Вопросы

Он словно выпал из жизни «Фортуны». С Димом общался мало, словно обрывками сказанных раньше фраз. Как-то вечером Дим отыскал его в казино, оторвал от разговора с охранниками. Вгляделся, словно не узнавая...

Рига вышел за ним из казино и пошел по залитому лунным светом берегу. Дим снова посмотрел пристально.

– Что ты такой – худой и бледный?

– Ночью все худые и бледные, – усмехнулся Рига.

– Дело есть.

Дим заговорил о сделке. Из Азии шла крупная партия товара, больше половины которой Дим планировал оставить в «Фортуне». Столице в лице Джина впервые должна была достаться меньшая часть.

– Я думаю, что сезон не закончится августом, хотя уже холодает. Скорее всего, гости проторчат до октября. Кроме того, нужно держать территорию, не сокращая оборот. У зимы для нас есть свои преимущества – от нее хочется бежать.

Рига кивнул. В последнее время он только кивал и отмалчивался. Дим выглядел спокойным и довольным ходом дел. Бросил на Ригу острый взгляд и вдруг спросил мягко:

– Это она тебя так изводит?

– Уже доложили? – огрызнулся Рига.

Дим пожал плечами.

– Доложили, что ты ее к себе забрал. Вот и все. Остальное – на тебе написано.

Рига отступил от него.

– Я ее не оставлю! Никогда! Мы через все пройдем вместе. Просто... мне... мне с ней тяжело очень. Так тяжело, будто я виноват. Виноват даже в том, что хочу ее...

Дим посмотрел вдаль на серебристые прохладные волны. Бросил едко:

– Не изводи себя, Рига. То, что она не кончает, – не твоя проблема.

Но Рига вдруг смутился, словно до этого они никогда не обсуждали общих девок и не оценивали их, как на дешевой распродаже. И Дим, услышав собственные слова, напрягся, словно столкнул на пол что-то хрупкое, что разбилось со звоном и рассыпалось осколками.

– Это моя проблема, – выдохнул Рига. – Это моя проблема. И уж точно не твоя!

Рига резко отвернулся и бросился назад к «Фортуне». И Дим понял, что нужно сделать, чтобы не потерять этого убегающего парня: переступить через хрустящие осколки и поговорить с ней. Поговорить с ней о жизни на земле, о лунном свете и крике чаек над морем. А точнее – о ее любви, которая изводит Ригу. Оставив силуэт Риги за окнами казино, Дим сел в машину и погнал к городу.

Город мало изменился с весны, продолжая жить своей размеренной провинциальной жизнью. «Фортуна» будто и не принадлежала ему, являясь частью другого – параллельного, роскошного мира. Дим рассматривал спящий город, лишенный всякого подобия ночной жизни, и в уме просчитывал все, что можно было бы привнести в его размеренность. Пожалуй, если дела пойдут хорошо, у Дима хватит средств, чтобы открыть ночные магазины, новые клубы, организовать летний музыкальный фест и расширить деятельность порта, введя пассажирские линии на Турцию, Грецию и Италию. Он сможет это осуществить, даже имея такую прибыль, какую дало это лето. Но сеть постоянно растет, и ее паутина покрывает уже не одну область на юге. Ее ниточки тянутся до самой столицы. Дим не задумывается над тем, губит он мир или спасает. Он оставил раздумья городским властям и правоохранительным органам, а они взялись помогать ему с неприличным азартом.

Наконец, Дим остановился у многоэтажки и поднялся к квартире Риги. Нажал уверенно кнопку звонка.

Она открыла, не задав ни одного вопроса. Была в длинном платье с подчеркнуто тонкой талией и босая. Волосы уже отросли до плеч, и прической она напоминала Ригу, но без его шелковой мягкости. Дим отвел взгляд от ее лица и стал смотреть на ее маленькие босые ступни на ворсистом ковре.

– Проходи, – сказала она, наконец.

Дим прошел в квартиру и заговорил резко, пытаясь не сбиться с мысли:

– Таня, у меня к тебе есть просьба. Понимаешь, я очень люблю Ригу. Он мне дорог. Он мне нужен в «Фортуне», и вообще нужен делу. Мне жаль смотреть, как он изводится с тобой. Если ты его любишь, то мы оба хорошо знаем цену этой «любви». Я хочу заплатить тебе эту цену, чтобы ты оставила его в покое. Я могу назначить тебе ежемесячное пособие... в пятьсот долларов. Согласна?

Она спокойно села.

– Думаешь, мне нужны от него только деньги?

– Думаю, да.

– И ты ценишь Ригу в пятьсот баксов?

– Нет, я тебя ценю в пятьсот баксов, – поправил Дим. – Для нашего города это немалая сумма.

– А ты смог бы заплатить тысячу?

– Хорошо, – согласился он.

– А две? Две я не стою? – усмехнулась она.

– Две? Хорошо, две. Но это последняя цена, – отрезал Дим.

– Нет. Мне не нужны эти деньги. Рига любит меня! – произнесла она твердо.

Дим взглянул ей в глаза. И эти глаза... были наполнены отчаянной влагой, которая не могла уйти со слезами. Потемнели до зеленоватой черноты и мерцали обидой и злостью.

– Таня... ты же не любишь его! – воскликнул Дим.

Она отвернулась.

– Если ты думаешь, что я никого не люблю, что я проститутка, то должен знать, что с Ригой я буду иметь намного больше, чем две тысячи баксов в месяц.

Дим опустил голову, взглянул на ее босые маленькие ступни и вдруг упал на колени и обхватил их.

– Танечка, я совсем не это хотел сказать. Не про деньги. Просто не могу поверить, что ты его любишь... Это невозможно! Этого не может быть!

– Убирайся вон! – она вырвалась. – Я люблю Ригу. И мы всегда будем вместе! А ты... дрянь. Сволочь... Помешан на своих грязных деньгах! У нас будет семья, дети. Это не продается!

– Таня...

– Пошел вон!

Она оттолкнула его. Дим вышел на площадку и закурил нервно. Оглянулся на дверь и пошел вниз.

Рига скользнул в тень, и Дим прошел мимо.

Таня не плакала, только бросилась к Риге и обхватила его руками. Пальцы дрожали, и губы дрожали...

– Я его ненавижу. Ненавижу!

Рига погладил ее по голове.

– Ты слышал? – она вскинула глаза.

– Прости, я... сомневался, что он тебе не нужен.

– Мне никто не нужен, кроме тебя, – заверила она. – Никогда больше не сомневайся, Рига.

– Не буду, – он поцеловал ее в лоб.

29. ЗАЧЕМ ЛЮДИ ВСПОМИНАЮТ ПРОШЛОЕ?

За короткое время, проведенное с Ригой, Таня устала больше, чем за долгие годы с Выготцевым. Устала заставлять себя жить новой жизнью, чувствуя только то, что ее новая жизнь тяжелее прежней.

Секс – это не все в жизни, но и любовь – далеко не все. Тем более, в современном мире, где эти понятия никак не связаны. И семью, пожалуй, нельзя строить на любви: чувство – слишком непрочная основа для долгосрочных обязательств. Но вдруг она поняла, что любовь – это все в жизни. А без нее – никакой жизни нет. И дело не в возрасте, не в характере и не в деньгах. Оказавшись в объятиях молодого Риги и надеясь вычеркнуть из памяти свое прошлое, Таня постепенно стала сожалеть о своей спокойной, мерной и только приступами суматошной жизни в доме Выготцева.