Влюбленный астроном

Поднялись остальные охранники. Они внимательно осмотрелись; кое-кто решился выйти на балкон, после чего все обменялись короткими репликами на своем языке. Они не понимали, чем занимается Гийом, но, конечно, сообразили, что лихорадочное состояние астронома вызвано туманом и отсутствием в небе солнца. Весь первый час Гийом метался туда-сюда по комнате, каждые десять минут выбегая на балкон и с отчаянием глядя в по-прежнему серое небо. Второй час прошел точно так же, правда, на балкон он вышел всего два раза. В начале третьего часа Гийом схватил с постели подушки и швырнул их в белую стену, предназначенную служить экраном для его наблюдений. Потом он сорвал с кровати москитную сетку и рухнул без сил. К концу третьего часа к нему подошел Шакри. Гийом лежал в постели, мертвенно-бледный.

– В этом доме найдется что-нибудь выпить? – спросил он.

Шакри пообещал что-нибудь достать и действительно скоро вернулся с круглой бутылкой, содержимое которой по вкусу напоминало виски. Гийом глотнул прямо из горла и подумал, что в последний раз ощущал на языке и в горле этот жидкий огонь восемь лет назад, на борту «Сильфиды», когда пропустил первое прохождение Венеры. Он не стал опустошать всю бутылку, отдал ее Шакри и попросил ближайшие два часа его не беспокоить. Через два часа явление закончится. Еще сто двадцать минут, и Венера исчезнет. Небо над Пондишери так и не очистилось.

Астроном сидел в глубоком, обитом бархатом кресле Людовика XV; его длинные волосы рассыпались по плечам; он неотрывно смотрел на окна, в которых колыхались под ветром гардины. Так долго ожидаемый день настал – и не принес ему ничего. Солнце пропало, как будто его закопали в нору. Гийом повел вокруг пустым взглядом. «Чего ты от меня хочешь? – прошептал он. – Куда меня направляешь?» Впервые в жизни обращение к Богу ничем ему не помогло, и Гийом засмеялся. «В конце пути ты обретешь любовь, – так говорил хранитель птиц додо, – произнес он. – Какую любовь?» Его смех перешел в рыдания. Эти звуки, отражаясь от мраморного пола и стен, какое-то время эхом отдавались в комнате, но затем все стихло. Гийом выпрямился в кресле и просидел, не шелохнувшись, последние полтора часа, пока длилось небесное явление.

Потом он уснул. В конце концов сила разочарования взяла верх над сознанием, и он отключился. Но он проспал не больше минуты, когда почувствовал на своей щеке ласковое тепло. Он приоткрыл веки и тут же вновь зажмурился, ослепленный ярким светом. Гийом даже поднес руку ко лбу, защищая глаза. Солнце. Оно появилось. На последних минутах прохождения Венеры. Гийом встал и пошатываясь пошел к балкону. Откинул гардины. В синем небе не было ни облачка, солнце сияло, как тысяча свечей. От тумана не осталось и следа.

Звук выстрела заставил охранников поспешить по лестнице на второй этаж, звеня саблями и потрясая кинжалами. Грянул второй оглушительный выстрел. Они вбежали в комнату и убедились, что их подопечному никто не угрожает, а стрелял он сам. И правда, Гийом успел схватить двухзарядный револьвер, переданный ему губернатором и до сих спокойно лежавший у него на ночном столике. Охранники осторожно приблизились к балкону. Астроном стоял, подставив голову ветру, который развевал его длинные волосы, и забивал в стволы пистолета порох. Затем он вложил в них по пуле и деревянной палочкой забил их внутрь потуже, после чего поднял руку, направил пистолет на солнце и нажал на спусковой крючок. Кремневая «собачка» высекла искру, и первая пуля с грохотом улетела в сторону светила. Вокруг запахло порохом. Гийом повторил ту же операцию, выпустив вторую пулю.

Охранники сели по-турецки на брошенные на пол подушки и закрыли глаза. Гийом продолжал палить в солнце, пока у него не закончился боезапас.

«Почувствуйте свое дыхание, сосредоточьтесь на нем. Сконцентрируйте внимание на ноздрях. Отбросьте в сторону блуждающие в голове мысли. Потратьте эти минуты на себя. Останьтесь наедине с собой».

Смартфон издал мелодичный звук. Начался сеанс медитации. Ксавье слушал мужской голос, но ему никак не удавалось выбросить из головы мысли, тем более – сконцентрировать внимание на ноздрях. «Лягте удобно, выпрямите спину, прижмите ноги к полу, разверните плечи», – продолжал голос. Вопреки его рекомендациям Ксавье сидел в кресле в гостиной и неотрывно смотрел на раздвижную балконную дверь. «Сделайте глубокий вдох и выдох. Повторите три раза». Ксавье трижды глубоко вдохнул и выдохнул. Голос умолк, и в комнате настала тишина. Солнце уже высоко поднялось в голубом небе, однако Ксавье это ясное июньское утро никакой радости не принесло.

Что произошло в последние дни? Он написал Алисе и не получил ответа. Зря он написал. Не написать в его положении было нельзя, значит, он правильно поступил. Но это ничем ему не помогло – она не ответила.

Одна и та же картина – Алиса удаляется от него по тротуару – неотступно всплывала в его сознании много раз в день, а то и много раз в час. Прошло десять дней. Десять дней, наполненных разными событиями, большими и мелкими, личными и профессиональными, однако ни одно из них и близко не могло по значимости соперничать с исчезновением из его жизни Алисы. Квартира в восемьдесят квадратных метров с окнами во двор продалась меньше чем за двое суток. К нему пришла семейная пара, некто Бауманы. Ксавье повел их смотреть квартиру. Бесцветным голосом, удивившим его самого, он вещал: «Ванная комната, ванна на львиных лапах… Окна во двор… Спокойный район… Разумная цена», – когда клиент вдруг сказал: «Ну вот и отлично». – «Это именно то, что нам нужно», – подтвердила его жена. Они переглянулись и добавили: «Мы ее покупаем». – «Простите?» – не понял Ксавье. «Мы покупаем эту квартиру», – уточнил муж. «Хорошо, – кивнул Ксавье. – Прекрасное вложение капитала. Сейчас мы вернемся в агентство, и вы подпишете предварительный договор». Это было в четверг.

В субботу Оливье открыл подарок Эстер – небольшой пакет с цветными лентами вместо обычных ручек. Ксавье видел, как сын, замерев от восторга, разворачивает упаковочную бумагу и достает… чучело летучей рыбы. Как теперь сказать Оливье, что Алиса больше не желает видеть его отца? Что теперь они с Эстер, скорее всего, больше не увидятся, хотя девочка преподнесла ему в подарок свою самую любимую вещицу? Ксавье терзался этими мыслями, когда Оливье подошел к нему и, держа на правой ладони летучую рыбу, сказал:

– Я тоже должен что-то подарить Эстер.

– Конечно, – кивнул Ксавье.

– Тогда мне понадобится твой компьютер. Я отправлю ей имейл.

– Что-что? – не понял Ксавье.

Оливье сел на стул и посмотрел на отца со спокойствием, какого тому не удалось бы достичь никогда, даже посвяти он всю оставшуюся жизнь сеансам медитации.

– Мы с Эстер давно поняли, что между вами с Алисой что-то пошло не так. Мы не знаем, что именно, и, честно говоря, не особенно хотим знать. Поэтому мы пока просто переписываемся.

– Погоди, погоди… – От обилия информации Ксавье растерялся. – У тебя что, есть свой почтовый ящик? Оливье, тебе одиннадцать лет!

– Конечно, есть, – ответил Оливье. – На Gmail. Я завел его себе на мамином компе и открываю, когда ее нет в комнате. Про Эстер я ей не рассказывал.

– А Эстер? Значит, у нее тоже есть почтовый ящик?

– Ну да. Она тоже открывает его, когда мамы нет в комнате, потому что ее мама против.

Ксавье закрыл глаза и нахмурил брови. Все это надо обдумать. Хотя что тут обдумывать? Сын четко и ясно изложил свою просьбу, и все, что ему остается, – это ее выполнить.

Оливье сел перед компьютером.

– Пароль… – начал Ксавье, но сын его перебил:

– Я знаю.

– Ты знаешь мой пароль?

– Конечно, – пожал плечами Оливье. – Я сто раз видел, как ты его вбиваешь. – Он моментально набрал пароль и открыл почту Gmail.

«Не слишком ли быстро вырос сын?» – спросил себя Ксавье, но не стал искать ответ на этот вопрос за полной его бесполезностью. В памяти снова всплыла картина: Алиса уходит от него по улице. Он сел на диван. Оливье быстро колотил по клавишам.