Вкус жизни

А помните в Дине это странное сочетание веселости и непонятной надменности? Может, оно было продиктовано какой-то глубокой внутренней трагедией? Мы же ничего о Дине не знали. Она не позволяла влезать в свою душу первому встречному, не раскрывалась перед каждым.

Кире при этих словах поддержки удалось улыбнуться.

– Ох, изойду слезами умиления! «Богатые тоже плачут», – отреагировала Инна названием нашумевшего когда-то сериала.

«Инна, очевидно, полагает, что подобного рода нападки возвышают ее во мнении сокурсниц, но на самом деле она роняет себя в наших глазах. Ее «старания» не будут оценены должным образом…Далась мне эта Инна! Осточертела. Какая-то в ней жеманная наглость», – раздраженно подумала Жанна.

Кира остановила Инну жестом и с настойчивой мягкостью продолжила рассказ.

– Да будет тебе известно, Дина никого не хотела обижать своими амбициями, ни себе, ни другим эпитетов не раздавала. А если прилипало, так прилипало. И с этим нельзя не согласиться. Она – красавица, она – царица Диана! Так ведь назвал ее наш историк? – добавила, немного волнуясь, Кира.

– Ангелы рукоплещут ей с небес! Какой чести удостоилась! Еще бы, имя ко многому обязывает, – громко, с истеричной ноткой рассмеялась Инна.

Безошибочно почувствовав непонятную расточительность отрицательных эмоций своей давней подруги, Лена рассудила: «Сбывается пророчество Киры… Каждый человек в любой компании выделяет одного непохожего на остальных, а здесь наверняка все выбрали Инну. И она это чувствует и сопротивляется. Инна привыкла радоваться и расстраиваться одинаково энергично и искренне, поэтому ее не понимают. Справедливости ради надо отметить – перегибает Инна в оценках чужой жизни. Питает особое пристрастие к преувеличению. Послушать ее, так Дина и взаправду… монстр. Имея грустнейший опыт своей жизни, могла бы и мягче выражаться. Ведет себя совсем как ребенок: чем больше боится, тем яростней нападает. Не всех личные беды делают сострадательными. Непросто устроена жизнь человеческой души. Зачем она отпугивает от себя друзей? Для нее стремление любым способом доказывать свою правоту связано с желанием создавать в себе приток адреналина?»

Помимо желания в Лене все-таки тлела досада на подругу.

Эмма опять уставилась на Инну испепеляющим взглядом. А та не смутилась, с удивлением обнаружив, что ей приятен даже такой повод обратить на себя внимание.

«Нет, вы только подумайте, мало того, что хамит напропалую, так еще ударяется в крайности и врет. Лгунья, притворщица, насмешница. Нет, чтобы порадоваться за сокурсницу, воздать ей должное», – мысленно возмущается Аня.

– Все студенты как один впивались в Дину глазами. Умела она владеть ситуацией, держать внимание ухажеров своей стремительностью, легкостью, изяществом слова… И ее маму я знала. Прекрасный человек, редкий специалист… Не надо завидовать. Не будем трогать эту семью, – строго, как школьницу, осадила Кира Инну.

– Ну, уж этого про меня никак нельзя сказать! Никогда завистью не страдала и в мыслях не держала. Сия чаша меня миновала. Я на такое просто не способна. К зависти мои слова не имеют никакого отношения. Меня воспитывали не стесняться бедности, довольствоваться скромным достатком. Но – ха! – я не испытываю острого желания припасть к руке Дианы. В чем ты меня еще обвиняешь? Можно подумать, я провинилась перед тобой, – надменно заметила Инна, обозревая сокурсниц. И обиженно забурчала:

– Я выступаю за справедливость. Я на самом деле до сих пор не понимаю, что в Дине такого особенного находили ребята.

– Их притягивала ее респектабельность. Мы-то на ее фоне были несколько простоваты, – предположила Лиля.

– Ее красота не вызывала во мне отклика. К тому же Дина мне казалась полноватой. А эта ее ленивая нежная небрежность и насмешливая снисходительность и странные неожиданные короткие вспышки недовольства и гнева! Веселая и общительная? Ей ли, богатенькой, не быть веселой и беззаботной!.. Отчего же они штабелями вокруг нее падали и тупо не сводили с нее глаз? Некоторые девчонки на фоне блеска Дины даже начинали стесняться себя, остро ощущая свое несовершенство, и еще активнее впрягались в учебу или общественную работу, чтобы как-то выделиться… А это ее кокетливое недовольство жизнью, чего оно стоило? Рисовалась, сохраняла таинственное достоинство личности, – с натянутым смешком закончила Инна.

Она говорила не церемонясь, не считаясь с чувствами хозяйки дома. И думала не менее резко: «Говорят только отфильтрованными, отредактированными и проглаженными фразами. Их истинные мысли не подлежат вскрытию и не предназначены озвучиванию. Как же иначе? Они же могут обидеть, оскорбить. Никто из них не отваживается, а я не боюсь выражать свое мнение».

– О штабелях надо было спрашивать у самих ребят в те незапамятные времена. Сейчас, наверное, они уже не смогут вспомнить, что их так притягивало в Дине. Это уже подернутое паутиной прошлое, – чуть лукаво рассмеялась Жанна. – Я лично не чувствовала себя неполноценной рядом с ней, меня не волновали поклонники Дины, у меня с первого курса был свой круг обожателей, который не пересекался ни с чьим.

И всем присутствующим сразу стало ясно, что Жанна спокойна, уравновешенна и довольна своей судьбой.

«Задним числом несложно приписать себе серьезность и расторопность, которых наверняка не было в студенческие годы. Приятно думать о себе как об очень умной и удачливой», – мысленно проворчала Инна.

– …Дина стала русским брильянтом в датской оправе. Ничего не поделаешь – любовь, – вздохнула Рита, и ее темные глаза увлажнились.

Инна пружинисто вскочила, наглядно демонстрируя красивые изгибы своего изящного, чуть полноватого, некогда ладного тела нерожавшей женщины. Ее рука, описав в воздухе дугу, принялась энергично молотить узкое пространство между двумя соседками по столу, стремительно отшатнувшимися в разные стороны от бурной жестикуляции сокурсницы.

– Это ты мне рассказываешь? К твоему сведению, я располагаю совсем иной информацией. Не перебивай! Не морочь мне голову. Какая там любовь? Она, как я понимаю, на богатство позарилась. Дина не из тех, кто может быть счастливой в шалаше или палатке. Ее не надо было долго уговаривать сбежать из страны. Никто рук ей не выкручивал, на дыбу не вздергивал, не бил лежачей. Бабушка ее, с детства полоненная роскошью и достатком – бывшая царская фрейлина! – сбивала Дину с пути истинного. Вот и нахваталась она вольных мыслей. В сговоре они были. Захотела внучке заграничного счастья, молодость свою вспоминала и Дине внушала, что ничего не стоят ее нищие обожатели-студенты – эти восторженные провициалы, вот и получали они отлуп. Обещала ей принца найти. Нашла что-то совсем уж запредельное. Если уж честно сказать, этот её принц – просто удачливый труженик-скотовод и торговец свиным салом. Только и всего!

Кира прикрыла глаза. Это была просьба, мольба, чтобы Инна замолчала.

– Может, хватит? Закругляйся развлекаться за чужой счет, – тихо сказала Галя с ноткой предостережения в голосе. А Мила выставила руки с повернутыми вперед ладонями, как будто таким образом пыталась остановить затянувшееся шоу.

– Жестоко поплатилась Дина за свое желание выделиться, за то, что отреклась от Антона, не распознала, что он – тонко ограненный талант. Она принимала его как часть своего приятного, интересного, но временного окружения, которое назавтра можно будет разогнать за ненадобностью. А ведь он был по уму и интеллигентности человеком из недосягаемой высшей лиги… А может, их разлад и к лучшему? Что хорошего выходит, если соединяются лед и пламень? Результатом драматургии их «плодотворной» жизни могли быть разве что слезы, – опять вылезла со своей гневной отповедью Инна.

Она и теперь говорила с уверенностью и непогрешимостью юности. И в данный момент ее душевный бунт не унимался, а нарастал.

«Самое грустное, что Инну нимало не заботит, что она ставит в неловкое положение своих сокурсниц. Ну не ругаться же с ней? В кого пускает свои отравленные стрелы? В своих же подруг… Непонятно. Воспитанный человек не станет говорить то, что может ранить, обидеть или даже просто задеть присутствующих. Хотя бы из вежливости, из уважения к чувствам Киры держала язык на привязи и маскировала свои эмоции. Дина – ее лучшая подруга. У Инны есть веские основания так себя вести? Маловероятно... Некуда деть неукротимую энергию? Я склоняюсь к мысли, что с большой долей вероятности могу отнести ее к числу своих недругов. Но если отбросить нюансы… нет, все равно» – озадаченно думает Жанна.