Ветер перемен. Книга вторая

– А ты как думаешь, Габи?

– Я думаю, как и ты!
– сразу же ответила она.
– Это стажёры ввели какую-то инфекцию всем, к кому они пришли по вызову. Только я не понимаю зачем? Что эти люди сделали им плохого? Что могла сделать четырех летняя девочка?

У Габи на глазах появились слёзы и задержавшись чуть-чуть на ресницах, покатились по щеке. Я прижался к её щеке губами и ощутил на них соль.

– Это террористы, Габи, им всё равно кого убивать, ради своих бредовых идей.

– А их поймают ?
– Габи заплаканными глазами смотрела на меня.

– Надеюсь, родная!
– ответил я, совсем не надеясь на правосудие.

– А почему мы говорим с тобой здесь, а не дома?

Как объяснить и не напугать? Какой станет их жизнь, если они будут бояться, что их подслушивают и за ними следят!

– Габи, я не хочу тебя обманывать, но и боюсь говорить тебе правду.

– Мы же договорились всегда говорить только правду!

Габи вопросительно смотрит на меня и в её глазах я вижу недоумение.

– Почему ты не хочешь говорить мне правду?

– Я хочу, но боюсь тебя напугать!
– тороплюсь объяснить. Только обиды нам сейчас не хватало!

– С тобой мне ничего не страшно!
– уверенно говорит Габриэль.
– Особенно теперь.

– Хорошо, солнышко!
– соглашаюсь я.
– Тебе я скажу всё, что знаю я сам и что думаю, но твоим родителям и особенно брату мы сообщим только самое необходимое, хорошо? Это нужно для их же безопасности! Ты меня понимаешь?

– Да!
– кивает Габи и на лбу появляется знакомая складочка. Она сосредоточена.

– Этих террористов задержали. Погоди радоваться!
– останавливаю я Габи.
– И сейчас идёт следствие. Ваша штази начнёт допрашивать всех людей знающих хоть что-то о них и об их работе в госпитале. Почти наверняка будут разговаривать и с твоей мамой. Не только потому, что она их знала, но и потому, что Ахмед приходил к тебе и что именно фрау Марта позвонила в госпиталь и сказала... Вот тут очень важно, что она сказала? Ты знаешь?

– Нет, я не спрашивала...
– растерянно ответила Габи.- Мне как-то было уже всё равно, главное, что по её звонку поехали врачи к пациентам. Хоть и не спасли никого.
– добавила она тихо.

– Ты понимаешь, что очень важно что именно сказала твоя мама по телефону и потом в разговорах в госпитале? И что она говорила о твоём выздоровлении. Ох, там же был ещё этот врач!
– я вспомнил мужика в белом халате с отвисшей челюстью при виде меня голого с Габи на руках.

– Мне кажется я понимаю.
– медленно ответила она усиленно размышляя о чём -то.

– Если мама сказала, что тебя хотели убить, отравить и прочее, её обязательно спросят с чего она это решила?

– Нет, мне кажется по телефону она говорила только, что из-за неправильного диагноза у больных может быть более серьёзное состояние и их необходимо проверить, - стала вспоминать Габи.

– Господи, сделай так, чтобы это именно так и было!
– взмолился я.

– Саша, ты стал часто вспоминать бога.
– несмотря на совсем не веселую ситуацию , пошутила Габи.

– А без его помощи нам будет трудновато выбраться из этого положения.
– без улыбки ответил я и Габи кивнула.

– Мы можем спросить у мамы.
– подняла она на меня глаза.
– Пойдём?

– Обязательно, солнце моё! Только ещё один вопрос: ты сегодня выходила из дома? Погулять или ещё куда-нибудь?

– Нет, что ты?! Я сначала долго спала, потом мы с папой завтракали, хотя это был уже почти обед, а потом пришла мама из госпиталя и рассказала нам эти страшные новости. И долго сидели вместе и даже плакали...
– закончила Габи и шмыгнула носом.

Я снова обнял её успокаивая и глядя поверх её головы на тёмное сейчас окно её комнаты, уточнил:

– Так вы с папой всё время были дома?

– Да, а почему ты об этом спрашиваешь?

Вот опять то же самое - говорить или нет?

– Ты обещал!
– почувствовав мою заминку и правильно её истолковав, напомнила Габи.

Я вздохнул - теперь придется с этим жить, даже если захочу, вряд ли удастся от неё что-то скрыть. Женщина-рентген - мечта любого мужчины!

– Почему ты смеёшься?
– она подняла на меня глаза.

– А я разве смеюсь?
– удивился я.
– Я же молчу!

– А я чувствую, что смеёшься! Там, внутри...

– Габи, я начинаю тебя боятся!
– почти серьёзно ответил я.
– Я чувствую себя как та лягушка под микроскопом!

– Лягушку целиком под микроскоп не засовывают!
– улыбнулась Габи.
– Её сначала препарируют - режут на кусочки. Мы в школе это проходили.

– Какой ужас!
– я отстранился от неё выпучив глаза.
– Ты меня ещё и препарировать будешь!? Я уж согласился под микроскоп целиком, а тут такое!

– Вот не заставляй меня препарировать тебя, рассказывай всё сам!

Да уж, что-то у нас этот процесс слишком быстро продвигается. От " да, милый, хорошо дорогой," до "а чего ты там себе думаешь, ну-ка колись!"

Теперь я тихонько засмеялась уже вслух.

– Ну!
– потеребила меня Габи.

– Слушай, даже подопытной собачке и то дают кусочек сахара в утешение, а ты только разрезать на кусочки грозишь и треплешь как Тузик грелку!

– Какой ещё Тузик?
– с подозрением уставилась на меня Габи, - И кто такая Грелка?

Вот так и знал, чувствовал, что нельзя хохмить - придётся объяснять каждое слово.

– Я тебя потом с ними познакомлю - и с Тузиком и с Грелкой - согласился я.
– А сейчас нам нужно до конца выяснить кто, что и где говорил. Раз вы были всё время дома и никуда не выходили, значит мы можем спокойно подняться и поговорить с твоей мамой.

Габи задумалась.

– ;Аналитик ты мой!
– чмокнул я её прямо в нос, пользуясь тем, что она потеряла бдительность.

– У, мокро!
– сморщила она носик вытираясь.

– Терпи, имею право!
– разворачивая её лицом к подъезду сказал я.
– Ты вон вообще потрошить меня собралась, я и то молчу.

Глава 16

– На наше счастье профессиональная этика не позволила фрау Марте обвинять своих коллег, как она считала, в чём -либо без неопровержимых улик.
– подводил я итог своего "похода" в семью Хеттвер.
– Поэтому она просто сообщила по телефону, что из-за недостаточной квалификации врачей-стажеров ими возможно были поставлены неправильные диагнозы. А поэтому необходимо немедленно проверить состояние всех больных, которых они посещали. Срочность была обусловлена быстрым протеканием процесса, который она наблюдала у собственной дочери. Больше никаких разговоров по телефону она не вела. Утром, несмотря на то, что она имела выходной после дежурства, она отправилась в госпиталь узнать что там и как. Могла бы позвонить, но предпочла лично проверить состояние больных, так как имела перед собой пример её дочери. В госпитале она нашла своих коллег почти в шоковом состоянии от количества летальных исходов, поэтому никакого вразумительного обсуждения не получилось. Разбор всего этого кошмара отложили до полного выяснения всех обстоятельств. Я проинструктировал её настолько тщательно, насколько это было возможно. Она будет придерживаться той же версии, что и раньше: некомпетентность с одной стороны и необычно высокая активность вируса, с другой.По моим ощущениям, её это очень даже устраивает. Пока никого никуда не вызывали и опросов среди персонала не проводили. Что довольно странно, но если взять за основу вашу, Степан Афанасьевич гипотезу о дальнейшей судьбе этих террористов-гастролёров, то всё как раз очень логично - зачем привлекать внимание общества?