Водоворот времен

Окен хотел было что-то сказать, но Пастуро снова его прервал:

– И не благодари меня! С умом распорядись денежками!
– словно бы и не проделавший такой долгий и трудный путь, Пастуро пружинистыми шагами скрылся в какие-то мгновения, и след его простыл.

Окен хотел было уже идти, но что-то заставило его обернуться. В том самом переулке, откуда они с Пастуро притащили тушу, показался выводок поросят. Они, сгрудившись кучкой, шли по запаху матери.

Ричард так и остался сидеть, глядя вслед уходящему Пастуро. Хотелось плакать, хотя, казалось бы, почему? Ведь вот они, деньги...Но...Но...Но как-то нерадостно было у него на душе, вот что.

Домой вернулся парень поздно и ожидал, что ему устроят встряску. Ну еще бы! Родители, когда он запаздывал с возвращением, постоянно ему выговаривали. Мол, зачем он так поступает, зачем по лесу бродит, неужели он не понимает, что может случиться всякое. Ричард же подумал: его самого лес как раз и спас, а вот оставшихся дома...

Дядюшка Бауз встретил Ричарда кивком головы. Он был еще более молчалив, чем обычно. Только и делал, что крутил в руках глиняную тарелку, одну из тех, что украшали стены жилых комнат. Детвора была рядом с отцом, - но и они хранили молчание. Чувствовалось неладное.

– А, всяко бывает, Рик, всяко...
– ответил Бауз на расспросы.
– Малышу просто нездоровится. Сильно. Пройдет. Все подрастают. А если нет...Ну...Что мы, самые счастливые?

Из-за стены донесся надсадный рев малыша. Пальцы Бауза до белизны в костяшках сжали тарелку.

– Будем лекарства покупать. Жрецов, что ли, позовем. В конце концов, я не самый бедный человек в Лефере. Цех тоже поможет, я надеюсь. Ты поужинай.

Кусок в горло не лез. Ричард лег спать, и ему ничего не приснилось. Окен был счастлив этому.

Утром снова приходил Интендант - но Ричард с удивлением заметил: богато разодетый человек даже не обратил внимания на хлеб.

– Ну как она?
– только и спросил Интендант.

– Она-то...не спит почти. За малыша волнуется, - коротко ответил Бауз. Кажется, он был куда довольнее, когда Интендант просто забирал хлеб и не вдавался в расспросы.

– Ты скажи, Бауз, чем помочь...и...я поговорю с цеховым начальством. Ну, мало ли, - Интендант как-то странно отвел взгляд.

– Спасибо, - только и ответил Бауз.
– Если она найдут лекаря...хорошего...но...по карману.

– Об этом не беспокойся. Цех в беде не оставляет, - кивнул Интендант. Бауз протянул ему было хлеб, но тот лишь покачал головой.
– Не в этот раз. Сегодня возьму больше с других, тех, кто напортачит.

– Угу, - только и ответил Бауз.
– Спасибо...

Интендант снова покачал головой и ушел.

Дальше в пекарне было тихо до самого начала торговли. Только раздавался плач малыша.

Ричард, кажется, впервые не торопился на городскую площадь. У той самой двери он увидел тех насмешливых стражников, и решил, что незачем больше пробиваться. Все одно выходило, что ничего не выходило. Оставалась одна надежда - на заработок у Пастуро.

Площадь была какой-то ну очень оживленной, и Окен решил прогуляться, посмотреть на лавки торговцев. Они размещались по краям, многие стояли вплотную к стенам домов. Повсюду расхаживали торговцы вразнос, нахваливая свои товары. Пахло так вкусно, что живот у Ричарда сводило. В последние дни он ел не то чтобы досыта: он понимал, что тетушке Сю просто некогда кухарничать. Дядюшка же, похоже, был хорошо только в выпекании хлеба. Даже похлебка выходила уж больно водянистой. Но и то хорошо - лучше, чем ничего...

– Подайте ветерану Доброй компании! Подайте ветерану Доброй компании!

– от мыслей Ричарда оторвало подергивание края его рубахи.

У старика практически не было ног. Только жалкие обрубки заканчивались огромными башмаками, надетыми задом наперед. Беспорядочно свисавшие кудри почти целиком закрывали лицо (загорело, насколько мог заметить Ричард): разве что глаза было видно. Покрасневшие, жалостливые.

– Подайте ветерану!
– одной рукой старик тряс за рубаху Ричарда, а другую протянул в надежде на подаяние.

– У меня нет...У меня ничего нет...Родителей - убили...Друзей - убили...
– только и смог произнести Ричард.

Даже медяки он спрятал в матраце, выйдя гулять с одной-единственной монеткой. Он боялся, что деньги украдут в толкучке: дядюшка Бауз предупредил, что карманники совсем обнаглели.

– Э, парень, да ты из наших, из добряков, - протянул старик и разжал пальцы, сжимавшие полу рубахи.
– Удачи, добряк, удачи.

Ричард проводил засеменившего старика взглядом.

– Леденцы! Леденцы! Мальчик, леденцы?
– хохотала девушка в забавном чепце.
– Полмедяка за лучшую на свете сласть! Полмедяка!

Ричард облизнулся, но тут же понурил голову.

– У меня нет.

У него, конечно, было, но книга была дороже. Он хотел хотя бы при ее помощи чуть-чуть вернуться назад, в прошлое, к маме, читавшей Ту-Самую на ночь. Позже, когда подрос, Ричард по этой же книге учился грамоте.

Девушка тут же перестала замечать парня, и двинулась дальше.

До самого захода солнца Окен гулял по площади, то и дело забираясь на постамент. Каменный герой был единственный, кто не напоминал парню о потерянном дома. И Ричард был благодарен статуе за это - и за приют под каменным же плащом. Когда стало понятно, что Пастуро не придет, Окен двинулся обратно.

Еще стоя на улице, Ричард услышал шум. Он испуганно вбежал в дом, боясь страшного. Но тут же выдохнул: это просто вся семья собралась вместе, счастливая и радостная.

– Рик! Рик! Поздоровайся с Жаком! Ты давно с ним не виделся!
– Сюзанна баюкала мирно сопевшего малыша.

– Цех своих не бросает, - довольно протянул дядюшка Бауз. Он не мог нарадоваться выздоровлению сына.
– Привели такого лекаря! Такогол лекаря нашли! До самой смерти своей я обязан цеху!

Бауз говорил достаточно серьезно. Бено приплясывал вокруг мамы, хлопая в ладоши. Ивета и Лиун так и норовили схватить Бено и занять его место. На ричарда распространилось это веселье, и до самого вечера он болтал с родней, сохраняя улыбку от уха до уха. Он почти забыл, что привело его в этот дом. Почти. Потому что ночью ему снилась мама.

Утром он поднялся раньше прежнего, и был этому рад: чем дольше он видел маму, тем больнее становилось в реальности. Быстро натаскав воды, Ричард уселся в пекарне и наблюдал за действиями Бауза.

– Какой ты у нас любознательный, - интерес Ричада от дядюшки не мог укрыться.
– Ну это хорошо, очень хорошо. Глядишь, тоже в цех запишут. Это великая честь! Цех своих не бросает!

Кажется, этими словами Бауз теперь сопровождал каждую свою фразу.

– Цех - это великая сила! Делает всех равными, следит, чтобы у каждого был шанс заработать на жизнь. И помогает, вытаскивает из беды, защищает, - продолжал Бауз. - Цех всех уравнивает. Да. Вот смотри.