Восемь тетрадей жизни

Страницы книг, календари и карты:

Америка не существует больше,

Как и Австралия. Китай — лишь запах,

Россия — паутина белая,

И Африка — стакан воды,

Которым бредил наяву.

Уже два дня иль три хожу я следом за Пинелой,

Он — крестьянин старый.

Мед диких пчел мы ищем вместе с ним.

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

Мой брат не оставляет службы

На станционном телеграфе,

Хотя здесь поезда уж сорок лет не ходят.

В войну все рельсы разобрали,

Тогда на пушки шло железо.

Сидит и ждет,

Его никто не вызывает,

И он не шлет известий никому.

С Австралии последней телеграммой

Искали Рино Фабиота,

Но адресат давно уже в земле.

Однажды навестил я брата —

Сидел, держа в карманах руки,

Под козырьком навеса ржавым.

Вокруг него весь воздух исклевали

В полете птицы.

Травою перед нами путь зарос.

Где прежде ходили поезда по рельсам,

Теперь спускалась курица спокойно,

Прошествовала мимо по дороге,

На нас не обернувшись.

ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Так вот, однажды в воскресенье

Все овцы разом перестали есть

И, свесив головы, застыли в поле.

Казалось, их обуял сон. И в понедельник

То же повторилось. Во вторник отказались пить.

Промаялись они так месяц целый.

Их ноги высохли, как плети,

Поддерживая тела пустоту.

Когда глаза вдоль носа покатились,

Одна вслед за другой попадали на землю.

И шерсть мгновенно превращалась в пыль,

Как только их рукой коснешься.

Так всякий день поутру Филомена

Спешит поведать сыну — дурачку

Историю овец, их было тридцать,

И ни одной не стало у нее.

Внимает матери с открытым ртом,

Лет сорок уж ему. На вид не скажешь —

Усы не пробиваются никак.

Его спасти необходимо было

От женщин — ночами мучили воображенье,

От голых тел кружилась голова.

И днями напролет старался сам себе

Помочь руками.

Тогда ему сказали: «Теперь ты Рыцарь Бога,

И должен соответствовать сему». —

«Но где же шпага?». —

«С небес падет, обязан дожидаться».

Послушно ждет, тем временем, как мать

Историю овец все повторяет.

Сидят вдвоем, их камни окружают.

То место белыми усыпано камнями

Горы, взорвавшейся под Пертикарой.

Тогда с небес все на землю упало!

Немного погодя встают и к дому направляются.

Как говорят, все камни белые в траве

За ними следуют тихонько.

И кажется тогда — идут те овцы,

Нет уже которых.

ПЕСНЬ ПЯТАЯ

Пирина в честь отца назвали.

Тот имя унаследовал от деда,

Пиринам Эви, в общем, нет конца.

Они всегда мед делали особый,

Он мятой пахнет.

Дом вдалеке стоял, на полпути

И от деревни, и от реки долины.

<