Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Вильсон Мякинная голова
Шрифт:

За этой остроумной шуточкой послдовалъ новый взрывъ веселаго безпечнаго хохота.

— Я понимаю васъ, Рокси: вы меня ревнуете, не на шутку ревнуете! Ха, ха, ха! Погодите, придетъ и вашъ чередъ, мы тогда, нацлуемся съ вами вдоволь!

— Ну, нтъ-съ, не на таковскую напали! Молите Бога, Джасперъ, чтобы такая похвальба не дошла до чьихъ-нибудь ушей, а то вамъ придется, пожалуй, дорого за нее поплатиться. Мн, признаться, васъ очень жаль, такъ жаль, что я продала бы васъ куда-нибудь внизъ по теченію рки. Тамъ вы окажетесь всетаки малую толику въ сохранности. Въ первый же разъ, какъ я встрчусь съ вашимъ хозяиномъ, я посовтую ему это сдлать.

Безцльная болтовня продолжала идти своимъ чередомъ. Об стороны казались очень довольными дружескимъ своимъ поединкомъ и каждая изъ нихъ радовалась случаю столь блистательно проявить свое остроуміе. Оба собесдника, очевидно, считали свои шуточки очень остроумными.

Вильсонъ подошелъ къ окну, чтобы посмотрть на сражающихся, такъ какъ все равно не могъ работать, пока они не прекратятъ своей болтовни. На одномъ изъ пустопорожнихъ участковъ за его домомъ сидлъ

на тачк, подъ самымъ солнцепекомъ, Джасперъ, молодой, черный, какъ хорошо вычищенный сапогъ, и хорошо сложенный негръ. Предполагалось, что онъ работаетъ, тогда какъ онъ на самомъ дл только подготовлялся еще къ работ предварительнымъ отдыхомъ въ продолженіе какого-нибудь часочка. Передъ самымъ крыльцомъ дома Вильсона стояла Рокси, возл дтской колясочки мстной, довольно топорной-таки работы. Въ колясочк этой сидли другъ противъ друга двое младенцевъ по одному на каждомъ конц. Судя по говору Рокси, человкъ, не знакомый съ нею и не имвшій возможности ея лицезрть, могъ бы принять эту молодую женщину за черную негритянку. На самомъ дл такое предположеніе оказалось бы неправильнымъ. Въ ней имлась всего лишь шестнадцатая доля негритянской крови и эта шестнадцатая доля ни мало не выказывалась наружу. Рослая молодая двушка, наружность которой производила величественное впечатлніе, казалась созданной, дабы служить натурщицей для ваятеля. Вс ея позы и движенія отличались изяществомъ и благородствомъ. Атласная ея кожа могла поспорить близной съ самою нжною кожей любой изъ мстныхъ лэди, а румянецъ щекъ свидтельствовалъ о прекрасномъ здоровь. Черты лица Роксаны были очень характерными, выразительными; каріе ясные глаза и великолпные мягкіе темно-русые волосы ничмъ не напоминали негритянскаго типа. Необходимо замтить, впрочемъ, что въ данную минуту волосы эти скрывались подъ пестрымъ клтчатымъ носовымъ платкомъ, повязаннымъ на голов. Хорошенькое, пріятное и умное личико Роксаны можно было признать, пожалуй, даже красивымъ. Съ людьми одной съ нею касты она держала себя самостоятельно и съ чувствомъ собственнаго достоинства, доходившимъ иной разъ даже до нкотораго высокомрія, но, въ присутствіи благо человка, само собой разумется, становилась робкою и смиренной.

Какъ уже упомянуто, сама Рокси была по наружности чуть ли не бле любой блокожей барышни или барыни ея лтъ, но шестнадцатая доля негритянской крови, струившаяся въ ея жилахъ, брала перевсъ надъ остальными пятнадцатью и превращала эту красавицу передъ лицомъ закона въ негритянку. Она была невольницей и въ качеств таковой могла быть продана своимъ хозяиномъ, кому заблагоразсудится. Въ ребенк ея имлась тридцать одна доля блой и всего лишь одна доля негритянской крови, но это не мшало ему оказываться тоже рабомъ и считаться настоящимъ негромъ въ глазахъ закона и обычая. У этого мальчика были такіе же голубые глазки и свтло-русые льняные волосы, какъ и у его благо товарища. Даже и самъ отецъ благо ребенка, весьма рдко навщавшій дтскую, могъ отличить обоихъ дтей единственно только по ихъ костюму. Блый ребенокъ красовался въ тоненькомъ мягкомъ муслиновомъ платьиц и носилъ на ше коралловое ожерелье, тогда какъ на маленькомъ невольник надта была только одна грубая рубашка изъ небленаго полотна, спускавшаяся до колнъ. Ни о какихъ драгоцнностяхъ у него, разумется, и помину не было.

Благо ребенка звали Томасъ Бекетъ Дрисколлъ. Что касается до невольника, то онъ долженъ былъ довольствоваться прозвищемъ valet de chambre (камердинеръ). Невольникамъ не полагалось тогда носить фамильныхъ именъ, а Роксана слышала гд-то это прозвище и нашла, что оно звучитъ очень пріятно. Предполагая, что это какое-нибудь христіанское имя, она надлила имъ своего дорогого малютку. Путемъ естественнаго сокращенія оно скоро превратилось въ «Чемберса».

Вильсонъ, въ качеств близкаго сосда, былъ немножко знакомъ съ Роксаной. Когда состязаніе въ остроуміи начало немножко стихать, онъ вышелъ изъ дому, чтобы запастись кое-какимъ новымъ матеріаломъ для своего архива. Замтивъ на себ взоръ благо человка, Джасперъ немедленно же принялся энергически работать. Вильсонъ, поглядвъ на дтей, спросилъ:

— Который изъ нихъ старше, Рокси?

— Оба они ровесники, сударь. Имъ теперь ровно по пяти мсяцевъ: они родились какъ разъ перваго февраля.

— Прехорошенькіе малыши! Нельзя даже сказать, который изъ нихъ красиве.

Алыя губки Роксаны раскрылись радостной улыбкой, выставившей напоказъ жемчужные зубы.

— Сердечно благодарю васъ, мистеръ Вильсонъ, — сказала она. — Съ вашей стороны, очень мило говорить про этихъ дтишекъ такимъ образомъ, потому что одинъ изъ нихъ просто-напросто негръ. Правда, что я сама считаю его прекраснйшимъ негритенкомъ, но это, безъ сомннія, мн только кажется, какъ родной его матери.

— Какъ отличаете вы ихъ одного отъ другого, когда оба они раздты?

Роксана залилась громкимъ хохотомъ, соотвтствовавшимъ ея росту и объяснила:

— Я-то могу еще различить ихъ другъ отъ друга, г-нъ Вильсонъ, но готова поручиться, что мой хозяинъ, Перси Дрисколль, не могъ бы этого сдлать, даже и для спасенія собственной своей жизни.

Побесдовавъ еще нсколько времени съ Роксаной, Вильсонъ раздобылъ для своей коллекціи оттиски пальцевъ правой и лвой ея рукъ на стеклянныхъ пластинкахъ, которыя подписалъ и помтилъ 1 іюля 1830 года. Подобнымъ же образомъ были сняты оттиски правыхъ и лвыхъ рукъ обоихъ мальчугановъ, помченные ихъ именами и тмъ же самымъ числомъ.

Два мсяца спустя, а именно 3 сентября, Вильсонъ, снялъ опять оттиски пальцевъ Роксаны и обоихъ ея питомцевъ. Онъ говорилъ, что хочетъ обзавестись цлой серіей такихъ снимковъ, отдленныхъ другъ отъ друга въ період дтства промежутками въ нсколько мсяцевъ, потомъ, въ послдующемъ возраст, можно будетъ ограничиться промежутками

въ нсколько лтъ.

На слдующій день, а именно 4 сентября, случилось событіе, которое произвело на Роксану очень сильное впечатлніе. У ея барина, Перси Дрисколля пропала «опять» небольшая сумма денегъ. Слово опять употреблено здсь, дабы показать, что означенное событіе случалось уже и раньше. Дйствительно, оно произошло въ четвертый уже разъ въ сравнительно небольшой промежутокъ времени. Терпніе Дрисколля поэтому истощилось. Онъ былъ человкомъ довольно гуманнымъ по отношенію къ невольникамъ и прочему своему рабочему скоту. Еще боле человчно относился онъ къ заблужденіямъ и проступкамъ своей собственной расы, но, тмъ не мене, не могъ выносить воровства, а между тмъ сознавалъ, что въ дом у него завелся воръ. Не подлежало сомннію, что это былъ кто-нибудь изъ его негровъ. Надлежало безотлагательно принять строгія мры для пресченія домашнихъ кражъ, по крайней мр, на будущее время. Хозяинъ созвалъ рабовъ передъ господскія свои очи. Кром Роксаны, ихъ насчитывалось трое: мужчина, женщина и двнадцатилтній мальчуганъ (они не состояли, впрочемъ, въ родств другъ съ другомъ). Перси Дрисколль объявилъ имъ всмъ:

— Вы были предупреждены заране, но это ни къ чему путному не привело. Теперь надо показать примръ, а потому я продамъ вора. Признавайтесь: кто изъ васъ виноватъ?

Вс четверо содрогнулись при этой угроз, такъ какъ имъ жилось у Дрисколля хорошо, и можно было опасаться, что у новыхъ хозяевъ судьба ихъ перемнится къ худшему. Вс начали запираться самымъ упорнымъ образомъ: каждый утверждалъ, что въ жизнь свою никогда не кралъ денегъ. Иное дло стащить кусочекъ сахару, пирожное, блюдечко меду, или вообще какое-нибудь лакомство, которое барину Перси на самомъ дл вовсе не нужно, и на которое онъ не обращаетъ и вниманія. Что касается до денегъ, то никто изъ врныхъ рабовъ ни за что въ свт не согласился бы поживиться даже и господской полушкой. Эти краснорчивыя заявленія не повліяли, однако, на г-на Дрисколля и не заставили его расчувствоваться. Онъ отвчалъ каждому изъ невинныхъ своихъ рабовъ строгимъ заявленіемъ:

— Ну, такъ назови же мн вора.

На самомъ дл, вс они были виноваты, за исключеніемъ Роксаны, которая подозрвала, что остальные трое воровали, но не была въ этомъ вполн уврена. Она приходила теперь въ ужасъ при мысли о томъ, что чуть не провинилась и сама. Роксану спасла въ данномъ случа отъ грха торжественная служба и проповдь, происходившая за дв недли передъ тмъ въ «цвтной» методистской церкви. Слушая проповдь, Рокси сама прониклась религіозными принципами. Какъ разъ на другой день посл этой проповди, когда Роксана чувствовала себя еще подъ свжимъ впечатлніемъ «благодати» и гордилась непорочнымъ душевнымъ своимъ состояніемъ, хозяинъ оставилъ парочку долларовъ на письменномъ своемъ стол безъ всякаго призора. Невольница встртилась съ этимъ искушеніемъ, обтирая пыль въ кабинет. Увидвъ серебряныя монеты, она остановилась, поглядла на нихъ съ негодованіемъ, все сильне накипавшемъ въ ея душ, и воскликнула:

— Этакая вдь, подумаешь, проклятая проповдь! Неужели её нельзя было отложить до завтра?

Прикрывъ монеты-искусительницы книжкой, она вышла изъ кабинета, не дотронувшись до нихъ. Монеты эти достались въ добычу другому члену кухонной корпораціи. Роксана принесла эту жертву изъ чувства религіознаго приличія. Она считала необходимымъ поступить такимъ образомъ на другой день посл того, какъ проповдникъ объявилъ ее очищенной отъ грховъ, но вовсе не намревалась возводить подобную добросовстность въ принцип. Рокси надялась, что недльки черезъ дв благочестіе ея угомонится и она станетъ опять вполн разсудительною негритянкой. Если къ тому времени парочка долларовъ окажется опять въ безпризорномъ состояніи, ее не замедлятъ прибрать къ рукамъ, и Роксана знала, кто именно это сдлаетъ.

Позволительно ли было назвать Рокси дурною женщиной? Стояла ли она въ нравственномъ своемъ развитіи ниже общаго уровня своей расы? Нтъ, вс вообще негры ведутъ борьбу за существованіе при несправедливыхъ и крайне невыгодныхъ для себя условіяхъ. Они не считаютъ поэтому грхомъ попользоваться чмъ-нибудь отъ своего противника, находящагося въ боле счастливой обстановк, но ограничиваются лишь мелкими кражами, воздерживаясь отъ сколько-нибудь крупныхъ похищеній. При каждомъ удобномъ случа негръ охотно стянетъ что-нибудь състное изъ чулана, — украдетъ мдный наперстокъ, кусовъ воску, мшочекъ наждаку, бумажку иголокъ, серебряную ложку, банковый билетъ стоимостью въ одинъ долларъ, платокъ, кофточку, рубашку, или какую-нибудь другую вещицу небольшой стоимости. Негры не усматриваютъ въ такихъ репрессаліяхъ никакого грха, а потому способны идти въ церковь съ добычею въ карман, и молиться тамъ громогласно, самымъ искреннимъ образомъ. Коптильню на одной ферм приходилось замыкать нсколькими большущими замками, такъ какъ даже самъ діаконъ цвтной методистской церкви оказывался не въ силахъ противостоять окороку ветчины, если Провидніе показывало ему таковый во сн или же наяву, когда окорокъ этотъ вислъ одиноко, томясь ожиданіемъ любящей души, способной унести его съ собою. Между тмъ, тотъ же самый діаконъ, ни за какія коврижки не согласился бы стибрить два окорока, разумется, въ одну и ту же ночь. Подобнымъ же образомъ въ морозныя ночи добросердечный негръ, вышедшій на добычу, способенъ разогрть конецъ доски и подсунуть его подъ холодныя лапки какой-либо изъ куръ, расположившихся переночевать на дерев. Сонная курица съ удовольствіемъ пересядетъ на теплую доску, изъявляя нжнымъ клохтаніемъ сердечную свою благодарность Провиднію. Негръ, въ свою очередь, препроводитъ ее сперва въ мшокъ, а потомъ къ себ въ желудокъ, въ полномъ убжденіи, что если онъ стибритъ такіе пустяки отъ человка, ежедневно лишающаго его столь безцннаго сокровища, какъ человческая свобода, то не учинитъ этимъ такого грха, который Господь Богъ поставилъ бы ему въ вину въ день Страшнаго Суда.

Поделиться с друзьями: