Воронцов. Перезагрузка. Книга 2

Фома, прожевав кусок хлеба, сказал:

— Хороший малый этот Митяй. Очень помог мне сильно и в городе по мелочам, и когда перегружать пришлось. Без него бы я в два раза дольше провозился.

Митяй зарделся от похвалы, опустил глаза в тарелку. Фома кивнул в сторону служивых, понизив голос:

— Попросил их до деревни сопроводить, чтоб спокойно доехать. Сами же знаете, дорога нынче неспокойная, а товар ценный везём.

Я оглядел служивых — крепкие ребята, видно, что бывалые. Такие не подведут в случае чего. И тут меня осенило — ведь если мы теперь будем доски возить на постоянной основе, то и охрана нужна постоянная. Случайными людьми тут не обойдёшься.

— Слушай, Фома, — я отодвинул пустую миску. — Пора нам по-хорошему и на постоянную основу нанимать охрану, раз доски будем возить регулярно. Пару дней отдохнёшь, да когда снова в город поедешь, ты бы двух-троих надёжных ребят нанял. Чтоб знали своё дело и не болтали лишнего.

Фома кивнул, прикидывая что-то в уме:

— Сделаю, хозяин. Есть у меня на примете пара человек. Один в городской страже служил, да поругался с сотником, второй из отставных солдат. Третьего поищем.

— Вот и ладно, — я хлопнул его по плечу. — Ну, рассказывай, как съездил-то? Как торговля прошла?

Фома приосанился, видно было — есть чем похвастать:

— Отторговался быстрее и лучше, чем планировал. Купили всё сходу и за один раз. Без скидок и торговли — рубль за доску.

— Да ну? — я даже присвистнул от удивления. — Неужто даже не торговались?

— Правда, проверяли каждую, — продолжил Фома. — Одну забраковали — там сучков было много, но удивлялись, что даже с сучками пил был хороший. Я её за пол цены им уступил.

— Молодец, — похвалил я его, и Фома просиял. — А что ещё привёз-то?

— С города я ещё пил привёз — пять штук, — Фома указал на сверток, выглядывавший из телеги. — Кузнец, оказывается, наперёд сделал, предполагая, что можем обратиться.

— Так не заказывал же, — удивился я.

Фома хитро прищурился:

— Я ему так и сказал! А он мне и отвечает: «Знаю, что не заказывал. Но через месяц бы пришёл с заказом. А тогда будет дороже. Сейчас на пять рублей дешевле отдам. По рублю с пилы».

— И что ты? — я заинтересованно подался вперёд.

— А я ему говорю, — Фома расправил плечи, явно гордясь собой, — «Хороший ты мастер, Савелий, да только откуда мне знать, что пилы твои столько стоят? Может, ты мне цену ломишь». А он мне: «Сам проверь!» Достаёт одну, берёт чурбак какой-то и давай пилить — только щепки летят! Потом другую даёт: «На, попробуй!»

Фома изобразил, как пилил, и все за столом заулыбались, глядя на его артистизм.

— Взял я пилу, попробовал — и впрямь, как по маслу идёт! Даже руку не тянет. «Ладно, — говорю, — хороши твои пилы, спору нет. Только пять мне много. Возьму три, по семь рублей». А он смеётся: «Хитёр ты, Фома! Ладно, давай по девять, и по рукам». Я ещё потомил его для виду, а потом и договорились по восемь. Но вижу — лежит у него топор знатный, лезвие блестит. «А топор почём?» — спрашиваю как бы между прочим. «Полтора рубля», — отвечает. «Дорого!» — говорю. «Зато на всю жизнь!» — отвечает.

— И?

— И сторговались мы так: пять пил по восемь рублей и топор за рубль двадцать. В общем, сэкономил я вам не плохо!

— Вот же Фома — и тут выгоду нашел, — я засмеялся, искренне довольный его сметливостью. — А ещё что привёз?

Фома принялся загибать пальцы:

— Пять мешков зерна разного: два пшеницы, два ржи, один ячменя. Ещё мешок картошки отборной, на семена хорошо пойдёт. Десяток кур-несушек молодых, уже яйца нести начали. Да гусей полтора десятка маленьких, но уже немного подросших — к осени как раз войдут в силу.

— Добро, — кивнул я, мысленно прикидывая, сколько это всё стоило.

— Ещё привёз три мотка верёвки добротной, пеньковой — в хозяйстве всегда сгодится. Два котла чугунных — один большой, для варки когда всех собирать будете, другой поменьше. Топоры простые, рабочие — шесть штук, для лесорубов. Ткани холщовой три рулона — бабы просили, да и нам на рубахи пойдёт.

Я присвистнул:

— И всё это на полторы телеги уместил?

Фома гордо расправил плечи:

— Уместил! Да ещё и соли пуд привёз. А ещё, — тут он понизил голос и наклонился ко мне, — нашёл я в городе мастера одного, что инструмент делает для столяров. Так вот, купил у него рубанок особый и стамески разные — три штуки. Думаю, пригодятся нам, если мебель какую мастерить будем.

— Ай да Фома! — я не скрывал восхищения. — Ты не купец, ты клад настоящий! А мастерить конечно будем — как зима придет, да лесопилка станет — будет на это время.

— И ещё кое-что, — Фома достал из-за пазухи небольшой свёрток, завёрнутый в чистую тряпицу. — Вот, возьмите.

Я развернул тряпицу и увидел складной нож с костяной рукоятью, искусно вырезанной в виде рыбы.

— Это вам, барин. От меня лично, в благодарность. Мастер один делает, из хорошей стали. Подумал, вам как раз сгодится.

Я повертел нож в руках — работа и правда отменная, лезвие острое, а рукоять ложится в ладонь как влитая.

— Спасибо, Фома. Уважил, — я спрятал нож за пояс. — Теперь отдыхай пару дней, сил набирайся. А потом поедешь снова в город доски повезешь, там и охрану нанять нужно будет.

Фома кивнул, явно довольный и поручением, и тем, как оценили его работу. Служивые к тому времени уже закончили есть и отправились проверять лошадей. Митяй тоже поднялся — ему предстояло помогать разгружать привезённое добро.

Я смотрел, как они хлопочут во дворе, и думал, что дело наше понемногу налаживается. Ещё немного — и заживём по-настоящему, крепко встанем на ноги. Главное — людей хороших подобрать, таких, как Фома, Пётр с Ильёй да Митяй. С такими любое дело по плечу.

Фома, видя, что служивые уже доели, подошел к ним и что-то быстро сказал, потом достав немного денег, передал им, пожав при этом руки. Те же поблагодарив за обед, откланялись, лица их были довольны, как у котов, наевшихся сметаны.

— Уговор закрыл, Егор Андреевич, — сказал Фома, старший из служивых козырнул мне, придерживая другой рукой саблю на боку.

Развернулись они чётко, почти по-военному, вскочили на коней и поскакали обратно в город, только пыль за ними взвилась по дороге. Я проводил их взглядом, и в этом момент ко мне снова обратился Фома.

— Егор Андреевич, можно вас на пару слов? — голос его звучал необычно тихо, что совсем не вязалось с его быстрой и громкой манерой говорить.

Я кивнул и отошёл с ним в сторону, за угол дома, где нас точно никто не мог подслушать. Фома огляделся по сторонам, словно опасаясь чужих ушей, и наклонился ко мне еще ближе и тихо зашептал.