Внешняя беговая

Американские выстрелы для подствольных гранатометов были еще хуже, чем отечественные ВОГ-25, которые не отличались большим радиусом поражения и площадью накрытия, поэтому поразив полковника, они никак не задели, стоявшую в пятнадцати метрах от него медведицу. Что-то вдруг щелкнуло у нее в голове и она, позабыв обо всех своих сомнениях, в три гигантских прыжка, в которые она вложила всю мощь своих лап, очутилась рядом, с лежащим неподвижно Двуногим. Жизнь стремительно покидала его старое, но все еще могучее тело. Он лежал, в бессилии раскинув руки, как бы обнимая эту неласковую землю напоследок. Одному Богу известно, что сейчас творилось в ее голове. Она не медля ни секунды, вцепилась в его поясной ремень зубами и с натугой, которая чувствовалась во всем ее теле, приподняла старика, бессильно разбросавшего руки, как тряпичная кукла. Крепко сжимая зубы на искусственной коже ремня, она потащила его в убежище. Было видно, как ей тяжело давались эти злосчастные пятнадцать метров, но она изо всех сил старалась не волочь его по земле, а именно нести, чтобы не поранить того еще больше. Свидетелем этой сцены был майор, который все еще стоял в не закрывшемся проеме, прикрывая его своим телом. Он, сжимая автомат с уже пустым рожком, раскрыв рот, наблюдал эту поразительную картину. У него, правда, хватило ума, буркнуть в рацию, чтобы те, кто сейчас управлял закрытием ворот, слегка притормозил этот процесс. Уже через несколько томительных секунд, она, взрыкивая от натуги, очутилась у входа со своей добычей в зубах. И опять у Гусарова хватило ума не препятствовать ей, когда она стала протискиваться в оставшееся незакрытым пространство проема. Он просто посторонился, когда она тяжело отдуваясь и вздрагивая всем телом от перенесенного напряжения, пролезла внутрь тоннеля. С глухим лязгом, ворота, которые только и ждали своего часа, захлопнулись, оставляя неприятеля «с носом». Медведица бережно положила старика на пол и благоразумно отошла в сторонку, чтобы не мешать ринувшимся к полковнику людям. Медвежонок, до этого растерянно крутившийся среди ног обороняющихся, с радостным визгом кинулся к матери, разом позабыв обиду, которую она ему нанесла своей тяжелой материнской лапой, насильно загоняя того в убежище. Счастливо поскуливая, он принялся обнимать свою строгую, но такую любимую мать. Полковника заботливо подхватили на руки и быстро унесли прочь — в глубину скального лабиринта. По тому, как бессильно висела его голова, медведица безошибочно определила его дальнейшую судьбу. «Не жилец», — подумала она почти равнодушно. Людей скопившихся в тоннеле у входа, ничуть не пугало и даже не смущало присутствие рядом с ними огромного дикого зверя. Казалось, что они даже не замечают ее, что, в общем-то, на первых порах устраивало обе стороны. Она тихонько, чтобы никого не задеть ненароком отошла в самый дальний угол просторного помещения, откуда вели в разные стороны проходы, зияющие тусклым светом потолочного освещения, и улеглась там, вольготно растянувшись на бетонном полу. За свое будущее и будущее своего ребенка она уже волновалась не так сильно. Её приняли не только невраждебно, но напротив, очень даже приветливо, если не сказать, что с восхищением. Она чувствовала это по особому запаху исходящему от окружавших ее людей. А это значило, что ей ничего не грозит, и кусок мяса с овсяной кашей, к которой ее уже успел приохотить Двуногий, ей и ее малышу были обеспечены.

Поняв, что залп из подствольных гранатометов принес свои плоды и стрелок, заставивший «котиков» понести едва ли не первые за всю операцию потери, как минимум лишен возможности продолжать свое дело, а как максимум — нейтрализован, боевики спустя полминуты оживились. Сначала некоторые из них опасливо подняли головы, сканируя местность, а затем, убедившись, что опасность отступила, начали понемногу вставать, лихорадочно водя стволами из стороны в сторону. Но немногочисленные защитники, воспользовавшись кратким моментом их замешательства, сумели благополучно укрыться за броневыми створками ворот. Еще через минуту «котики» уже толпились гурьбой возле непреодолимой преграды, туго соображая, что можно предпринять в подобной ситуации. Нечего было и думать, чтобы взорвать такую махину. Всего запаса пластида, взятого ими с собой на эту операцию, не хватило бы даже на то, чтобы поцарапать такую «дверцу». Здесь, определенно, нужен был заряд помощнее. Пока они переговаривались друг с другом, мысленно почесывая в недоумении свои затылки, коварные русские преподнесли им окончательный сюрприз…

Майор Гусаров, так и не отходивший от задраенных ворот, вновь достал из нагрудного кармана коробочку мини-рации.

— Центральный?! Я — Первый! — отрывисто проговорил он в рацию, уже почти успокоившимся голосом.

— Первый! Я — Центральный! — донеслось до него почти мгновенно.

— Доложите обстановку вокруг Южных ворот.

Сквозь продолжающиеся шипения и треск незамедлительно поступил ответ:

— По данным замаскированных датчиков видеонаблюдения, противник сосредоточился возле входа.

— Сколько их там приблизительно? — поинтересовался Виктор Петрович.

— С полсотни будет, — ответил оператор, наблюдавший сцену растерянности противника от возникшего непреодолимого препятствия.

Майор не стал колебаться и принял единственно правильное в создавшейся обстановке решение.

— Центральный! Слушай мою команду! Пока они не расползлись по местности, как тараканы по кухне, начинай операцию «Прополка».

«Прополкой» называлась одна из систем защиты секретной базы. По сути это было управляемое извне минное поле, расположенное в окрестностях Южных ворот. В свое время, те, кто проектировал защитный механизм от нежданного вторжения не пожалели взрывчатки, заложив и замаскировав несколько тонн этого адского зелья.

— Есть, начать операцию «Прополка»! — с каким-то плотоядным настроением, которое чувствовалось даже сквозь помехи, ответил сидящий за пультом старший оператор.

Гусаров оглядел людей стоявших возле него и ждавших дальнейших распоряжений. В отсутствие командира гарнизона, к нему теперь фактически переходила вся военная и гражданская власть.

— Товарищи, прошу не толпиться у входа! Отойдите подальше! Сейчас будет небольшой бадабум, поэтому, во избежание ненужных травм акустического характера, заткните уши и рты.

Все немедленно выполнили указания старшего начальства, позатыкав пальцами ушные раковины и прихлопнув открытые ротовые полости. Даже медведица из дальнего конца поняла неведомым своим чутьем смысл данного приказа, поэтому подгребла под себя сына, навалившись на него всей тушей, и попыталась прикрыть передними лапами свою голову. Сам майор тоже не стал тянуть с этим делом, затыкав уши указательными пальцами и прикрыв, на всякий случай, глаза. Еще пару мгновений ничего не происходило. А потом грохнуло! Да еще, как грохнуло! Земля под ногами заходила и закачалась, словно палуба корабля, попавшего в жестокий шторм. Ударная волна, будто гигантской кувалдой саданула по броне ворот, от чего они загудели с невероятно пронзительным гулом. Создавалось впечатление, что ты сунул голову внутрь огромного колокола в то время, когда звонарь, раскачав, как следует его «язык», ударил им в бок. Те из присутствующих, кто не ожидал такого эффекта, попадали на пол. А оператор, руководивший дистанционно этим процессом из глубины подземного бункера, с интересом смотрел через выносные камеры телевизионного наружного наблюдения. И ему было хорошо видно, как по мановению его руки разом во многих местах вздыбливается не какой-нибудь чернозем, а скальная порода, все сметая на своем пути и перемалывая в мелкую пыль находящиеся на поверхности предметы и людей, попавших в этот техногенный «миксер». И действительно, когда вместо комьев земли и глины на тебя летят с околозвуковой скоростью куски гранита и базальта, весом по 50-100 килограммов, то тут уж не спасет никакой бронекостюм, даже самого высокого класса защиты. Человека, буквально расплющивает в лепешку — кровавую, а от того безобразную. И это еще тем, кому повезло закончить свой жизненный путь именно таким образом, что их останки худо-бедно, но еще можно как-то уложить в целлофановый мешок для дальнейшего погребения. Большинству из них вообще не повезло сохранить хоть какую-то форму. Несколько гектаров сработавшего минного поля, в одно мгновение превратили в мелкую суспензию большинство из тех, кто еще минуту назад чувствовал себя победителем на этой земле. Когда последние обломки скал перестали сыпаться на землю и пыль от «прополки» стала понемногу оседать, наступила тишина. И не просто тишина, а ТИШИНА, будто уши разом заложило. Не слышалось ни криков, ни стонов (хотя какие могут быть стоны от человеческих брызг?), ни далекого шума волн, накатывающихся на берег. Даже ветер, обычно не прекращающийся в этих местах и тот словно застыл, превратившись в вязкую воздушную массу, застывшую от недоумения.

Майор Гусаров, убрав пальцы с ушных раковин и покрутив головой с целью убедиться, что со всеми, кто находился рядов все в порядке, удовлетворенно кивнул головой:

— С этими, кажется, управились.

Но про себя озабоченно подумал: «А вот куда подевалась вторая группа диверсантов — большой вопрос». И этот вопрос надо было решать в срочном порядке. Из раздумий его вывел сигнал рации. Он немедленно выхватил ее из кармана.

— Товарищ, майор, — донеслось из динамика сквозь шум и треск помех, — диверсанты проникли внутрь объекта! Идет бой на втором уровне! Срочно нужно подкрепление!

— О, черт! — выругался майор и тут же крикнул тем, кто все еще оставался рядом из тех, что прикрывали отход гражданских. — Товарищи! Диверсанты проникли на объект! Бой идет на втором уровне! Все за мной!

И не дожидаясь ответной реакции от только что вышедших из «мясорубки» и еще не пришедших в себя остатков рот Нигматуллина и Смирнова ринулся со всех ног в один из тоннелей ведущий на второй уровень. Все, кто мог более-менее стоять на ногах, тут же опрометью кинулись за ним.

Глава 51

I.

Там же. СПРН «Воронеж-М», примерно 5 ч.00 мин.

Иван Никодимович Вершигора, месяц назад вместе с повышением в звании получил в свое распоряжение целую станцию ПРН, поменяв кресло начальника дежурной смены на командирское. И теперь он уже второй месяц был царь и бог этого небольшого и замкнутого мирка. Почему замкнутого? Потому, что его СПРН относилась к Воздушно-Космическим Силам, а потому не входила состав базы, руководимой Виттелем. Она располагалась на другом берегу залива и была абсолютно автономна в плане несения боевого дежурства, что вполне отражало ее суть. Там было все: собственные дизель-генераторы, на случай обесточивания магистральной линии, свои запасы продовольствия, казарма для проживания младшего состава и, разумеется, свой Командный Пункт, находящийся глубоко под землей. Правда, офицеры, служившие на станции, проживали в Белушьей и принимали активное участие в поселковой жизни, хоть и не подчинялись формально его коменданту. Их жены работали бок о бок с женами служащих на базе, ходили в одни и те же магазины, дружили семьями. Так же поступали и оба полковника. И Виттель и Вершигора поддерживали не только дружеские отношения, но и по службе помогали друг другу, то и дело, привлекая своих подчиненных для оказания какой-либо помощи соседям. Что же касалось непосредственно службы, то ни тот ни другой не заходили за рамки, предписанные Уставом. У Никодимыча была своя служба охраны, подчиненного ему объекта, у Митрича, соответственно, своя, что, впрочем, никогда не мешало им время от времени проводить совместные учения по координации действий на случай непредвиденных обстоятельств. Несколько дней назад, учитывая напряженную обстановку в Северной Атлантике, связанную с крупнейшими военно-морскими учениями стран НАТО, весь офицерский состав, временно был переведен на казарменное положение. Поэтому никого из них сейчас в Белушьей не было. Все они, вот уже трое суток пребывали на территории станции. Мест в солдатской казарме для их временного расквартирования не имелось, что вынуждало их находиться в подземном бункере, где были созданы, хоть и минимальные, но все же приемлемые условия для обитания на кратковременной основе.

Полковник Вершигора крепко спал, когда его разбудил настойчивый звонок начальника дежурной смены, сообщившего, что пять минут назад произошла блокировка спутниковой связи СПРН, как с аналогичными станциями в Мурманске и Оленегорске, так и с Центральным Командованием ВКС. «Виновника» долго искать не пришлось. Станционные датчики метрового диапазона, хоть и не обладали высокой чувствительностью, в отличие от дециметровых, но даже и их возможностей вполне хватило на то, чтобы засечь примерное месторасположение американского АВАКСа, болтающегося, где-то в шестистах километрах от них и примерно в пятистах километрах юго-восточнее Шпицбергена. Как выяснили специалисты, именно от него и шли мощные помехи, глушащие связь с Большой Землей. Полковник, первый раз за трое суток уснувший не в командирском кресле центрального поста, а на узенькой кровати с панцирной сеткой, вскочил, как ошпаренный. Прыгая на одной ноге из-за того, что вторая попала в ту же штанину, матерясь и чертыхаясь, он, кое-как приведя себя в божеский вид, ринулся по узким коридорам, ведущим к центральному посту. Когда он, как взмыленная скаковая на финише влетел в помещение центрального поста, там уже находилась не только дежурная смена, но и вопреки всем правилам, свободные от вахты офицеры других смен.

— Это что еще тут за курултай? — грозно шевельнул бровями, всегда до этого мягкий и излишне интеллигентный полковник.

Ни возражать, ни оправдываться перед ним никто из присутствующих не стал. Они лишь молча расступились, давая своему командиру занять свое место. Однако Иван Никодимович, проигнорировал такое приглашение от своих подчиненных. С места начальника дежурной смены быстро поднялся майор Арслан Ахмет-хан — жгучий брюнет с усиками «а ля Эркюль Пуаро», вечный тамада на всех застольях и отчаянный дамский угодник. На этот раз он был собран и серьезен, как никогда.