Ветер перемен. Книга вторая
Шрифт:
– А ты как думаешь, Габи?
– Я думаю, как и ты!
– сразу же ответила она.
– Это стажёры ввели какую-то инфекцию всем, к кому они пришли по вызову. Только я не понимаю зачем? Что эти люди сделали им плохого? Что могла сделать четырех летняя девочка?
У Габи на глазах появились слёзы и задержавшись чуть-чуть на ресницах, покатились по щеке. Я прижался к её щеке губами и ощутил на них соль.
– Это террористы, Габи, им всё равно кого убивать, ради своих бредовых идей.
– А их поймают ?
– Габи заплаканными глазами смотрела на меня.
– Надеюсь, родная!
– ответил я, совсем не надеясь на правосудие.
– А почему мы говорим с тобой здесь, а
Как объяснить и не напугать? Какой станет их жизнь, если они будут бояться, что их подслушивают и за ними следят!
– Габи, я не хочу тебя обманывать, но и боюсь говорить тебе правду.
– Мы же договорились всегда говорить только правду!
Габи вопросительно смотрит на меня и в её глазах я вижу недоумение.
– Почему ты не хочешь говорить мне правду?
– Я хочу, но боюсь тебя напугать!
– тороплюсь объяснить. Только обиды нам сейчас не хватало!
– С тобой мне ничего не страшно!
– уверенно говорит Габриэль.
– Особенно теперь.
– Хорошо, солнышко!
– соглашаюсь я.
– Тебе я скажу всё, что знаю я сам и что думаю, но твоим родителям и особенно брату мы сообщим только самое необходимое, хорошо? Это нужно для их же безопасности! Ты меня понимаешь?
– Да!
– кивает Габи и на лбу появляется знакомая складочка. Она сосредоточена.
– Этих террористов задержали. Погоди радоваться!
– останавливаю я Габи.
– И сейчас идёт следствие. Ваша штази начнёт допрашивать всех людей знающих хоть что-то о них и об их работе в госпитале. Почти наверняка будут разговаривать и с твоей мамой. Не только потому, что она их знала, но и потому, что Ахмед приходил к тебе и что именно фрау Марта позвонила в госпиталь и сказала... Вот тут очень важно, что она сказала? Ты знаешь?
– Нет, я не спрашивала...
– растерянно ответила Габи.- Мне как-то было уже всё равно, главное, что по её звонку поехали врачи к пациентам. Хоть и не спасли никого.
– добавила она тихо.
– Ты понимаешь, что очень важно что именно сказала твоя мама по телефону и потом в разговорах в госпитале? И что она говорила о твоём выздоровлении. Ох, там же был ещё этот врач!
– я вспомнил мужика в белом халате с отвисшей челюстью при виде меня голого с Габи на руках.
– Мне кажется я понимаю.
– медленно ответила она усиленно размышляя о чём -то.
– Если мама сказала, что тебя хотели убить, отравить и прочее, её обязательно спросят с чего она это решила?
– Нет, мне кажется по телефону она говорила только, что из-за неправильного диагноза у больных может быть более серьёзное состояние и их необходимо проверить, - стала вспоминать Габи.
– Господи, сделай так, чтобы это именно так и было!
– взмолился я.
– Саша, ты стал часто вспоминать бога.
– несмотря на совсем не веселую ситуацию , пошутила Габи.
– А без его помощи нам будет трудновато выбраться из этого положения.
– без улыбки ответил я и Габи кивнула.
– Мы можем спросить у мамы.
– подняла она на меня глаза.
– Пойдём?
– Обязательно, солнце моё! Только ещё один вопрос: ты сегодня выходила из дома? Погулять или ещё куда-нибудь?
– Нет, что ты?! Я сначала долго спала, потом мы с папой завтракали, хотя это был уже почти обед, а потом пришла мама из госпиталя и рассказала нам эти страшные новости. И долго сидели вместе и даже плакали...
– закончила Габи и шмыгнула носом.
Я снова обнял её успокаивая и глядя поверх её головы на тёмное сейчас окно её комнаты, уточнил:
– Так вы с папой всё время были дома?
– Да, а почему ты об этом спрашиваешь?
Вот опять то же самое - говорить или нет?
– Ты обещал!
– почувствовав мою заминку и правильно её
Я вздохнул - теперь придется с этим жить, даже если захочу, вряд ли удастся от неё что-то скрыть. Женщина-рентген - мечта любого мужчины!
– Почему ты смеёшься?
– она подняла на меня глаза.
– А я разве смеюсь?
– удивился я.
– Я же молчу!
– А я чувствую, что смеёшься! Там, внутри...
– Габи, я начинаю тебя боятся!
– почти серьёзно ответил я.
– Я чувствую себя как та лягушка под микроскопом!
– Лягушку целиком под микроскоп не засовывают!
– улыбнулась Габи.
– Её сначала препарируют - режут на кусочки. Мы в школе это проходили.
– Какой ужас!
– я отстранился от неё выпучив глаза.
– Ты меня ещё и препарировать будешь!? Я уж согласился под микроскоп целиком, а тут такое!
– Вот не заставляй меня препарировать тебя, рассказывай всё сам!
Да уж, что-то у нас этот процесс слишком быстро продвигается. От " да, милый, хорошо дорогой," до "а чего ты там себе думаешь, ну-ка колись!"
Теперь я тихонько засмеялась уже вслух.
– Ну!
– потеребила меня Габи.
– Слушай, даже подопытной собачке и то дают кусочек сахара в утешение, а ты только разрезать на кусочки грозишь и треплешь как Тузик грелку!
– Какой ещё Тузик?
– с подозрением уставилась на меня Габи, - И кто такая Грелка?
Вот так и знал, чувствовал, что нельзя хохмить - придётся объяснять каждое слово.
– Я тебя потом с ними познакомлю - и с Тузиком и с Грелкой - согласился я.
– А сейчас нам нужно до конца выяснить кто, что и где говорил. Раз вы были всё время дома и никуда не выходили, значит мы можем спокойно подняться и поговорить с твоей мамой.
Габи задумалась.
– ;Аналитик ты мой!
– чмокнул я её прямо в нос, пользуясь тем, что она потеряла бдительность.
– У, мокро!
– сморщила она носик вытираясь.
– Терпи, имею право!
– разворачивая её лицом к подъезду сказал я.
– Ты вон вообще потрошить меня собралась, я и то молчу.
Глава 16
– На наше счастье профессиональная этика не позволила фрау Марте обвинять своих коллег, как она считала, в чём -либо без неопровержимых улик.
– подводил я итог своего "похода" в семью Хеттвер.
– Поэтому она просто сообщила по телефону, что из-за недостаточной квалификации врачей-стажеров ими возможно были поставлены неправильные диагнозы. А поэтому необходимо немедленно проверить состояние всех больных, которых они посещали. Срочность была обусловлена быстрым протеканием процесса, который она наблюдала у собственной дочери. Больше никаких разговоров по телефону она не вела. Утром, несмотря на то, что она имела выходной после дежурства, она отправилась в госпиталь узнать что там и как. Могла бы позвонить, но предпочла лично проверить состояние больных, так как имела перед собой пример её дочери. В госпитале она нашла своих коллег почти в шоковом состоянии от количества летальных исходов, поэтому никакого вразумительного обсуждения не получилось. Разбор всего этого кошмара отложили до полного выяснения всех обстоятельств. Я проинструктировал её настолько тщательно, насколько это было возможно. Она будет придерживаться той же версии, что и раньше: некомпетентность с одной стороны и необычно высокая активность вируса, с другой.По моим ощущениям, её это очень даже устраивает. Пока никого никуда не вызывали и опросов среди персонала не проводили. Что довольно странно, но если взять за основу вашу, Степан Афанасьевич гипотезу о дальнейшей судьбе этих террористов-гастролёров, то всё как раз очень логично - зачем привлекать внимание общества?