Военкор

— В этом был замысел? Просто оттянуть на себя силы?

Сопин улыбнулся, понимая, насколько вопрос провокационный.

— И в этом тоже. Но не всё так плохо, — выдохнул мой собеседник. — Мы наблюдали несколько взрывов в районе Цфата. Возможно, наша авиация или артиллерия точечно отработали по тылам, вот и не шевелятся пока. Но данных у меня нет, связь отсутствует.

Я решил попытаться немного подремать, чтобы хоть как-то восстановить силы.

Под утро, грохнуло так, что сон как рукой сняло. Потом раздался ещё один грохот. Третий был уже ближе. Гром канонады слился в одну дрожащую вибрацию.

— Началось, — сказал Сопин, подойдя к карте.

Он не отрывал взгляда от сектора на юге и юго-западе.

На улице кто-то приглушённо крикнул, затем в проёме двери мелькнул связист.

— Разрывы в районе насыпи и восточной дороги. Работают тяжёлые — вероятно, 155-мм.

— Передай на пост 3, пусть отслеживают трассы. Если пойдут, доклад сразу, — отрезал Сопин.

Через две минуты по рации пробился голос с наблюдательного поста.

— Работа 155-го калибра. Шесть машин. Работают с трёх точек серийными залпами по южному периметру…

Я выглянул из укрытия, встал возле одной из чудом уцелевших САУ. Отсюда увидел вспышку. Следом раздался рёв, и через пару секунд земля под ногами вздрогнула. Где-то в глубине аэродрома снова что-то загорелось. Израиль явно хотел не оставить живого места после своих бомбардировок.

— Там ящики с запалами были, — шепнул один из сирийских бойцов, наблюдавший за происходящим рядом со мной.

Его лицо было в копоти, руки тряслись, но не от страха, просто навалилась усталость. Я вернулся в штаб.

— Песок — Посту 2. Противник перешёл в наступление. Вижу движение мотопехоты. Порядка двух рот. Идут цепью, прикрываются дымом. Юго-западное направление. Впереди Магах и пара M113.

— Вот и пошли живчики, — сказал Сопин и обернулся к связисту. — Подними резерв. Вторую группу подтянуть к западу. Пусть занимают резервную позицию. Заградительный огонь миномётами, задерживать продвижение.

В этот момент вбежал запыхавшийся сирийских солдат.

— Пробило крышу у медпункта. Двое ранены, один в тяжёлом. Помощь нужна, потеряем ребят!

Я развернулся и побежал к медпункту, несмотря на грохот за спиной. Крыша была пробита снарядом, часть балки упала. Дым в вперемешку с пылью стелился по полу.

Начал помогать вытаскивать раненых. Наткнулся на лежащего на полу Фаузи. Его куртка была залита кровью, лицо побледнело до синевы, но он дышал.

— Помоги! — крикнул я стоявшему рядом сирийцу с растерянным лицом. — Быстро! Могут ударить во второй раз!

Он скинул автомат и подбежал. Мы вдвоём подняли Фаузи, осторожно, стараясь не задеть рану.

В этот момент снаружи прогремел очередной разрыв, в окне сверкнула вспышка. Один из оконных проёмов осыпался грязью, удар волной бросил пыль в лицо.

— Выходим! — тотчас скомандовал я.

Мы рванули по открытому участку, петляя между воронками. Каждая секунда могла стать последней. Сзади вновь взревел реактивный снаряд, но удар пришёлся метрах в ста.

Добежав до очередного укрытия, мы втащили Фаузи внутрь. Там было тесно, но безопаснее.

— Дальше его заберут санитары, — сказал я, глядя на пепельное лицо раненого и приближающихся санинструкторов.

Из рации одного из связистов затрещало.

— Песок — Посту 8. Есть движение. Пытаются пробиться вдоль старой бетонки. Мы держим, но нужна поддержка. Просим срочно арту.

— Есть координаты? — уточнил Сопин, подходя к радиопереговорщику.

— Да, прилагаем — 347–221. Повторяю: три, четыре, семь — два, два, один. Направление по цели двести тридцать градусов.

Сопин мгновенно передал по внутреннему каналу артиллеристам, дал команду корректировщикам.

Командный пункт дрожал от каждого залпа, но держался. И мы тоже держались и готовились встретить штурм.

— Песок — Пункту 1. Дым густой, но видим движение. Пехота противника медленно выдвигается между сопками. Дистанция — восемьсот метров и сокращается.

— Принято. Удерживайте позицию, открывайте огонь при сближении до четырёхсот, — спокойно ответил Сопин в тангенту.

Я подошёл карте. Примерно зная расположение пункта 1, мысленно провёл линию по направлениям движения. Южная кромка была слабым местом. Там располагались склады, не укреплённые, с минимумом бетонных укрытий. И не было наших позиций. Если противник прорвётся там, он сразу выйдет к старой полосе, а от неё до штаба не больше двухсот метров.

— Геннадьевич, им нужно сюда. Пост 10. Здесь кратчайший путь к нам, — указал я на карте. — Прорвутся, и тогда смогут рассечь аэродром пополам, если пройдёт техника.

Сопин подошёл ближе и прикинул варианты.

— У нас там только наблюдательный пост. Предложения?

— Выдвинуться туда с расчётом РПГ. Потом можно и «Конкурс» подтянуть.

К нам подошёл Сардар и согласился с тем, что эту позицию стоит укрепить.

— Сейчас отправлю людей, — ответил сирийский командир и начал вызывать по радиостанции старшего из бойцов.

Через пару минут пришёл рослый сириец и Муса. Им быстро объяснили задачу и они начали выдвигаться.

— Всего двое? — спросил я.

— С ними ещё расчёт РПГ. Пока всё.

— Понял. С ними пойду, — сказал я, поправляя разгрузку и взяв автомат.

— Алексей Владимирович, вы уже на медаль здесь наработали. На орден хотите? — спросил у меня Сопин.

— Сразу на два.

Собравшись, мы двинулись в сторону старых песчаных мешков, оставшихся со времён ещё предыдущих обстрелов. Через каждые двадцать шагов слышались хлопки, свист снарядов. На юго-западе уже дымилось здание склада. Уцелевший бинокль с дальномером Муса нёс под курткой.

В окопе наблюдательного поста нас встретил молодой советский солдат. На лице сажа, глаза покраснели от дыма, но глаза блестят решительностью.

— Почти вплотную подошли. Ползут, гады. В кустах на холме у них позиция пулемёта. Наши пока молчат, берегут боезапас.

Сквозь пелену пыли, прикрываясь за техникой, к позициям приближалась пехота противника.

Я уже хотел передать координаты на КП, когда впереди вспыхнуло. Плотная очередь прошила землю в десяти метрах от нашего укрытия. Пуля ударила в край мешка, подняв пыль.