорее всё -таки просто му...

И видя, что Габи совсем потерялась среди моего дурашливого словоблудия, резко закончил:

– Короче, Малова перевели служить в Союз. Мы его больше не увидим. И слава богу! Ты согласна?

– Да, он мне не понравился!
– кивнула Габи.
– Особенно на концерте и перед ним!

– Я знаю, Габи, мне сказали. А вот почему ты мне сразу не сказала?

– Я подумала, что тебе это будет неприятно, а я не хотела тебя огорчать.
– открыто глядя мне в глаза ответила Габриэль.

– Солнце моё, - я был тронут такой чуткостью.
– Я конечно же благодарен тебе за то, что ты заботишься о моём эмоциональном состоянии, только, пожалуйста, если что-то подобное повториться когда угодно и с кем угодно, говори мне сразу, хорошо? Мы же с тобой договорились ничего не скрывать друг от друга. Что бы ни случилось!

– Хорошо, - просто ответила Габриэль.
– Я буду сразу тебе говорить.

– Итак, когда мы организуем налёт на магазины славного города Риза?

– Налёт, это значит как поход?
– уточнила Габи.
– Я могу в любой день после школы.

– Прекрасно! Я постараюсь выбраться завтра, - прикинул я свои возможности.
– В крайнем случае, после завтра. А теперь мне пора, отрада моего сердца! Пойду ребят обрадую.

– Так ты возьмёшь магнитофон?

– Нет, радость моя, сало пусть будет припрятано у тебя! В смысле, магнитофон. Обойдутся, пока!