Военкор
Шрифт:
Глава 23
Мучительный и затяжной артобстрел наконец-то затих. Над воронками струились тонкие струйки дыма, в ушах продолжало звенеть.
Пальцы сами потянулись к разгрузке, нащупали пластиковую коробочку АИ-2. Я щёлкнул крышкой, почти на ощупь отыскал ячейку с выступающим носиком шприца-тюбика.
На корпусе, держа тюбик дрожащей рукой, прочёл: «Промедол 2%, 1 мл».
Зажав колпачок зубами, сдёрнул его резким движением. Поднёс шприц к бедру, воткнул сквозь ткань и резко надавил на мягкий корпус, чувствуя, как по бедру растекается раствор. Боль в моменте
Через полминуты боль отпустила, но мир начал расплываться, как в тумане из-за побочки.
Выбросив тюбик, я откинулся на спину. Над головой, между полосами дыма, появлялось бледное небо рассвета. Я должен был отползти, если хотел выжить.
Сириец стонал и еле шевелился, издавая хриплые стоны.
— Живой? — тихо спросил я.
Он поднял на меня взгляд, мутный, но осознанный.
— Да… — прохрипел он. — Спасибо, русский…
Я опустился рядом, быстро осмотрел его. Слишком много крови он потерял. Совсем бледный. Если поборется, то выживет.
— Терпи… Сейчас укол поставлю, — пробормотал я и сделал укол. — Вот так… Держись, брат. Главное не усни.
Я вытащил из кармана жгут, стянул ногу чуть выше раны, проверил пульс ниже места перетяжки. Следом сделал тугую повязку.
— Надо уходить. Готов? — спросил я, встав на колено.
Он коротко кивнул, и я потянул его за плечи, сжимая зубы от боли в боку.
Потея, вжавшись в землю, я полз и тянул сирийского бойца, когда услышал знакомое шипение в динамике рации.
— Арта снова работает! Всем в укрытие!
— Б…ля… — выдохнул я и резко нырнул в ближайшую канаву, утягивая за собой сирийца.
Снова раздался грохот, и земля осыпалась в канаву, накрывая нас. Похоже, нас заметили и решили добить, не жалея боеприпасов.
— Живой? — прокричал я в самое ухо сирийцу.
Тот, совершенно обессиленный, лишь моргнул в ответ.
Когда вторая пауза между залпами затянулась, я снова рванул к своим, волоча сирийца за собой. За песчаной насыпью показались знакомые силуэты.
— Свои! — крикнул я задыхаясь. — Прикрывайте!
Двое наших выскочили из-за мешков. Сирийца подхватили под плечи и потащили к укрытию. Я дошёл сам, повалился за мешки, видя, как кровь выступила на поверхности бинта.
— Ты как? — подошёл ко мне сержант.
— Пойдёт… — выдохнул я.
Вдалеке послышались хлопки, но теперь не артиллерии, а коротких автоматных очередей.
Я закрыл глаза, чувствуя ломоту в боку и давление в голове. Ребята помогли нам с первой помощью, сириец вовсе отключился.
Рассвет приходил незаметно. Дым над аэродромом не рассеялся и расстилался по небу серой пеленой. Я видел тусклые отблески от первых лучей солнца на искорёженной нашей и вражеской техники.
— Вижу движение! — прошипел один из наших, высунувшись из-за мешков. — Идут… правее… три, нет четыре!
Я тоже заметил силуэты бойцов врага, они перемещались короткими перебежками, прячась за остатками укрытий. Несколько человек с РПГ и с автоматами.
Один поднялся в полный рост, чтобы осмотреться перед следующим рывком. Я прицелился и дал короткую очередь. Он рухнул навзничь.
— Минус один.
Рядом загрохотал
выстрел — наши ударили в ответ, пытаясь подавить вражеское наступление. Один из израильских штурмовиков вскочил и бросил гранату, но я выстрелил снова. Он повалился, граната ухнула в паре десятков метров, так и не долетев до нас.— Не тормозят, гады, лезут… Слева ещё трое!
Затрещали автоматы, рвануло совсем рядом. Один из наших вскрикнул, судя по всему, зацепило.
Пока мы вели огонь, пехота противника притихла, прижимаясь к земле. Раздались новые хлопки, интенсивно заработал вражеский миномёт.
— Ложись! — заорал кто-то.
Первый разрыв пришёлся метрах в пяти. Взрывная волна из песка с щебёнкой ударила в лицо.
— Почему не отвечаем из миномёта? — спросил я.
— Всё! — процедил Муса, стискивая рацию. — Передали, что боекомплект исчерпан!
Враг ударил, на этот раз чем-то мощнее. Метрах в тридцати, справа заклубился столб дыма. Там как раз были солдатики, ребята из моего расчёта…
Муса запросил по рации Ляхова, но ответа не последовало.
Грохнуло в очередной раз.
Я выглянул и увидел у насыпи, где была одна из позиций, тела троих ребят из моего расчёта, лежащие на земле. Один на боку, другой лицом вниз, третий на спине и рука под неестественным углом. Работал вражеский танк. Я видел, как он безнаказанно утюжил наши позиции.
— Всех положили… — выдохнул я. — Не успели отойти…
Снова раздался свист мины. Мы втянули головы в плечи. Очередной разрыв, потом ещё и ещё. Штурм продолжался, а мы остались с автоматами против танков и наступающей пехоты.
Посмотрев в сторону Мусы, обнаружил его мёртвым. Я подполз к нему и забрал рацию. Крепче сжал приклад автомата, чувствуя, как капли пота смешиваются с пылью на лице. В глазах мелькали блики, но потерять сознание я не имел права.
— Не сдаёмся, у нас ещё есть патроны. Держим до последнего! — я высунул автомат и дал короткую очередь, зацепив ещё одного вражеского штурмовика.
Израильтяне пёрли вперёд и не собирались отступать, чувствуя нашу кровь и близость победы. Сил у меня оставалось всё меньше, рана снова открылась, и я чувствовал, как мокрая ткань прилипает к телу, и при каждом вдохе, словно кто-то всаживает мне обломок железа под ребро.
— Песок — Посту 10! — хриплю в динамик. — Противник в ста метрах у насыпи, наши почти все выбыли. Нужна поддержка!
В ответ только слабое потрескивание.
— Да ответь ты что-нибудь… — проскрежетал я.
Запнулся, потому что увидел в том направлении, где раньше был командный пункт, как за крышей одного из складов медленно поднимается чёрный дым.
— Сопин… — прошептал я.
Тут же последовал очередной выстрел с фланга. Судя по звуку, работали по дальнему окопу. За спиной вдруг застрочила короткая очередь. Я развернулся и увидел, как двое ребят с нашего поста бросились прикрывать фланг.
— Песок — Посту 10! — я снова нащупал рацию. — Кто-нибудь, приём!
Нет, похоже, линия накрылась. Командного пункта больше нет.
Вдали, с юго-востока, донёсся залп артиллерии, чуть ближе строчили автоматные очереди. Наши не сдавались и давали отпор, но долго ли мы простоим ещё? Связи нет, оборона трещит по швам и сколько нас осталось — неизвестно.