Ветер перемен. Книга вторая

– Саша, но ведь так поздно!

– А мы будем считать, что рано!- подмигнул я.

– Мне лучше уйти?

Какая молодец!

– Габи, от тебя у меня нет секретов, но этот разговор тебе совсем не нужен. Вы с мамой можете пока застелить тебе свежую постель.

Габи взяла маму, которая так и не поняла причину неожиданных слёз и увела её к себе в комнату. Клаус, к моему удивлению остался. Ну пусть сидит, он всё равно ничего не понимает.

Я покопался в памяти выуживая номер телефона Громова.

Накрутил диск и стал считать гудки. Как быстро просыпается начальник Особого отдела дивизии?

После пятого трубку подняли. Что ж форму не потерял бывший смершевец.

– Слушаю.
– глухим голосом спросонья ответил Громов.

Не назвался. Значит и я не буду.

– Не с очень добрым утром, но надеюсь - с удачным днём!
– как-то само собой вылетело странное приветствие.

Пауза несколько затянулась. Ну да, я ни разу не звонил ему, а тут ещё и ночь.

– Я тоже надеюсь!

Всё понятно. Значит обойдёмся без лишних подробностей. К такой манере разговора я не готовился, поэтому ненадолго задумался составляя фразы так, чтобы передать максимум информации и в то же время не оставить ниточку, сматывая которую непрошенный слушатель выйдет на меня.

– В госпитале Ризы проходят стажировку гости с юга. Один из них Ахмед. Попытка убийства пациента путём введения сильнейшей дозы неизвестного препарата.Есть веские основания полагать, что в настоящее время несколько человек находятся в смертельной опасности. Количество пострадавших, их личности и адреса в настоящий момент уточняется персоналом госпиталя. Гости проживают на территории госпиталя в отдельно стоящем здании, бывшем терапевтическом отделении. Они там единственные квартиранты.Участие двух друзей Ахмеда в терактах на данный момент не установлено, но весьма вероятно.

Последнюю фразу я мог не говорить, Громов и сам не мальчик, но переключившись на казенно-протокольный язык я выдал её автоматически.

В трубке повисла тишина. Затем раздались гудки отбоя. Поверил? Или посчитал глупым розыгрышем? Да нет, если он меня узнал, то поймёт, что я на такие глупости не способен. А уточнять, я это или не я, он не стал, чтобы не засветить меня и в случае ненужных вопросов, всегда может сказать,что ошибся. Думал, что звонит прапорщик Пупкин, а оказалось, что какой -то сумасшедший.

Я вздохнул. Всё, что мог для спасения возможных жертв и поимки му... "коллеги" из Сирии - я сделал. Теперь следовало позаботиться о себе. В полку скоро подъем. Добраться я успею, но как попасть на территорию? Все дыры заделаны, тропы заминированы, противотанковые ежи и каменные надолбы - расставлены. Господи, как бы с ума не сойти! Черт знает что в голову лезет и из неё вылазит. Кстати, а как выглядят эти каменные надолбы? Может и правда стоят, а я и не замечаю. Танкист, называется! Сачок, правильно бойцы говорят! Всю ночь от службы сачковал....

Но какая же сука этот "коллега" Ахмед! Может зря я на него особиста навёл? Пошёл бы сейчас сам, благо время до подъёма есть и сделал бы ему несварение желудка в следствие проникновения швабры в анус! А что, красивый был бы заголовок в местной прессе!

Я вдруг замер от пришедшей в голову мысли. А с какого я решил, что Громов сейчас во главе группы захвата на боевом коне ворвётся на территорию городского госпиталя и кавалерийской шашкой порубает пи... "сирийских коллег" в капусту? Это территория другого государства и КГБ хоть здесь и заправляет, но вот так запросто арестовать "дорогих гостей" не имеет полномочий. А что это значит? Начнутся обращения, просьбы, согласования, пятое-десятое. Тем временем уже утром станет известно о попытке( дай бог!) убийства граждан ГДР и Ахмед не станет ждать, пока "справедливая кара..."

Не, ну Громов же не пацан! Если я это понимаю, то он это знал ещё вчера. Что-нибудь придумает...

Блин, голова пухнет...

Я нашёл Габи с Мартой в её комнате. Кровать было застелена, в комнате была какая-то особо чистая атмосфера, как бывает после грозы. Я не обращая внимания на Марту, просто сил на это не осталось, позвал Габи:

– Солнце моё, иди обними меня. Что-то я устал...

Габи мгновенно бросила покрывало, которое держала в руках и обняв меня двумя руками прильнула ко мне:

– Бедненький мой!
– прошептала она с такой нежностью, что у меня повлажнели глаза. Вот только этого не хватало! Хотел набраться сил и вдруг расквасился! Нет, нужно идти! Впереди целый день. Как его пережить не уснув перед пюпитрами с нотами?

– Солнышко моё ясное! Девочка нежная. Красотулечка моя ненаглядная....
– шептал я обнимая, целуя и впитывая запах и особые тонкие флюиды, которые соединяют любящих людей. Понемногу меня отпускало напряжение и усталость, так не вовремя навалившиеся.

Я и не заметил, как Марта выскользнула из комнаты. Мы ещё постояли тесно прижавшись и не говоря ни слова, потом я заглянул в бездонные глаза Габриэль и вздохнул:

– Как же мне не хочется от тебя уходить, если бы ты знала! Просто волком хочется выть!

– Я знаю, - прошептала Габи.
– Я тоже ведь расстаюсь с тобой! Приходи поскорее, сейчас мне ещё труднее будет без тебя.

Мы вышли в прихожую. Я обулся и снял шинель с вешалки. Из гостиной вышли родители.

– Как же ты вернёшься сейчас в полк?
– с тревогой спросил Клаус.

– Честно сказать, я и сам не знаю.
– пожав плечами, безразлично сказал я.
– Голова уже не работает. Просто пойду, может ситуация сама подскажет.

Клаус покачал головой. Марта молча смотрела глазами полными тревоги. Да уж, не завидую им! Такое пережить...

Клаус крепко пожал мне руку, потом, решившись, крепко обнял:

– Спасибо тебе, Саша!

Марта со слезами, шмыгая носом расцеловала в обе щеки, шепча

– Danke, danke!...

Глава 14

Весь путь в родной полк я прошёл на автопилоте. В голове звенящая пустота - ни мыслей, ни идей, как буду преодолевать последний рубеж. Обойти по периметру весь наш гарнизон в надежде обнаружить новую лазейку "на волю", которую, конечно же неутомимые советские солдаты соорудят? А то,что они это сделают, я был уверен на 200 процентов! Но сумею ли я найти её в полной темноте, не зная, даже приблизительно, где искать? Ведь наш полк занимал несколько городских кварталов. С двух сторон дома немецких граждан подходили вплотную к трёхметровой бетонной стене, опоясывающей полк по периметру, хотя в некоторых местах сохранилась старая, ещё до фюрерских времён ограда из кованной решетки с острыми пиками наверху. Почему -то наше командование оставило её нетронутой, только законопатило промежутки между пиками, чтобы скрыть от посторонних глаз интимную жизнь полка. В этих местах наши умельцы и проделывали дыры, подпиливая доски и решётку. В одну из таких очередных дыр я и пролез, когда шёл на первое свидание к Габриэль в этой действительности. Но бродить сейчас там было опасно - через дорогу располагался частный сектор с акуратненькими домиками и миниатюрными двориками, в большинстве которых обитали воспитанные, но не любящие ночных гостей собачки. Через высоченный бетонный забор перебраться и вообще нереально. Эти вялые мысли копошились у меня в голове, а ноги, меж тем донесли до самых металлических ворот с красной звездой. Сбоку от них располагался КПП с маленькой калиткой сваренной из арматуры, сквозь которую одновременно мог пройти только один человек. Запор на ней соорудили не хитрый: в верхнюю трубу калитки входил металлический штырь, который задвигался и выдвигался дневальным, сидящим в застекленной будке. Показываешь увольнительную, он тянет штырь на себя и ты - свободен! Возвращаешься из города, опять показываешь увольнительную, он тянет штырь и ты уже, практически на зоне. Только имеет она звучное название: Глухово- Речицкий, ордена Ленина, ордена Кутузова первой степени,краснознаменный 23-й танковый полк. Или, как окрестили для кратности местные остряки: " глухой полк за речкой Эльбой".