Вокруг себя был никто

Усыпальницей называется расположенный полукругом холм, по своей длине почти равный северо-восточной стене цитадели. Сторона холма, обращенная к крепости, облицована белым мрамором, и в плитах, словно ячейки в сотах, пробиты ниши, по высоте и ширине равные длине кортика. В нишу укладывают кости и закрывают ее табличкой с именем.

По моей приблизительной оценке, в Усыпальнице за пятьсот лет захоронено около тридцати тысяч мамлюков, следовательно, сегодня под началом асфахсилара не более полка конницы. В масштабах европейских битв Франции такой союзник может показаться просто смешным, но здесь все выглядит совсем иначе, и полк мамлюкской кавалерии может принести Командующему ни с чем не сравнимую пользу.

Пытаясь как можно более точно определить количество захоронений, я, напустив на себя вид скорбной почтительности, прошел от одного края холма до другого, внимательно рассматривая таблички. Некоторые из них были пустыми, видимо ожидая будущих хозяев. Меня удивило, что пустые ниши не сосредоточены в одном месте и спросил об этом проводника. Его ответ оказался совершенно неожиданным, даже после недели пребывания среди мамлюков, я плохо себе представлял, насколько живы в их среде средневековые суеверия и сказки.

С полной серьезностью проводник объяснил, что когда пирамида на могиле не обваливается, ее спустя три года вскрывают, и всегда обнаруживают пустую нишу. Это означает, что воина взял к себе Хозяин Башни.

Произнося имя он выразительно посмотрел на «Слона», давая понять, о какой башне идет речь. На мои дальнейшие вопросы проводник наотрез отказался отвечать: не помогли ни золотые монеты, ни посулы и обещания. Во время нашего разговора из вершины башни вырвался столб пламени и бешено затанцевал над зубцами. Спустя минуту пламя успокоилось и превратилось в колеблющийся под ветром огненный палец. Я наблюдал его и раньше, по объяснениям, огонь служил ориентиром для отрядов мамлюкской кавалерии, патрулирующей по ночам дороги, словно свет маяка для кораблей в океане.

Маяк зажигали незадолго до наступления темноты, и, увидев его, проводник страшно заторопился. Обратную дорогу до ворот мы проделали почти бегом, но на ходу он успел рассказать, что факелом пользуются воины Хозяина Башни, превращенные в ифритов. По ночам они вылетают из окон в верхнем ярусе «Слона» и пьют огонь.

Напившись, ифриты становятся очень злыми и рыщут по окрестностям в поисках добычи. Горе незадачливому путнику, опоздавшему укрыться в стенах крепости или позабывшему плотно запереть за собой дверь. Ифриты высасывают из него кровь, а труп относят в Башню. Хозяин вкладывает в тело душу волка и отправляет на задание. Задание всегда одно: отыскать в указанной Хозяином стране врага мамлюков, приблизиться к нему и заколоть отравленным кинжалом. Волк не боится смерти, почти не нуждается в пище и отдыхе, цель его существования – выполнить приказ Хозяина. Он может неделями поджидать врага в засаде и умрет с радостью и облегчением.

– Вот, – указал проводник на крупную звезду, проступившую сквозь синеву темнеющего неба. – Покровитель Башни, «менкаб зиленнан», а упрощенно «менкалинанан» – страшная Коза. Стоит волку обратиться к ней, как тотчас получает он духовное подкрепление – энергию, позволяющую обходиться без еды и сна.

На мой вопрос, значит ли это, что у мамлюков кроме имама и эмира есть еще один руководитель – Хозяин Башни, а помимо Аллаха милосердного – звезда «менкалинанан», проводник замолк и до возвращения в крепость не произнес ни одного слова.

Все мои дальнейшие расспросы не принесли никаких результатов. Я натыкался на удивленное поднятие бровей и уклончивые ответы. Тем не менее, по реакции собеседников я пришел к совершенно однозначному выводу: в крепости существует некая тайная структура власти, основанная на суевериях и страхах, и ее сила сравнима с силой эмира. Все это нужно иметь в виду при дальнейших контактах с мамлюками».

Здесь заканчивается дневник генерала Луи де Кафарелли, вернее, его часть, имеющая отношение к истории реховотской крепости. Многие страницы генерал посвятил описанию интимных подробностей своей жизни, и сведению счетов с более удачливыми в военной карьере сослуживцами. Поскольку Клари Дезире, последняя любовница генерала, через сводную сестру, вышедшую замуж за Жозефа Бонапарта, стала частью императорской семьи, Талейран, получивший дневник, благоразумно скрыл его в архивах министерства иностранных дел. Муж Клари, Бернадотт, через несколько лет стал королем Швеции, и дневник, компрометирующий королевскую чету, остался на месте, дожидаясь своего часа. Однако, весьма вероятно, что о нем просто-напросто позабыли.

К сожалению, о тайной структуре власти в крепости мамлюков практически ничего, кроме упоминания в записках генерала, не известно. Пожар, уничтоживший крепость, уничтожил вместе с нею и все документы. Сами же мамлюки были почти поголовно истреблены, поэтому сегодня мы можем только строить догадки и высказывать предположения.

Скорее всего, в реховотской крепости действовали последователи Хасана, Старца горы, основателя секты ассасинов из Аламута. Когда Халаку, внук Чингисхана, разрушил Аламут, центр деятельности секты перенесся в Египет. Вероятно, там под ее влияние подпали и мамлюки. Можно даже предположить, что райский сад, построенный Хасаном в аламутской крепости, был повторен в главной башне реховотской.

Про аламутский сад осталось довольно точное свидетельство: Халаку-хан, захватив крепость, приказал своему визирю Джувейни исследовать библиотеку преемников Старца Горы. Джувейни оказался настоящим ученым, за несколько лет работы он пересмотрел тысячи томов библиотеки и написал книгу, в которой подробно рассказал об организации ассасинов, принятых в ней обычаях и обрядах. Благодаря этой книге стали известны многие тайны, раньше открываемые только самым посвященным.

Название секты Джувейни выводит от слова «гашиш», которым одурманивали неофитов. Обряд посвящения в члены секты происходил примерно следующим образом:

«После того, как юноша, выпив дозу усыпляющего питья, погружался в глубокий сон, его переносили в один из уголков чудесного сада. Когда он пробуждался, взору неофита представало великолепное зрелище: очаровательные полунагие девушки пели и танцевали вокруг него. Ошеломленному юноше гурии предлагали на золотом подносе самые изысканные яства, а когда он насыщался, развлекали его изощренными любовными ласками.

В саду росли роскошные деревья, усеянные плодами, по мраморным руслам струились ручейки. Попробовав напиться, юноша с изумлением понимал, что пьет вино. Опьянев, он засыпал, а, просыпаясь, оказывался в объятиях новых гурий. Такая райская жизнь продолжалось три или четыре дня, пока юношу вновь не усыпляли снадобьем и выносили из сада. Проснувшись, он был абсолютно убежден, будто побывал в раю и готов был на любые поступки, лишь бы вновь очутиться среди гурий».

Марко Поло, посетивший в 1271 году Аламут, оставил похожее описание:

«В очаровательной долине между двумя высокими утесами Старец Горы разбил роскошный сад, где росли диковинные плоды и благовонные кусты. В разных уголках сада высились дворцы разнообразной архитектуры, украшенные золотом, картинами и богатыми шелковистыми коврами. Тут и там били родники, из которых текли подаваемые по невидимым трубам вино, молоко, мед и чистая вода. Каждого, кто попадал в это благословенное место, встречали соблазнительные девушки, обученные искусно петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах, а главное, им не было равных в искусстве обольщения. Одетые в драгоценные наряды, они целый день забавлялись и резвились в саду и увитых зеленью беседках.

Но зачем было создано такое великолепие? Магомет обещал тем, кто повинуется его законам, радости рая в обществе очаровательных гурий. Хасан, основатель ордена ассасинов, внушил своим последователям, будто он тоже пророк и ровня Магомету, раз у него есть право впустить заслуживших его милость в рай еще при жизни. А чтобы никто из посторонних не мог найти вход в сад, Хасан построил неприступную крепость, через которую, воспользовавшись потайным ходом, можно было попасть в эту чудесную долину».