Воля богов!

Нежная рука легла ему на плечо. Обернувшись, он увидел свою красавицу маму. Фетида была одета в траурное чёрное платье, глаза её были красными от слёз.

– - Нехорошо ты делаешь, сынок, - сказала она.
– Ты этим уже ничего не изменишь. Меня сейчас Зевс к себе на Олимп вызывал. Сердятся на тебя боги. Некоторые даже просят Гермеса, чтобы он Гектора у тебя похитил.

– - Пусть только сунется!
– буркнул в ответ Ахилл.

– - Не гневи Зевса, сынок. Он наша последняя надежда. Отдай Гектора родным. Он же тебе не нужен, а они похоронят его как это принято у смертных. Ведь и мне когда-нибудь...
– тут Фетида не выдержала и заплакала.

Ахилл отвернулся.

– - Хорошо, - буркнул он.
– Пусть забирают.

Не спали в это время и во дворце Приама. Престарелый троянский царь сидел на кровати и плакал. Вокруг, беспомощно опустив головы, стояли его сыновья Деифоб и Парис и жена Гекуба.

Дверь спальни распахнулась, вошёл посланец богов Гермес.

– - Извини, что без приглашения - срочное дело, - быстро заговорил он, обращаясь к Приаму.
– Большое горе, соболезнования, наилучшие пожелания и всё такое. У меня отличные новости. Кроныч тебя не забывает и просит передать, чтобы ты шёл к Ахиллу забирать тело сына. Так что кончай рыдать и грузи выкуп. Отправляйся один, без охраны. За себя не бойся: греки вчера хорошо отпраздновали и будут спать как убитые. На всякий случай я сам тебя сопровожу. Всё улажено: Ахилл тебя не убьёт и другим не позволит. Он парень с понятиями, если его хорошо попросить, то обо всём можно договориться.

Несмотря на семейный траур, Деифоб расхохотался в лицо Гермесу.

– - Да вы там, на Олимпе, совсем, гляжу, совесть потеряли!

"А ведь ты так не считал, когда Кроныч помогал троянцам. Ох уж мне эти смертные!" - подумал Гермес, но ничего не ответил, только иронически усмехнулся, давая Деифобу понять, что прощает его богохульственную выходку.

– - Да-да, - пробормотал Приам, вставая.
– Дети, запрягайте телегу. Я сейчас поеду.

– - Папа! Ты веришь этому проходимцу?!
– закричал Деифоб.
– Это же Гермес! Он даже среди богов считается лжецом!

– - Молчать, бездельники!
– истерично закричал старик.
– Лучше бы вы достались Ахиллу вместо Гектора! За что боги отняли у меня лучшего сына и оставили этих клоунов, преуспевших только в плясках?! Быстро делайте что я вам сказал! А ты, Гекуба, пойди в сокровищницу, собери что там есть самого ценного.

– - Ты совсем из ума выжил с горя!
– завыла Гекуба.
– Ты хочешь идти к убийце наших детей, и ты думаешь, что этот изувер пощадит тебя! Не ходи, Приам! Ничего ты уже не изменишь: такова уж судьба, так боги распорядились, что не быть нашему сыну, славно погибшему за отечество, погребённым по-людски. Не ходи! Лучше мы здесь вместе поплачем, помолимся и помянем Гектора.

– - Молчи и делай что я приказал!
– сварливо ответил Приам.
– Не каркай. Чай не шарлатан какой мне весть прислал. Видишь же: это воля богов! Богам надо верить. Даже если они меня обманывают и хотят моей смерти, то так тому и быть: умру, но сына своего Гектора в последний раз хоть мёртвым увижу.

Царь вышел из дворца. Его сыновья запрягали телегу, а слуги грузили на неё самое ценное, что было в сокровищнице Приама.

Весть о том, что царь отправляется один в греческий лагерь, быстро разнеслась по городу, и ко дворцу несмотря на ночное время стали собираться троянцы. Они плакали и умоляли старика царя отказаться от безумной идеи.

"Убирайтесь!
– кричал на них Приам.
– Вам своего горя мало, раз вы сюда скулить явились?! Радуетесь, что Гектор - сын мой любимый, защитник ваш непогребённый в грязи валяется?! На смерть его вам наплевать?! Дорого же ещё эта смерть вам скоро обойдётся! Ох, как дорого!"

– - Приам!
– сказала Гекуба в последней надежде удержать мужа от безумного поступка.
– Если ты действительно отправляешься по воле Зевса, то пусть он хотя бы даст нам какое-нибудь знамение, чтобы подтвердить свою волю.

– - А я, значит, недостаточное знамение!
– возмутился Гермес.
– Ну, ладно, если вам меня мало, то хотя бы орёл, летящий по правую руку, вас убедит? Более надёжной приметы не существует!

"Кроныч, тебя не затруднит?" - подумал Гермес.

"Нисколько", - подумал в ответ Зевс, и по небу справа от Приама действительно пролетел орёл.

Ободренная доброй приметой толпа несколько успокоилась. Ворота открылись. Гермес, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, принял образ мирмидонского воина из отряда Ахилла. Телега, гружённая сокровищами, с сидящими на ней Приамом и Гермесом направилась к греческому лагерю.

Половину пути они молчали. Когда проехали могилу Ила, Гермес посчитал своим долгом развлечь разговором заскучавшего пассажира.

– - А не подумываете ли вы в Трое, что пора уже эвакуировать добро в какое-нибудь безопасное место и самим тоже куда-нибудь перебраться? Такой ведь герой погиб! Великий был человек твой сын. Никому с ним не сравниться!

Приам пробормотал в ответ что-то невнятное, видимо, поблагодарил за похвалу в адрес Гектора.

– - О, я нисколько не преувеличиваю!
– воскликнул Гермес, горевший желанием наговорить старику побольше приятного.
– Я много раз наблюдал за ним. Особенно во время битвы у кораблей. Смотрел и восхищался. Вмешиваться мне шеф запретил, а то бы... Я тогда ещё с Посейдоном поспорил и выиграл гекатомбу, за что моё отдельное спасибо.

– - Скажите мне правду, - перебил его восторженную речь Приам, - тело моего сына ещё сохранилось или Ахилл его уже...

Приам осёкся.

– - Не сомневайся!
– бодро ответил Гермес.
– Ты сам удивишься, когда увидишь, как он хорошо сохранился: ни ранки, ни пятнышка. Как живой, даже лучше. Боги позаботились. Уж как греки ни пытались сделать из него фарш, ничего не вышло. Против богов не попрёшь.

Приам глубоко вздохнул.

– - Значит, помнят боги его жертвы, - сказал он.
– Гектор всегда верил, что боги воздают добром за жертвы, которые им приносят. Вот они и воздали.

Приам посмотрел на Гермеса, пытаясь понять, к чему этот разговор: шутил ли бог, издевался, или хотел ободрить таким странным нечеловеческим способом. Но лицо Гермеса в темноте было не разглядеть. Да Приам всё равно не смог бы понять ход мыслей бога. Люди и боги вообще плохо понимают друг друга, особенно когда речь заходит о смерти, которая для одних страшная неизбежность, а для других нечто чуждое и незнакомое.

Так и не поняв собеседника, Приам достал из кучи драгоценных даров, которые он вёз для выкупа сына, золотой кубок и протянул его Гермесу.

– - Взятка при исполнении?
– усмехнулся тот.
– На меня начальство заругается, если узнает. Жертвы мне потом принесёшь, а это всё оставь, тебе оно сейчас пригодится, чай не собачий хвост покупаешь - в таком деле мелочиться нельзя.

Так за разговором они подъехали к остаткам стен греческого лагеря.

– - Стой! Кто идёт?
– послышалось из темноты.

Гермес тихо выругался.

– - Свои!
– ответил он.
– Мирмидонцы.

– - Какие ещё мирмидонцы? Пароль говори!