Вкус жизни

Лена внимательно вглядывается в лица сокурсниц, пытаясь считать с них мнение об Инне и ее неуместных разглагольствованиях. Галя смотрит на Милу, та отвечает ей понимающим взглядом, что не укрылось от внимания Инны. Алла и Лера приклонили друг к дружке головы. Похоже, они пытались уяснить истинную причину Инниных нападок на Дину. «В присутствии Инны всем становится неуютно», – заключила она.

«И до Дины добралась. Люди смотрят на один и тот же факт, а воспринимают и объясняют его по-разному. Очень многое зависит от личной точки зрения… Чьими глазами, чьим видением ты пользуешься?.. Это не то, что я ожидала услышать. Не готова я к такому развитию сюжета. Кто способен с ней тягаться?». – Перед мысленным взором Киры возникло лицо Вали. «Она справилась бы с Инной в два счета», – подумала она, одолеваемая дурными предчувствиями.

Кира опять прикрыла глаза, чтобы полностью овладеть собой, и несколько секунд подбирала слова для Инны: что-то насчет неприятных и приятных исключений из правил.

Инна успела заметить, что улыбка на лице Киры слишком быстро сменилась серьезным, даже тревожным выражением. Жанна и Рита тоже обменялись осуждающими взглядами. Эмма сделала легкое движение головой, ей последовал еле заметный утвердительный кивок Аллы. Лена поморщилась. И остальные переглядывались, вздыхали и поджимали губы.

«Только дворянской фанаберии Инке не хватает», – раздраженно поежилась Лера.

«Слишком легко берется судить о малоизвестных вещах. «Откровенность» не должна переходить границы. Инна находится в блаженном неведении о душевном смятении однокурсниц или ей нравится шокировать? Кто знает, в какой интерпретации она доводит другим наши собственные истории. Чуть что – не преминет воспользоваться… Кому приятно, когда тебя честят почем зря? От нее надо держаться подальше», – недружелюбно решает Аня.

«Кто-то очень точно сказал, что такт – это азбука ума. Культура начинается с запрета на хамство. Вульгарная особа, ей только допросы с пристрастием учинять», – сурово думает Эмма.

– Всю желчь слила? Ты отдаешь отчет своим словам? У меня складывается впечатление, что твое левое полушарие не ведает, что творит правое. Зачем ты препарируешь чужую любовь? Ты понимаешь, что я имею в виду? – тихо, но веско говорит Рита, раздосадованная «бабским» уровнем беседы, навязанным Инной всему коллективу.

– Я всегда все понимаю и усваиваю на лету, – отрывисто отвечает Инна. – Только, думаю, тебе сейчас неуместно приставать с назиданиями.

И всем стало ясно, что она слегка пристыжена резкой отповедью Риты, но не переубеждена. Она просто обороняется.

– Твоя мысль не пришлась мне по вкусу, – с легким вздохом не соглашается Рита.

Со стороны было очень заметно, что ссоры и споры между ними – привычное (хоть и неприятное для Риты) дело.

«Если бы тебе всегда хватало здравого смысла, и умей ты подавлять отрицательные эмоции и помалкивать – цены бы тебе, Инна, не было», – вздыхает Лиля. А вслух участливо и осторожно спрашивает наугад:

– Что с тобой, Инна? Что тебя расстроило? Случилось что-то плохое? Может, тебе нужна помощь?

«Значит, Кира была права, когда писала о сложном характере их взаимоотношений. Ее утверждение действительно целиком и полностью соответствует услышанному сегодня… И Рите не позавидуешь. Собственно, Инне всегда требовался масштабный конфликт точек зрения. А что сегодня ее так взвинтило? Бьет наотмашь. Хотела на этом заработать больше очков? Вряд ли. В ней так трудно опознать прежнюю Инну», – недоумевает Лена, все еще погруженная в свои далекие от разговоров сокурсниц мысли. Она вздохнула. И этот тяжелый вздох как бы говорил: «И зачем сразу этот гон?.. Может, надо как-то иначе?..»

Инна не отвечает Лиле, но вспыхивает от замечания Риты и, подняв глаза к фотографиям на стене, делает вид, что ничего не слышала. Но почему-то тут же передумывает и нехотя негромко говорит:

– Ну, если ты, Риточка, так ставишь вопрос, то я, уступая твоим уговорам, лучше помолчу. Лицо ее мгновенно разглаживается и приобретает спокойное выражение, с него исчезает чувство превосходства, словно и не было неприятного разговора.

Слова Инны прозвучали столь неожиданно, что Жанна обрадованно подумала: «Как мило с ее стороны не продолжать эту тему».

Но Кира не уверена в том, что Инна смирилась и осознала себя неправой: «Ну да, как же! Так я и поверила. Это не безоговорочная капитуляция, а ход конем». Она также краем глаза заметила, с каким неодобрением Эмма посмотрела на Инну, будто ясно давая понять, что ее не приглашали, что она здесь чужая. Она тоже не верила и ожидала нового витка раздражения, но тактично промолчала, заранее зная, что незваную гостью ее слова не остановят.

«Дважды за одну вину не взыскивают. Хватит Ритиной критики», – решила Кира, страшась, как бы на этот раз мелкая ссора не превратилась в словесное побоище. Она чувствовала себя ответственной за все происходящее в ее квартире и старалась держать ситуацию под контролем. «Рита сильно рискует, ввязываясь в спор с Инной», – настороженно думает она.

– Слово за тобой, Кира. Во многих отношениях мне полезнее послушать тебя, – с фамильярной, несколько даже ехидной интонацией говорит Инна, а сама покаянно смотрит на Лену.

Кира выдавила светскую улыбку, надеясь, что она получилась убедительной.

«На ее лице застыло несмываемое выражение благожелательности», – про себя презрительно хмыкнула Инна, с трудом подавляя смешок.

– … Я это к тому, что Дина некорыстолюбива и не помышляла о деньгах. Свобода ее манила. Она стремилась в мир, в котором можно было говорить обо всем, хотела быть с теми людьми, с которыми приятно, а не с теми, кто полезен, – опередив Киру, жестко отрезала Рита, будто вызов бросила.

А Кира спокойно, намеренно сухо продолжила свой рассказ:

– Когда Дина родила двух девочек, то успокоилась, но так и осталась неприрученной. В Дании она была одинока и не так счастлива, как могла быть счастливой в Союзе. О родителях думала, скучала по ним, по родным краям, по друзьям. Крепко держали незримые прочные нити, связывающие ее с Родиной.

Мне кажется, Дина поняла, что свободный мир надо было строить в своей стране, что она оказалась на обочине всех происходящих у нас событий, и поэтому чувствовала себя выброшенной из гущи великой истории. К тому же она осознала, что люди и взаимоотношения между ними, с учетом некоторых поправок на культуру и уровень жизни, везде одни и те же… Потом я потеряла связь с Диной. Жаль, конечно, увидеться хотелось бы. Хорошей она была девчонкой, хоть и богатой. И теперь, я думаю, не пропала ее доброта. И красота не растерялась: остались, наверное, веселые глаза и милые ямочки на щеках, – улыбнувшись, добавила Кира.

Ее ровный спокойный голос немало бесил Инну, но она терпела хозяйку и устало думала: «Опять хандра нагнала меня. Съедает тоска с потрохами. Когда горячая волна обиды на судьбу ударяет в голову и увлекает в пучину неудовлетворенности и недовольства, на меня накатывает, я завожусь и чувствую себя в ловушке. Собственно, это не худший вариант, когда здоровье ни к черту… посуду пока не бью, с кулаками на людей не кидаюсь. Вот тогда-то у меня был бы непрезентабельный вид… Конечно, мне стыдно за трусливое желание избежать отчаяния посредством не слишком контролируемых вспышек ярости. Лена отнеслась бы к этому с пониманием, расскажи я ей… Сегодня я еще более-менее сносно чувствую. Сама струхнула, что не смогу затормозить, как тогда…»