Во всем виновата месть

Мама, наконец, отпускает мою руку и уже уверенно держится на льду.

— Не упадёшь? — Она отрицательно качает головой и улыбается. — Если что — подкатывайся к бортику. И не бойся. Я прокачусь пару кругов, ладно?

Мне важно избавиться от лишней энергии. Очень хочется верить, что усталость поможет отогнать страхи прочь.

Разгоняюсь и качусь, улыбаясь собственным ощущениям. Как же приятно скользить по льду, чувствуя себя одновременно невесомым и неуязвимым, но при этом хрупким. При таком разгоне встреча со льдом не сулит ничего хорошего, но я люблю скорость. Мне нравится кружиться, и я могу легко выполнить аксель или тройной тулуп. Это и делаю. Предпочтение отдаю одинарному акселю, так как давно не тренировалась и рисковать делать что-то потяжелее слишком опрометчиво. Правильное движение, и вот он такой вдохновляющий прыжок. Делаю поворот и возвращаюсь на лёд, прокатываясь немного вперед, прежде чем остановиться. Мне аплодируют, хотя я не сделала ничего особенного. Замечаю маму — она тоже хлопает в ладоши, стоя у бортика.

— Я совсем ничего о тебе не знаю, и хотела бы познакомиться с тобой поближе, — говорит мама хрипловатым голосом.

Замечаю слёзы, блестящие у неё в глазах, и мне становится ещё тяжелее на сердце от мысли, что я обманываю её.

— Может, попьём какао? Я немного устала. Или… если ты хочешь ещё покататься, можешь остаться, а я посижу немного?

— Нет-нет. Пойдём вместе.

Сотрудник кафе готовит для нас какао за счёт заведения, хвалит меня за правильно выполненный аксель, хоть я и не понимаю — что в этом сложного. Самое простое, что я научилась делать одним из первого, встав на коньки. Были, конечно, и вывихи, но ничего… жизнь без повреждений невозможна. Мы падаем, набиваем шишки, но всё это важно для того, чтобы вовремя подняться и сделать правильные выводы.

Сев за столик, я смотрю на лёд. Желающих покататься стало больше, и вот уже люди кружатся вместе, парят по скользкой глади. Кто-то парами, кто-то один… Важнее то, что на губах каждого светится улыбка. Лёд отнимает всех печали и, как ни странно, согревает сердца.

— Я хотела поговорить с тобой сегодня, но так тяжело начинать, — говорит мама.

— Я тоже хотела поговорить с тобой, потому что молчание даётся с огромным трудом. Кто начнёт первым?

Делаю глоток сладкого напитка, поймав губами маршмеллоу. Сладость быстро тает на языке, а вот паника усиливается.

— Наверное, я. Давно должна была сделать это, но это так тяжело. Шестнадцать лет я лишь издали могла наблюдать за тобой. Я приезжала временами и смотрела, как ты растёшь, но не могла приблизиться к тебе, потому что боялась, что ты не простишь меня. И я не знаю, есть ли у меня шанс познакомиться с тобой, получить однажды твоё прощение? Я ведь не только тебе одной испортила жизнь.

Ком застревает в горле. Она говорит так, словно знает об обмане. Аня росла вместе с ней. Мама ведь не может говорить о ней?

По её щекам катятся слёзы. Они падают на стол. Дрожащими пальцами мама прикасается к моей руке и смотрит мне в глаза.

— Яна, ты дашь мне шанс? Позволишь мне стать для тебя мамой? Я знаю, что моя трусость непростительна. Я не стала матерью даже для Ани. Я всё в этой жизни делала неправильно. Сколько потребуется времени, чтобы исправить всё — не представляю, но я бы хотела измениться.

Слезинка теперь скользит и по моей щеке, но я быстро смахиваю её. Ну конечно! После визита к отцу она перестала обращаться ко мне по имени. Я заметила это, но не придала высокого значения, а теперь стало ясно почему.

— Так значит, тебе была известна правда? Но почему ты не прогнала меня?

— Как я могла прогнать тебя? Я не знала, как подступиться к тебе, но я так хотела узнать тебя получше. Я действительно быстро начала подозревать неладное, а потом… я поехала к вашему отцу, чтобы поговорить с ним, и он спросил прямо — заметила ли я вашу хитрость с подменой. Он понял практически сразу. Полицейский… От него никогда ничего нельзя было утаить. До него быстро дошло, что это бабушкиных рук дело, что это она вас познакомила и надоумила поменяться местами. Только отец не догадывался, почему вы это сделали. Он думал, что вы просто хотели познакомиться с родителями, но я сразу поняла — ты пыталась защитить сестру от травли, которой я не замечала. У тебя огромное доброе сердце.

Я киваю. Шмыгаю носом, уж слишком расчувствовалась. Мама первой призналась, сняв с моей души такой огромный груз. Если бы она не сделала этого, мы бы всё равно поговорили, но мне приятно, что первый шаг сделала она… наконец-то.

— Что вы думаете делать дальше? Когда всем всё стало известно?

— Думаю, пора закончить маскарад и притворство. Нам важно встретиться всем вместе и поговорить. У нас с вашим отцом возникло несколько мыслей, но пока не хотелось бы торопиться принимать определённое решение. Вы тоже имеете право сказать своё слово. Я знаю, что Ане живётся лучше с ним… и тебе, наверняка, тоже… Если она захочет перевестись в твою школу, я не буду против. Однако мне хотелось бы, чтобы вы обе пожили у меня и закончили престижный лицей. После него откроются двери в большой мир, получение высшего образования будет более доступным. Но сейчас не следует говорить об этом. Я даже ещё не получила ответ на главный вопрос — дашь ли ты мне шанс.

Я просто киваю, не в силах выдавить из себя и слова. Она моя мама, и я вижу, что она хочет измениться. Насколько хорошо это получится — не знаю, но я бы дала ей шанс и посмотрела, к чему приведут нас эти отношения.

Мама теперь всхлипывает. Она сжимает мою руку сильнее. Именно так должно ощущаться прикосновение матери? Смотрю на наши переплетённые пальцы, и на душе становится теплее.

После разговора нам с мамой требуется время, чтобы успокоиться, а потом мы идём по магазинам, чтобы выбрать мне платье для осеннего бала. Я попросила дать мне возможность выступить там, не раскрывать мою личность пока перед директором и учителями, а потом… мы встретимся и решим, как лучше будет повести себя. Решим все вместе. Больше не будет главной лжи, но я чувствую, что так просто наладить отношения не получится. Жизнь не сказка. Мама налаживает свои отношения с Георгием… вряд ли у неё будет время на двух дочерей и мужчину. Мне не хотелось бы, чтобы она разрывалась сейчас, жертвуя своей личной жизнью, но сегодня я не говорю об этом. Сегодня слишком хороший день, чтобы омрачать его плохими мыслями.

Мы с мамой выбираем золотое платье. Оно слишком воздушное и лёгкое. Я чувствую себя в нём самой настоящей принцессой, и позволяю себе это, пусть и ненадолго.

— Ты будешь самой красивой королевой осеннего бала, — шепчет мама, несмело обнимая меня, а я обнимаю её в ответ.

Домой мы возвращаемся поздно. Я не успела сегодня поговорить с сестрой, но знаю, что у неё с отцом тоже состоялся разговор. Мы обменялись сообщениями, и я чувствовала, что она счастлива.

Я почти засыпаю, когда телефон под подушкой вибрирует. Достаю его и читаю сообщение от мажора: «Привет… Не могу уснуть и почему-то пишу именно тебе. Наверное, я дурак, да?».

Дурак…

Самый настоящий.

Ответить я не успеваю, потому что едва начинаю набирать текст, как всё сбивается входящим.

Кэш!..

Они синхронно решили свести меня с ума?

И всё-таки я отвечаю.

— Привет!

— Привет. Я тебя не разбудил?

— Нет… Это сделал не ты, — честно признаюсь я.

— Знаю, что у тебя был сегодня сложный день. Просто хотел убедиться, что ты в порядке.

— Я в порядке. Это было непросто, но я справилась. Как Анька? Видел её сегодня?

— Нет… Она весь день провела с отцом, поэтому тренировки у нас не было. И если честно… я весь день как на иголках, переживал за тебя. Даже не подумал о ней.

— Почему? — спрашиваю прямо, надеясь получить ответы на свои вопросы.

— Почему переживал за тебя? Это ведь логично, Ариэль… Потому что ты мой самый дорогой человек. Ты там одна, а я не могу поддержать тебя. Зная твой вспыльчивый характер, боялся, что вы с мамой поссоритесь.

Могли бы… Но я изменилась. Вроде бы немного времени провела здесь, но изменилась. Я научилась отводить вспыльчивость на задний план.