Восемь тетрадей жизни
Шрифт:
На них мы были сильно молодыми.
Хотелось убежать, не трогая былого.
В те дни прошедшие
Мы танцевали танго.
Под тень от абрикоса поспешил мой брат,
А я направился к сараю деда.
В какой-то миг у нас обоих
Задвигались
И каждый молча повторял,
Казалось, навсегда забытые движенья.
ПЕСНЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ
В былое время толпа людей
Шла милости просить и покаянья
На «Мост свечей».
Просили за солдат, что были на войне,
Молились о больных,
И многие надеялись на исполненье
Желаний скрытых иль удач в любви.
Просили денег, молодости.
К примеру, утратили иные
С «уччелло» [14] собственным взаимопониманье.
Казалось, на вопрос простой: «Готов ли ты?»
«Нет», — он ответит.
Свершения желаний заслуживал лишь тот,
Кто донесет свечу зажженной
По мосту и до мельницы с крестом
И пламени не даст погаснуть.
Однако ветрено там было постоянно —
Спускался ветер с гор,
И трудно было уберечь руками пламя.
И заново попытки повторялись,
Так проходили месяцы и годы.
Старушка со свечой горящей
Дошла почти до самого конца,
Как вдруг одежды вспыхнули на ней,
И все дотла сгорело.
Со времени случившейся беды
Людей не стало здесь,
Не шли на покаянье.
В воскресный день прошедший
Мне захотелось взглянуть на мост.
Не ожидал увидеть свечу зажженной
В руках у сына Филомены.
Легкий бриз с реки не мог задуть свечи,
Ее не гасло пламя.
Какой он милости попросит для себя?
Захочет жить, как все?
Что затаилось в голове его убогой?
Недоставало двух шагов до мельницы с крестом,
Как он застыл, и сам свечу задул.
ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Мой брат, за спину руки спрятав, ходит,
Он локти любит за столом расставить,
Завязывать ботинки, ногой на стуле стоя.
Лицо он моет, громко отдуваясь
И фыркая, на холод жалуется вслух.
Усы торчком, в постели шляпы не снимает.
Так неуклюже телом всем
На бок другой переворачивается,
Будто его запеленали перед этим.
Он жесты старые хранит:
Как прежде, спички зажигает о подошву
И ложку держит всей рукою, в кулаке.
Бывает иногда, что он застынет,
Как гвоздь, посередине комнаты
И пристально глядит, сощурившись, куда-то.
Потом чуть приседает, напрягаясь,
И вслед за тем так непристойно пукнет,
Как делывал когда-то наш отец.
ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ
Когда у Пидио-сапожника однажды
Дрозд вырвался из клетки на свободу,
В саду его мы возвращенья ждали.
Мелькали тени часто по кустам,
Казалось нам, что он вернулся,
Но это был не он.
Пока в один из вечеров
На камышах забора мы не заметили —