Волк Спиркреста

— Приведи себя в порядок, парень, — говорит он. — Ты выглядишь чертовски плохо.

Я смотрю на него и ничего не делаю.

— Так вот как ты вырастила моего сына, Дэни? — спрашивает мужчина, все еще глядя на меня. — Он выглядит как животное.

— Пожалуйста, — говорит моя мать, ее голос срывается. — Пожалуйста, мистер Кавински. Пожалуйста, не делайте этого.

— Заткнись, мать твою.

Теперь мужчина снова поворачивается к моей матери. Мы все видим, что с этого момента говорить будет только он.

— Я пришел не для того, чтобы причинить тебе боль, Даниэла. Я пришел забрать то, что принадлежит мне, то, что ты отняла у меня. Я знаю, что тебе это не понравится, но я пришел не для того, чтобы торговаться с тобой. Хочешь продолжать жить этой маленькой жизнью — вперед. Мне плевать на тебя, Даниэла, никогда не было и не будет. Ты никогда не станешь кем-то большим, чем девушка, которая убирает за мной, независимо от того, работаешь ты на меня или нет. Ты ушла, хорошо, ты ушла. Я никогда не собирался на тебе жениться, не так ли? Такие мужчины, как я, не женятся на дешевых шлюшках вроде тебя. Но ты ушла не с пустыми руками, и это делает тебя воровкой. Ты украла у меня. И ты знаешь, что я делаю с ворами — ты знаешь, как я милосерден. Я просто пришел забрать то, что принадлежит мне. Вот и все. Мальчик идет со мной, и больше ты меня не увидишь. Видишь? Я не чудовище, в конце концов.

Он поворачивается и выходит из кухни, как будто его дела здесь закончены. Выходя, он щелкает пальцами перед моим лицом.

— Ты. Иди сюда.

И тут я совершаю самую большую ошибку в своей жизни.

Я борюсь с ним.

Твой Ланселот

Захара

Начинается мой последний год в университете, и, вопреки всему, ситуация начинает меня устраивать.

Университет Святого Иуды, возможно, мое любимое место во всем мире. Это один из старейших университетов Лондона, который делит кампус с Музеем святого Иуды — отреставрированным замком, которому уже сотни лет, расположенным на гребне холма с видом на Боуэр-парк.

Но больше всего мне нравится не замок, не кампус, не старый мост и не огромные дубы на территории замка. Это не главный зал с коваными люстрами, не большой лекционный зал с бархатными креслами и огромными портретами и не обсерватория на юге кампуса. Это даже не музей с его коллекцией артефактов Средневековья мирового класса.

Больше всего в университете Святого Иуды мне нравится профессор Стерлинг.

Иэн Стерлинг — профессор истории в Университете Святого Иуды. Когда я поступила на первый курс, я собиралась изучать политику и историю, но благодаря профессору Стерлингу я отдала предпочтение историческим дисциплинам, и теперь я считаю себя студенткой-историком.

Еще один способ разочаровать отца, но кто считает?

Я знаю, что в будущем это станет проблемой. Мои родители оплачивают мою учебу, и, хотя они никогда бы не стали открыто пытаться контролировать мое будущее, они финансируют меня не по доброте душевной. С тех пор как Закари бросил семейный бизнес и отказался идти за ними в политику, мои родители ясно дали понять, что ждут от меня запасного преемника.

Но последние два года я провела, влюбившись в историю — особенно в те ее части, которые были так давно, что начали сливаться с фольклором и мифами. И если я и извлекла какой-то урок из изучения истории, так это то, что победителей в политике очень мало. И даже тогда эти шансы резко снижаются, когда речь заходит о женщинах в политике.

Я была неудачницей на протяжении всего своего подросткового возраста. Я отказываюсь взрослеть и продолжать терпеть неудачи во взрослой жизни.

И вообще, какая разница, если я снова разочарую своих родителей?

Они, должно быть, уже привыкли к этому.

Сегодня первый день осеннего семестра, и я стою в атриуме исторического корпуса, рядом со статуей Тацита, убивая время между лекциями.

— Ну, Захара. Мне сказали, что в этом году я буду вашим руководителем диссертации. — Теплый мужской голос окутывает меня, словно объятия. — Кажется, мне никогда не избавиться от твоей склонности к длинным предложениям и сращиванию запятых.

Первый день осеннего семестра, и я стою в атриуме здания исторического факультета, рядом со статуей Тацита, убивая время между лекциями.

— Что ж, Захара. Мне сказали, что в этом году я буду твоим научным руководителем по диссертации. — Теплый мужской голос обволакивает меня, словно объятия. — Похоже, я никогда не смогу избавиться от твоей склонности к незаконченным предложениям и запятым.

Я поворачиваюсь, смеясь от удивления.

Профессор Стерлинг пересекает атриум, под одной рукой у него зажата стопка книг. Его светло-каштановые волосы, поседевшие на висках и сзади, как всегда, спутаны, а рукава белой рубашки закатаны назад. Его улыбка ласковая, а очки в проволочной оправе он сдвигает на нос большим пальцем.

Когда он подходит ко мне, у меня в животе становится легко. Его улыбка как будто существует только для меня. Я не знаю, какой должна быть любовь, но она не может быть другой, чем эта, не так ли?

— Для доктора постсредневековой истории, — отвечаю я ему, — вы, кажется, забыли, что письмо не всегда было сковано столькими правилами, профессор.

— Боже правый, — со вздохом говорит профессор Стерлинг. — Еще один год, когда грамматика снова приносится в жертву на алтарь стиля.

Но его улыбка остается теплой, когда он останавливается рядом со мной. Он невысок, всего на несколько дюймов выше меня, но вся его уверенность — в блеске ума, очаровании его очков, шерстяного жилета и поношенных коричневых оксфордов.

— Если вы предпочитаете весь год читать сухие, не вдохновляющие эссе, — говорю я с легкой ухмылкой, — то, конечно, поменяйте меня на кого-нибудь другого. Профессор Седильо — большая поклонница моих сочинений, и я уверена, что она будет счастлива принять меня.

Его улыбка растягивается. — Тише, никто тебя не усыновляет. Ты моя маленькая сиротка.

Мы оба стоим на углу центральной лестницы, в тени Тацита. Мы не настолько близки, чтобы прикоснуться друг к другу, но достаточно близко, чтобы я чувствовал запах кофе в его дыхании, видел названия книг, зажатых у него под мышкой, то, как идеально подстриженные усы и борода обрамляют розовые очертания его губ.

Я смотрю на него, а он смотрит на меня. На мне тот наряд, в котором я обычно хожу на занятия: черный топ с высоким вырезом, клетчатая юбка, мокасины Prada. Пальто перекинуто через руки, а волосы, которые я сейчас ношу в естественных локонах, собраны назад в большой шелковый скрэнч.

Я выгляжу как обычно, ничего необычного. Не наряжаюсь, как если бы собиралась на вечеринку или на свидание. И все же профессор Стерлинг смотрит на меня так, будто я совсем не обычная. Его взгляд задерживается на мне, словно я заслуживаю всего его внимания.

Я знаю, что я чувствую к профессору Стерлингу. И это не то, что я должна чувствовать к своему профессору истории и наставнику по диссертации. Я просто не знаю, что он чувствует ко мне.

Как отличить любезного профессора, которому приглянулась студентка, от мужчины, который влюбился в женщину?

Да и важно ли это вообще?

Что бы ни было между нами, я слишком дорожу этим, чтобы потерять.

Я улыбаюсь.

— Вот увидите, профессор. Будет не так уж плохо, если я окажусь под вашим крылом. Я буду самой прекрасной студенткой, которую вы когда-либо курировали.