Военкор

— Хрен вам, а не аэродром! — сказал командир расчёта ПТРК.

Солдаты противника пригнулись, попытались отступить ползком и короткими перебежками.

Пробиться вражеской пехоте не удалось, попытки прорыва прекратились. Вместо этого, как по взмаху волшебной палочки, начался новый обстрел. Где-то на горизонте начало ухать, и спустя несколько секунд волна прилетела, накрыла аэродром.

Бетон снова завибрировал под ногами. Я пригнулся, пробегая вдоль ангара, и снова метнулся в укрытие штаба. Солнце уже клонилось к горизонту. Сквозь дым и гарь пробивался оранжевый свет — будто и не солнце вовсе, а сигнальная ракета, зависшая в небе.

В коридоре, у сломанной двери, я увидел одного из связистов. Он сидел прислонившись к стене, нога вытянута, штанина насквозь в крови, на лбу тоже кровь.

— Эй! — я шагнул ближе. — Ты как? Давай врача позову.

— У меня канал с миномётами. Если уйду — обрежется, — он покачал головой.

Я хотел помочь, но он уже переключал частоту.

Сопин стоял у карты и вставлял в магазин пистолета патроны.

Вернулся и Сардар, сириец докладывал Сопину об остановке. На полу в углу сидел связист и повторял координаты, передаваемые с постов наблюдения.

— Два здания сровняли с землёй, — говорил Сардар. — Есть погибшие. Сейчас всего несколько ребят, но если обстрел продолжится, будет больше…

— До ночи осталось меньше часа. Они попробуют снова. Либо зайдут в темноте, либо попытаются нас вымотать. Надо выстоять до утра. Будем надеяться, что наши успеют придти.

Он замолчал. За его спиной по стене мелькнул огненный блик — очередной взрыв где-то снаружи подсветил помещение. Все взгляды поднялись к потолку, будто ожидая, что тот вот-вот рухнет.

— Проверить запасы. Перераспределить боекомплект. Пусть у каждой огневой точки будет резерв, — бросил Сопин. — И готовьте дежурные смены. Спать будем по очереди… Если будем.

Обстрел не прекращался. Он стал ритмичным, давящим, почти музыкальным — с мрачной мелодией.

Я подошёл к карте и решил вставить свои «пять копеек», исходя из наблюдений с диспетчерской вышки и той техники, что я видел в ангаре.

Вертолёты на аэродроме уже были разрушены, а вот несколько машин с миномётами — вполне на ходу. Я на это надеялся.

— Игорь Геннадьевич, там лесопосадка рядом с деревней. По прямой километров 7–8. С севера прикрыта сопками. Если скрытно выдвинуть миномёты, можно отработать по батарее 155 калибра, — сказал я.

— Щас бы их авиацией накрыть. Много бы проблем решило, — продолжал перебирать патроны Сопин.

— Но у нас есть только миномёты, — предложил я.

Сопин посмотрел вопросительно на меня.

— Ты их сам потащишь туда? Лёша, ты парень крепкий, но не Юрий Власов, — улыбнулся он.

Не теряет чувства юмора командир.

— Вы не поняли. Я в ангаре тут видел кое-что. Старые «Шерманы» с установленными миномётами 160-го калибра. Думаю, есть и чем стрелять.

Игорь Геннадьевич почесал подбородок.

— Эффективная дальность 10 километров у этой штуки.

— 9600, если быть точным, — ответил я.

— Может сработать. Раз предложил, значит, возглавишь процессию.

— Ну а что… Нам всё равно уже нечего терять. Да и обзор хороший, если на дерево залезть, — улыбнувшись, ответил я.

Глава 21

Сопин задумался и пока решение зрело в его голове, внимательно на меня смотрел. Я понимал, что предлагаю довольно рискованный манёвр. И Сопину было над чем задуматься.

— Ладно, Алексей, убедил. Пойдёшь с группой сирийцев. Ребята толковые, хорошо знают местность. Не подведут.

Он обернулся и окликнул сирийского офицера.

— Сардар!

Тот сразу подошёл и Сопин, понизив голос, объяснил, что требуется.

— Вот у меня человек хорошее дело предлагает, — он вкратце пересказал сирийцу мою задумку.

Сардар кивнул. Не тратя слов, он достал рацию и вызвал одного из подчинённых. Сопин в это время смотрел на карту, окончательно взвешивая риски.

— Дело ты всё-таки предлагаешь, Алексей, — заключил он.

— Через пятнадцать минут мои спецы будут в ангаре, — закончил сеанс связи Сардар.

Сопин вновь посмотрел на меня внимательно, будто хотел сказать что-то ещё, но передумал.

— Удачи тебе. Смотрите по сторонам.

Я попросил у офицера карту местности, в отличие от сирийцев местность мне была незнакома. Выйдя из штаба, я пошёл к ангару.

Он стоял на отшибе, бетонная коробка с открытыми воротами. Судя по закоптившимся пятнам на одной из стен, по ангару было несколько прилётов. Однако мощной бетонной конструкции было хоть бы хны.

Я пришёл раньше, чем оговорённые пятнадцать минут, но на входе бетонного ангара меня уже ждали четверо сирийцев. Вперёд вышел один — мужик лет сорока с хвостиком, лицо загорелое, с короткой щетиной и прищуром на один глаз. Сразу не понять, то ли старое ранение, то ли привычка так смотреть, словно всё вокруг мишень.

— Здорово, мужики, — сказал я.

— Я Аббас, командую расчётом.

За его спиной поднялся высокий, сутулый парень с лицом подростка и выразительными глазами.

— Это Муса. Знает местность с закрытыми глазами, — представил Аббас, покосившись на карту в моих руках.

Третий член расчёта неторопливо поднялся следом. На нём была старая израильская разгрузка, перекрашенная в хаки, а за поясом резиновая киянка для подбивки мины при заряжении.

— Джамиль, наш механик. Миномёт зарядит даже без рук, — отрекомендовал его Аббас.

Четвёртый сириец из расчёта был молчаливый и коротко подстриженный, с платком вместо шлема.

— Фаузи, заряжающий.

Я обменялся с сирийцами рукопожатиями. Мы зашли в ангар, где оказалось куда прохладнее, чем снаружи. Но воздух здесь был тяжёлый. Пахло машинным маслом. Под ногами заскрипел крошащийся бетонный пол вперемешку с грунтом.

В глубине ангара стояли серые громадины корпуса от танка M4 «Шерман», переделанные под самоходные миномёты. Вместо башни у них был низкий бронированный кожух с возвышающимся стволом 160-миллиметрового миномёта Soltam M-66. Израильская модификация называлась «Макмат» — мобильная миномётная установка на гусеничном шасси. Гусеницы в пыли, броня закопчена, на борту — угадывались перекрашенные израильские звёзды. Выглядели они как доисторические звери, но от них исходило ощущение силы — простой, тяжёлой и надёжной.