Ветер перемен. Книга вторая

Может эта мразь нашла на свалке просроченное лекарство и...? Да нет, на свалку лекарства не выбрасывают.

Медики.

А обычные граждане? Запросто! Где эти южные гости сейчас? Эх, жаль нет интернета! Сейчас бы за пять минут знал всё, что произошло и даже больше - все фантазии, домыслы и версии.

– Кравцов, сразу после обеда генеральная уборка студии и территории! Не тянитесь там...- услышал я голос старшины оркестра.

– Так точно, товарищ прапорщик!
– ответил Виталий, хоть в оркестре и не поощрялась солдатчина.

"Твою же мать!" - чуть не сказал я вслух.

Сегодня суббота и мы играем танцы в ГДО, поэтому я собирался успеть заскочить проведать Габриэль раньше. Даже подумывал пожертвовать обедом, чтобы побыть с ней подольше. В конце концов, меня что, любимая не накормит, что ли? А поглощать какой-нибудь венгерский гуляш из свежего мяса одновременно облизывая глазами её соблазнительную фигуру неизмеримо приятнее, чем хлебать неудобоваримое месиво из кислой капусты с кусками какой-то коричневой субстанции из стратегических резервов времён Второй мировой почему-то называемой мясом и видеть при этом напротив себя рыльца, которые мельтешат перед тобой все 24 часа.

И что старшине приспичило делать это именно сегодня?! Студия у нас и так в полном порядке. Уборка её поставлена раз и навсегда, поэтому чистоту поддерживать не составляет особого труда. В этом деле прапорщик Слатвинский знал толк и чтобы мы не расслаблялись, иногда приходил вечером, когда действующий дневальный по студии, сдавал её следующему. Личным ноу-хау старшины была такая система: дневальный ко времени сдачи дежурства вылизывал студию до идеального состояния. Бетонный пол натирался каждый день многие годы специальной мастикой при помощи полотёра. И если посмотреть себе под ноги, то ты видел собственное отражение, как если бы полы были из мрамора. Пыль протиралась абсолютно со всей поверхности, которая имелась в студии. Заступающий дневальный обязан был тщательно проверить качество уборки и вот, чтобы никто не манкировал своими обязанностями, старшина приходил на передачу и ждал не вмешиваясь. Но когда принимающий докладывал ему, что проверка закончена, студия блестит как кошачьи яйца и он готов её принять под свою ответственность, Слатвинский давал последний шанс, спрашивая:" Хорошо проверил?" Получив утвердительный ответ, прапорщик говорил:" Хорошо, твоё дежурство началось. А теперь посмотрим в каком состоянии ты содержишь студию!" И достав чистый носовой платочек залезал куда-нибудь в потаённый уголок и проверял наличие пыли. Обнаружив, что его любимый платочек теперь грязный он выдавал вердикт:" Студия находится в ненадлежащем порядке. Наряд вне очереди!" Таким образом бедолага дежурил два дня подряд: за себя и за того парня, который плохо убрал студию. Чтобы не попадать под такую раздачу и сдающий и принимающий относились к делу со всей ответственностью. Потому что, если принимающий находил грязь раньше, чем принял студию, то наряд вне очереди получал тот, кто думал, что уже отдежурил. Старшина даже придумал механизм против проявления дедовщины в этом деле. Учитывая возможность того, что дневальный из старослужащих просто сунет кулак под нос "молодому" со словами:" Только попробуй бл... найти пыль", прапорщик "случайно" заходил в студию в эти дни и занимался, якобы своими делами. Когда "молодой" излазив все закоулки уже готов был принять студию, Слатвинский подходил к нему и говорил:" А давай-ка, я тебе помогу с проверкой. Вот смотри, ты тут проверял? А там?" И вдруг оказывалось, что заступающий кое-что пропустил. " Ну, не беда,- утешал его старшина.
– Пусть тогда старый дневальный ещё денёк подежурит, а ты за это время хорошо изучишь все помещения в студии". Ага, любил он такие воспитательные моменты! Без крика и нагоняя, добиваться нужного результата.

И что, эта генеральная уборка так уж необходима именно сегодня? Знает ведь, что нам сегодня допоздна работать, когда остальные срочники оркестра будут отдыхать! Пусть их всего двое, но всё равно. В другой день меня бы это не особенно напрягло, ну,переработаем слегка, велика важность! Но сегодня...

– Ты чего такой смурной?
– подошёл Виталий.- Беспокоишься о Габриэль? Ты кстати так и не рассказал, что с ней?

А я уже и не знаю. Тем более не знаю теперь, что можно говорить!

– Да какое-то сильное заболевание, с мудрёным названием, я не запомнил.

– Так её в больницу увезли?

– Да, на "скорой".
– соврал я. Не скажешь же, что она дома лежит с серьезным заболеванием.

– А что ты так долго был? Кстати, когда пришёл-то?

– Да не помню я. На часы не смотрел, не до того было.

– Ну после отбоя же? Как тебя на КПК пропустили?

– Да дрыхли все!
– отмахнулся я.
– Не знаешь,что ли, как у нас службу несут?

– Ну ты везунчик!
– покрутил головой Виталий.
– Меня бы точно повязали.

Глава 15

Занятия оркестра до обеда в этот день были для меня настоящей мукой. Мало того, что постоянно хотелось спать, так в короткие моменты просветления мысли сразу возвращались в квартиру Хеттвер. Как они там? Что у Габи всё хорошо - я знал, просто чувствовал! А вот что там удалось узнать фрау Хеттвер в госпитале?

Пару раз я опаздывал со своим сольным вступлением на флейте, когда мы разбирали классические произведения. Дирижёр любил отвлечься от военных маршей, всё -таки он был настоящим музыкантом и мы частенько в предвыходные дни играли классические произведения для души. Несколько раз даже делали из военно-духового оркестра большой эстрадный с саксофонами, тромбонами и ударной установкой вместо одного большого барабана. В этом варианте оркестр исполнял шедевры Гленна Миллера, Рея Конифа, Гершвина. Жаль только дальше студии эти эксперименты не шли. Ну кому это было нужно в полку?! "Славянку!" - орали дембеля на всех наших выступлениях в клубе, где мы пытались привить им хоть какие-то зачатки культуры. Не, хорошо хоть требовали марш " Прощание славянки", а не "Мурку"!

– Любимов, что с тобой сегодня?
– не выдержал дирижёр.
– Специально подобрал произведения с партиями флейты, давненько её живьём не слышал, а ты спотыкаешься постоянно.

– Да голова болит...
– выдал я универсальную отмазку для всех и во все времена.

– Сходи после обеда в ПМП, пусть какую -нибудь таблетку дадут.
– пробурчал Чихрадзе.

– Да у нас генеральная, после обеда...

– Ну таблетку они тебе быстро дадут, она у них всё равно одна от всех болезней!
– сразу же влез Вася Онопко, девизом у которого было:" Ни дня без хохмы!" И он его постоянно перевыполнял.

– Не, у них ещё клизма есть!
– не остался в стороне Конюшков.

– С горчицей!
– это Студников.

– С горчицей это от серьезных болезней.- внёс поправку Конюшков.

– А пробки от запора забыли?
– подал голос Ключный.

– Ну вот, шикарный ассортимент медицинских услуг имеется!
– подвёл итог Крылов.
– Так что вы зря бочку катите на полковую медицину.

Дирижёр терпеливо дождался пока иссякнут все хохмы и реакция на них, зная по опыту, что остановить это невозможно! Ибо слишком неординарные личности собрались оркестре.

Когда затихли последние смешки Паша Михеенко с серьезным видом уточнил:

– Так Шурику таблетку просить или лучше сразу клизму?

И веселье возобновилось с новой силой...

Драить студию и подметать территорию вокруг неё мы закончили за час до начала нашей работы в ГДО. Времени хватало только на то, чтобы умыться, переодеться в парадки и дотопать до ресторана. Благо аппаратуру теперь возить туда-сюда необходимости не было.

Подключаясь и настраиваясь я с тоской думал, что увидеться сегодня с Габриэль никак не получается. Закончим мы поздно, тютелька в тютельку, чтобы успеть к отбою. Просто наплевать и вернуться после отбоя, забежав на минутку к семье Хеттвер, никак не получится: гарантии, что очередной дневальный на КПП будет точно так же спать,нет ни какой. Дважды в одну и ту же воронку снаряд не попадает. Да и Виталий просто не имел права отпустить меня. Случись чего, спрос будет с него. Он не сможет сказать, что он "не знал".

Мы сыграли пару инструменталок для разогрева и уже собирались начать основную программу, когда увидели редкую картину: начальник ГДО в полковничьем мундире показался в дверях ресторана и направился прямиком к нам.

– Вечер добрый, сынки!
– приветствовал он нас как обычно.

– Здравия желаем!
– за всех ответил Виталий, но и мы, пробормотали приветствие, каждый на свой манер.

– Виталий, я заберу у вас Любимова, - не спрашивая, а констатируя факт сказал полковник без всякого вступления.
– Там у начальника Особого отдела возникли вопросы по аппаратуре, которую он вам пробивает, так что нужна консультация. А Любимов у вас,как известно хорошо в этом разбирается. Сможете обойтись без него?

– Ну, сможем, конечно...
– не очень уверенно ответил Виталий.

И я его понимал. На данном этапе существования группы практически всё было завязано на мне: и многочисленные соло на органе и вокал в большинстве песен, да и мы просто хорошо сыгрались и отсутствие любого - это уже проблема.

– Ну вот и отлично! Пойдём, Любимов!
– полковник явно торопился и не собирался разводить дебаты на тему: "сможем-несможем"!

Я выбрался из-за органа.

– Виталь, я выключать его не буду, может где успеешь аккорд нажать или соло простое сыграешь...