Ветер перемен. Книга вторая

– Морген, папи!

Клаус стремительно обернулся. В дверях в одной ночной рубашке стояла заспанная, но посвежевшая дочь.

– Как вкусно пахнет!
– потянулась она.
– А где мама?

– Доброе утро, дорогая!
– Клаус подошёл, обнял дочь и поцеловал её в лоб.- Мама пошла в госпиталь, узнать как дела у остальных пациентов, нет ли осложнений. Она скоро придет. Иди умывайся, а я пока приготовлю тебе кофе.

– Ага, - согласилась дочь и пошла в ванную. Клаус проводил её взглядом. Он всё не мог насмотреться на неё, словно желая ещё и ещё раз убедиться, что она настоящая, а не плод его воспалённого сознания. Габи словно почувствовав взгляд отца, обернулась и улыбнулась. И снова волна нежности захлестнула Клауса - как же она ему дорога! Именно сейчас он это до конца осознал.

Габи скрылась в ванной и Клаус, глубоко вздохнув, чтобы прийти в себя, пошёл готовить кофе.

Когда посвежевшая после душа Габриэль с накрученным полотенцем на голове уютно устроившись в своём любимом уголке приканчивала третий бутерброд со второй чашкой кофе, вернулась Марта.

– Быстро ты!
– удивился Клаус.
– Всё в порядке?

Но ещё заканчивая вопрос он понял, что случилось что-то ужасное. На Марте просто не было лица.

– Что? Что там?
– обеспокоенно повторил вопрос муж.

Марта переводила глаза с дочери на мужа не решаясь что и как говорить. Габи перестала жевать и со всё возрастающим беспокойством смотрела на мать.

– У нас такого никогда не было, - наконец выдавила она из себя.
– Это какая-то странная эпидемия...

– Много больных?
– обеспокоенно спросил Клаус.

– Нет, всё в пределах нормы для этого времени года, только...
– Марта снова замолчала.

– Только - что?
– поторопил муж, - Ну говори уже!

– Такого количество летальных исходов за один день...
– с трудом произнесла Марта.

– Что?!
– глаза Клауса расширились.
– Ты говоришь, летального? Это значит есть умершие?

Марта кивнула:

– Да, четырнадцать человек.

– О, Господи!..
– прошептал Клаус.
– Но как такое может быть? Это же обычный грипп и у вас не очень много было больных, ты же сама говоришь? В госпитале не смогли им помочь?

– Их не довезли до госпиталя.
– Марта тяжело присела на стул. Теперь, когда она смогла выговорить эту страшную новость, она смогла немного расслабиться.

– Когда я сегодня ночью позвонила дежурному врачу или вернее, Габи ему позвонила, я только говорила, - продолжила Марта.
– Он послал дежурную бригаду по тем пациентам, которых посещал Ахмед. В первой квартире им долго не открывали, пришлось будить старосту дома, который сказал, что в квартире живёт одинокая пожилая женщина и она вечером точно была дома. Пойти никуда она не могла, потому что днём почувствовала недомогание и вызвала участкового врача. Поэтому староста разбудил техника, который обслуживает их дом. В общем они потеряли много времени и когда квартиру открыли, эта женщина уже была холодной.

Марта замолчала, налила себе воды и жадно выпила. Клаус и Габриэль не отрываясь смотрели на неё.

– Когда они вернулись в госпиталь с этой умершей больной, поступил вызов, что девочке четырех лет очень плохо. Бригада поехала по вызову. Но все ещё надеялись, что это просто такое совпадение. Приехав по вызову врачи обнаружили, что девочка без сознания. Они поставили ей капельницу, сообщили, чтобы в госпитале готовили реанимационную палату и поехали обратно. Но по дороге девочка скончалась. Дальнейшие реанимационные процедуры результата не дали. В это время стали поступать другие сообщения о тяжёлых больных. Это уже было утро и по всем вызовам отправили медиков. Все они потом рассказывали, что обнаруживали больных в среднем и тяжёлом состоянии, но по всем показателям серьёзной угрозы не было, их можно было спасти. Однако в определенный момент процесс становился лавинообразный и больные погибали от отёка лёгких. Даже тех, кого удавалось довезти до госпиталя, погибали в реанимации.

Марта замолчала, уронив руки на колени.

– Ко всем погибшим приходили по вызову Ахмед и его коллеги.
– добавила она после паузы.

– Но Габи...
– первым пришёл в себя Клаус.- Как она?.. К ней ведь тоже приходил этот...

Марта, Клаус и Габи в ужасе смотрели друг на друга.

– Саша?
– Клаус не нашел больше слов.

Марта вдруг зарыдав в голос кинулась к дочери.

* * *

– Шурик, вставай!
– кто-то настойчиво тряс меня за плечо.
– Подъём уже проорали.

Я с трудом разлепил глаза. Надо мной стоял Виталий.

– Ты во сколько вчера пришёл?

– Сегодня...
– еле выдавил я хриплое слово из глотки. Блин, как хочется пить! Ну да, такую потерю жидкости сразу не восстановишь.

– Понятно, - сочувственно протянул командир.
– Тебе бы поспать, понимаю, но смысла нет. Тебе эти лишние полчаса ничего не дадут, а будешь голодным до обеда. Вставай, сейчас чайку хряпнешь - полегчает!

– А кофе нет?
– раздирая глаза спросил я.

– Гы-гы-гы!
– загрохотало в комнате так, что я окончательно проснулся.

– И бутерброд с черной икрой!
– схохмил Алехин.

– Да ладно, я согласен и на красную!
– спуская ноги с кровати поддержал я веселье, проснувшись окончательно.

– Ну разве что из морковки натрём!
– хлопнул меня по плечу Серёга Сараев.
– А ты как в полк после отбоя пробрался? Дыры-то после того побега все законопатили!

– Места надо знать, Серёга!
– подмигнул я, вешая полотенце на плечо и отправился в умывальник.

– Потом покажешь!
– сказал мне вслед Сергей.
– Вот молодёжь пошла, лучше дедушек всё знают!

– Ну ты ещё не дед, - тормознул его Виталий, - но Шурик точно много чего лучше тебя знает.

Что ему ответил Сергей я уже не слышал.

Завтрак только ненадолго взбодрил меня, а потом навалилась сонная одурь. Я ведь не просто не спал практически всю ночь. Энергетические практики такой интенсивности мне проводить не приходилось и в прошлой жизни, а в этой это вообще был первый опыт. В том, что один бы я не справился у меня практически сомнений не было. И это, как не странно, меня радовало! Значит я не один и в беде меня не бросят.

Разыгрываясь или как у нас в духовом оркестре говорили - "раздуваясь", я мыслями был далеко от студии. Все они, покружив где-то возвращались ко вчерашнему происшествию. Что это было? Кто этот Ахмед и его "коллеги"? Зачем они здесь? Это у Ахмеда крыша поехала или он действовал обдуманно? Но чего хотел добиться? Это был единственный его акт или он успел ещё ввести свой препарат другим пациентам? Судя по количеству ампул, оставшихся в контейнере, раньше их там было больше. Или просто ему досталась неполная коробка?