Волшебство, Магия и Колдовство. Книга 1

Я посмотрел на топоры стоящие в углу рядком и подивился их размерам.

Один из лесовиков сел рядом с нами на скамью.

– Хороша каша?
– спросил он, как бы ненароком.

– Хороша!
– в тон ему ответил Аш.
– Вот бы еще сыра козьего, да молока кобыльего!

Лесовик отпрянул, словно его ударили.

– Зачем же кашу портить?
– спросил он обиженно.
– Вы вот еще блинов с крольчатиной попробуйте! И квасу! А вашей еды у нас нету...

Мы засмеялись, лесовики тоже заулыбались.

– Сразу видно, добрые парнишки, - сказал пожилой лесовик.
– Смех у них хороший, звонкий!

– Ага, и по нашему смешно гутарют, а не на тарабарщине, шишлы -мышлы, что не понятно их совсем!

Люди это были замечательные! Добрые, простые и очень жизнерадостные. Они, в конце концов, оставили нас в покое и потихоньку разошлись по своим делам. Я поделился с Ашем своими соображениями, на что он только хмыкнул.

– Это лесовики такие, они народ простой! Но ты еще ничего не видел, брат, так что не суди поспешно.

Вернулся Маш, и выглядел он расстроенным.

– Я был в квартале торговцев, - доложил он.
– Ближайший караван в Исмаргу выйдет только через неделю, после праздника Поклонения Предкам. Так что спешить нам некуда.

– Но может быть это и к лучшему?
– возразил я.
– Зато мы увидим праздник. Мне бы хотелось познакомиться поближе с этими замечательными людьми.

Однако скауты не выглядели счастливыми, им совершенно не хотелось оставаться на праздник и тем более торчать в Лемнарке целую неделю.

– Мы сдохнем тут от скуки, - вздохнул Аш.
– После того как допьем свою варру!

– И праздники у них поганые, - кивнул Маш.
– Вот же не повезло!

Я в душе только посмеялся над своими товарищами. Раз уж мы сюда попали, я был обязан как следует тут все разведать!

Лемнарк был маленьким городком, и постоялый двор тут был всего один. Однако он был довольно большим, так что для каждого из нас нашлась отдельная комната. Скауты, тем не менее, предпочли одну комнату на двоих, чем очень повеселили хозяйку.

Усевшись у окна, я смотрел на освещенные светом факелов улицы, наблюдая за неспешной городской жизнью. Дровосеки возвращались с работы по одному и группками. Они несли свои исполинские топоры на плечах так, словно те ничего не весили. Их рубахи были пропитаны потом, а в волосах застряли щепки и листья.

– Отдыхай, - буркнул Маш, опуская мои сумки на пол.
– И не забудь запереть дверь, перед сном!

Горожане шарахались от лесовиков как от прокаженных, но те, казалось, не обращали на это никакого внимания. Здоровяки не спеша спускались к реке и, сбросив одежду, долго плескались в черной воде. Потом к берегу вышли их дочери и жены, которые несли чистые одежды и полотенца. Я нашел это зрелище очаровательным.

Женщины лесовиков заметно отличались от горожанок. Они были высокими и стройными, с длинными светлыми волосами, заплетенными в косы, и украшенные белыми цветами.

Обычные горожане не отличались богатырским сложением, а их женщины на фоне великолепных лесных дев казались замарашками. Мне почему-то показалось, что горожане не просто сторонились лесовиков, но еще и не недолюбливали их. Все это я приписал элементарной зависти. И ведь было чему позавидовать!

С восторгом я наблюдал, как какой-то лесоруб посадил себе на плечи двух светловолосых красавиц, легко взобрался вверх по скользкому травянистому склону.

Девушки хохотали, держась за его растрепанные волосы, а он то и дело делал вид, что вот-вот поскользнется и упадет. Все это выглядело очень смешно.

Спать я пошел в хорошем настроении и впервые за много дней проспал рассвет. Утро было тихим. Не было обычного для Лие уличного шума. Не кричали торговцы, не громыхали телеги, не плакали дети.

Я спустился вниз и нашел своих друзей сидящих за столом с кружками. Они пили квас.

– Садись, брат!
– пригласил Аш.
– Испробуй местного пойла! Говорят, что его делают из прокисшего хлеба!

Мне почему-то не хотелось напитка из прокисшего хлеба, и я попросил молока.

– А почему в городе так тихо?
– спросил я, пригубив кружку.

– Так все лесорубы с утра пораньше ушли на работу, - пояснил Аш.
– До вечера город будет почти пуст. Местных тут не так много, ведь мало кто захочет жить с лесовиками. Разве что те, кто кормится за их счет!

– Да уж, - крякнул Маш.
– И пить это пойло!

Друзья мои явно были не в духе. Я оставил их на постоялом дворе, в компании друг друга, а сам отправился на разведку.

Улицы были чисто выметены, а воздух пах свежеспиленным лесом и древесной смолой.

За постоялым двором начинались бесконечные склады. Повсюду были уложены штабеля досок, рассортированных по породам и возрасту древесины. На каждом штабеле висела дощечка с подробной информацией и адрес хозяина.

На мой взгляд, Лемнарк был типичным торговым городом. Аккуратный, с порядочными и приятными жителями, он производил самое положительное впечатление.

Здесь было скучно, однако в этом не было ничьей вины. У лесовиков просто не оставалось времени на развлечения, ведь работали они от рассвета и до заката. Честная и тяжелая работа.

Я спустился к воде, вышел на пристань и залюбовался рядами древесных стволов аккуратно связанных и приготовленных для сплава. Было просто поразительно, насколько педантичными были лесовики, и насколько все было продумано и аккуратно выполнено.

– Вы к нам надолго?
– раздался голос у меня за спиной. Обернувшись, я увидел стройную светловолосую девушку, балансирующую на одной ноге. Она внимательно разглядывала задранную к верху босую ступню, время от времени шевеля грязными пальцами.

– До праздника, - ответил я.
– Потом мы отправимся с караваном в Исмаргу.

– Понятно, - вздохнула девушка. Она попыталась опустить ногу на землю и охнула.
– Вот так не повезло!

– Вы ушиблись?
– я поспешил к ней на помощь.

– Заноза, - пояснила она.

Я помог ей опуститься на землю. Она села, неловко отставив пораненную ногу.

– Позвольте, я помогу, - сказал я и, не дожидаясь ответа, склонился над ее ступней.

Девушка была очень красивой. Огромные голубые глаза глядели на меня так доверчиво, словно мы были уже сто лет знакомы, а не увидели друг друга минуту назад. Она отбросила соломенные пряди со лба и тоже наклонилась, чтобы посмотреть. Наши щеки соприкоснулись, и я почувствовал, что заливаюсь краской.