Восход Луны

Тоненький ручеек яркого целительного света робко просочился откуда-то извне, немного проясняя рассудок. Чувствуя что-то на голове, я еле сумела открыть глаза.

Филомина?! Оплакивает меня?.. Или пытается исцелить.

Птица склоняет голову, и новая слеза, упав с ее клюва, падает точно внутрь сломанного рога. Эта капля магии каким-то чудом возвращает мне ясность мышления.

Прости, Филя, слишком поздно.

Феникс усаживается на моем роге, крепко вцепившись в него когтями. Другой лапой птица подхватывает свисающий на нервах обломок и вертит его, то так, то этак пристраивая неровные края слома. Рассматривает то одним глазом, то другим.

Филя, зачем?..

Состыковав куски рога, Филомина вновь роняет слезу. Одну, другую, третью… они окропляют края, исцеляя их.

Я чувствую, ко мне возвращается способность использовать магию. Но как ее применить? Ведь я не могу, подобно фениксу, возродиться из пепла.

«Возродиться»?..

Оно! Это заклинание я выучила, когда мы с Луной готовились к битве с Сомброй в Кристальной Империи. Именно оно сейчас может спасти меня.

Спрыгнув с головы, Филомина больно пощипывает клювом мою ноздрю, видимо, желая привести в сознание.

Знаю, Филя, знаю, я должна преодолеть слабость и тьму. Пока еще способна стремиться к свету и жизни.

Сконцентрировав магию, направляю поток энергии на себя…

***

Яркая искра вспыхнула в умирающем сердце, пульсирующей вспышкой озарив угасающее сознание. Огонь «Возрождения Солнца» начал охватывать побежденную принцессу, медленно распространяясь по ее изувеченному телу. Филомина, победоносно вскрикнув, благоразумно отлетела подальше и уселась на прогнившей оконной раме.

Аликорн впервые использовала это заклинание и не знала всех его особенностей. Она могла лишь догадываться, сколь дорого ей обойдется воскрешение. Но правительница готова была заплатить любую цену, вложив в эту магию все оставшиеся силы, из последних усилий удерживая себя в сознании. Сейчас только одна вещь в целой вселенной имела для нее значение…

Немыслимая боль впилась острейшими когтями в разум Селестии, терзая ее сознание и плоть. Принцесса словно вновь оказалась в ядре Солнца, чье пламя принялось ковать ей новое тело. Она должна была выстоять. В какой-то миг страдания стали невыносимы, но аликорн понимала одну простую вещь: чтобы родиться заново, сначала нужно умереть.

Камни, под которыми пони была погребена, с шипением плавились, стекали ручьями вязкой раскаленной породы, увлекая с собой вонзившиеся в плоть покореженные куски доспехов.

Медленно, но верно целительное пламя возрождало к жизни поверженную правительницу. Ребра, сердце и легкие. Позвоночник, плечи, спина, живот, внутренности, круп, ноги… Магический огонь неистово сжирал на боках столетия безмятежного правления. Глухой шорох срастающихся костей отдавался в голове непрестанным эхом, трепетали раздавленные мышцы, бурлила кровь, выплеснувшаяся отовсюду в полости тела.

Казалось, минула вечность, прежде чем Селестия расслышала первый слабый удар своего сердца. Судорожный вдох… Вновь аликорн чувствовала себя целостной и такой живой. Прокатывающие по телу волны боли все еще захлестывали ее рассудок, но она уже могла дышать.

И вот, воскрешенное огненной стихией, дитя Солнца медленно поднялось на ноги. Грива и хвост развеваются алыми сполохами живого огня. Слепяще-белое тело опаляет нестерпимым жаром. Кьютимарка будто сгорела, и контуры Солнца, обуглившись, стали черными. Глаза принцессы полыхнули всесжигающим пламенем.

Иступленный крик боли перерос в неистовый вопль гнева. От резко расправленных крыльев ударила волна жара, воспламеняя мох, тысячелетним ковром украшавший стены старого замка сестер-аликорнов, обугливая обрывки старинных гобеленов, расплавляя вековые камни, превращая осколки витражей в разноцветные озера. Казалось, что жаркое буйство солнечной стихии без остатка поглотит правительницу, но она знала, как дать бешеной энергии выход. Отныне нет места милосердию в ее жаждущей отомщения душе. Теперь враг сполна познает всю ярость Солнца. Найтмер победил Селестию, но не убил, а оставил умирать. И это станет его последней роковой ошибкой.

Чувствуя, как ненависть и безмерный гнев разрывают нутро на куски, Селестия проревела, словно бушующая звезда:

– Я - ЭТО ПЛАМЯ!!!

С мрачной удовлетворенностью она смотрела, как тьма, истерично дрожа, спешно отступает под ее ослепительным напором.

– Я - ЭТО СВЕТ!!!

С силой оттолкнувшись, Селестия взмыла ввысь. Филомина с истошным грозным клекотом бросилась вслед за ней, горя желанием присоединиться к грядущей битве.

Подобная сияющей комете аликорн пронеслась по темному небосводу, оставляя на его полотне длинный ослепительный след, словно разрезав ночное небо пополам. Рядом с ней тонкой нитью падающей звезды несся феникс, не отставая от своей хозяйки. Далеко позади догорали руины замка, и огромный столб дыма рос новой вехой в жизни Селестии.

Во имя Солнца и Луны. Ради Эквестрии.

Теперь ничто не сможет остановить ее.

…Найтмер, готовый к финальному акту своего победоносного выступления, с вожделением взирал на беззащитный Кантерлот. Монстр вытянул руку. Маленький город словно лежал у него на ладони. Сомкнув когти, Владыка тьмы представлял, как вырывает само сердце Эквестрии.

Что-то не так. Издалека послышался странный, все усиливающийся гул. Движимый раздражением и мрачным предчувствием, Найтмер обернулся…

Этого… НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

Лишь в последний миг он успел окружить себя непроницаемым щитом. С неба обрушился стремительный поток огня, жаркой волной захлестнувший вершину, нахлынув и поглотив на мгновение защитный купол. Объятый пламенем солнечный аликорн, заделав крутой головокружительный вираж, обогнула холм и зависла над своим врагом.

Огонь превратил возвышенность в выжженную пустыню, но не сумел причинить Найтмеру никакого вреда. Частично сняв магическую защиту, Властелин мрака проорал с безграничной досадой:

– Именем Вселенской Тьмы, Селестия-бестия, я же дал тебе шанс спокойно сдохнуть в тишине и гармонии! Какого рожна тебе неймется?! Воистину, с дурной головой круп и после смерти покоя не знает!

– Я вернулась не для светских бесед.
– Гулко прозвучал угрожающий ответ. Селестия была подобна пульсирующей звезде, готовой извергнуть на противника грандиозный поток чудовищной разрушительной энергии.

– Ах, так ты здесь, чтобы уничтожить меня… спасти своих маленьких пони.
– Раздался зловещий леденящий душу смех.
– О, Бесполезтия! КАК ты можешь заботиться о своем народе? КАК ты можешь защитить Эквестрию, если не уберегла даже собственную родную сестру?! Монстр вызывающе оскалился.

– И как же ты собираешься отомстить? Что ж, Жарлестия, попытайся.

Пульсация солнечной магии усилилась. Воздух раскалился настолько, что любой смертный сгорел бы живьем в считанные мгновения. В глазах Селестии полыхал неукротимый гнев, и в ее свирепом взгляде Найтмер не видел страха. Не видел слабости.

Теперь он не смеет смотреть на нее, как на свою добычу.

– Решила согреть меня, солнышко?..
– Но в его голосе больше не было едкой издевки.

Властительница света пророкотала, словно бушующий вулкан. Казалось, что сама земля разверзнется по одному ее повелению. Враг перед ней не вымолит пощады.