Восход Луны

Монстр хлопнул в ладоши, словно поймав назойливую муху, и вмиг две огромные каменные плиты, вырванные из стен замка, стиснули меня с боков. Какое-то мгновение доспехи сдерживали их напор, но смялись, словно бумажные, кромсая мое тело оплавленными краями. Чувствуя, как с оглушительным хрустом ломаются ребра, плечи, таз, ноги, спина и шея, я разинула рот в немом крике и тут же захлебнулась кровью, хлынувшей из горла мощным потоком. Потерять сознание и тихо умереть от захлестнувшей разум лавины боли - это было бы прекраснейшим, желанным избавлением для меня. Но, увы…

Попав на доспех Найтмера, моя кровь зашипела, дымясь и испаряясь. Монстр бросился ко мне и, схватив за голову, жадно впился в горячие полопавшиеся губы, разбавляя боль отвращением, смешанным с ненавистью и бессильем. От ужаса я не могла хотя бы закрыть глаза, вынужденная видеть все, содеянное с моим телом. По нелепой случайности голова уцелела в этой демонической сокодавилке. Хотя, случайно ли? Нет, Найтмер намеренно оставил голову целой, чтоб я умирала немного дольше, осознавая свою кончину.

Он пьет из меня, будто из диковинного сосуда, пьет мою жизнь, не спеша, смакуя каждый глоток алой, горячей жидкости, словно тщательно выдержанное дорогое вино. Но вот источник иссякает. Пламень Солнца, пылающий в сердце, почти угас. Наклонившись чуть в сторону, Найтмер вытирает губы моим ухом, как салфеткой, и встает.

– Кровь аликорна - божественный вкус. Спасибо за столь по-королевски щедрое угощение. Но Луна немного ошибалась в своих суждениях: в Эквестрии не должно быть ни единой принцессы. Прощай, теперь ты сама погаснешь и станешь частью тьмы.

Взмахнув руками, чудовище с силой опускает их, будто разбивая что-то. Стиснувшие меня плиты поднялись и, ударившись об пол, раскололись, похоронив истерзанную, раздавленную всмятку плоть в огромной горе осколков. Найтмер хватает меня за рог - рывок, хруст, и сломанный пополам рог повисает на тонких жилках.

Отзвуки тяжелых шагов победителя затихают вдали.

Я медленно умираю в одиночестве.

***

[ Найтмер Лайри ]

Он стоит на холме, перед ним расстилаются до горизонта вдаль владения королевства. Теперь уже ЕГО королевства. Он в этом и не сомневается. О да, он так долго к этому шел. К своей мечте о Вечной Ночи, о том, как ему приходилось долгие тысячелетия прятаться в тени и пустоте. Быть слабым, выживать. Но мрак - это сущность, мгла - его стихия. Сама ночь - это ОН. Он - ее воплощение. Эти глупые дневные существа не могут поистине даже приблизительно понять истинный ход вещей, суть настоящего порядка. К которому он стремится столь долгие века. И как эти глупые создания не понимают сути и судят поверхностно? Он вспоминает, сколь многое ему пришлось преодолеть. Как вырваться из пустоты и обрести могущество, и как подло он проиграл тысячелетие назад. Но теперь все по-другому. ТЕПЕРЬ все изменится. Каждая жалкая тварь упадет ему в ноги. Все страны склонятся перед ним, и будут славить Вечную Ночь во веки веков. Он принес новый порядок, каков и должен быть. Мечта, к которой он стремился, являющаяся смыслом его жизни. Которую он не предаст, которой всегда верен.

Силуэт на фоне полной луны. Она словно ласкает его своими лучами, печально, сочувственно и безмолвно смотря на него с небес. Он закрывает глаза, наслаждаясь ночью. И тихо напевает:

Наступает Ночь,

Зовет и манит,

Чувства новые тая.

Только лишь поверь,

Что Ночь сильнее Дня.

Наступает ночь

И обещает

Все исполнить для меня.

Знаю я теперь

Что Ночь сильнее Дня.

Та-а-ак сладко представлять свой новый трон, стоя замаранным по локти в королевской крови аликорнов, а ведь еще нужно интерьер замку сменить, снять все знамена с мерзким солнцем, а это все тоже требует сил и времени, хоть и приятные хлопоты...

Теплый летний ветер овеял пряными запахами ночи, они будоражат, пробуждая неясное томление, желание двигаться навстречу новому и непознанному. Счастливо вздохнув, он задумчиво всмотрелся в полотно звездного неба: что-то, определенно, было лишним. Ах, да, созвездие Аликорна, чей рог всегда указывает на север. Улыбнувшись, Властелин Тьмы поднял руку, чтобы стереть Аликорна с небосклона, и вдруг раздалось угрожающее рычание. Вздрогнув, Найтмер медленно обернулся, готовясь к атаке, и рассмеялся, завидев приближающегося к нему огромного медведя, чья усыпанная звездной пылью темно-фиолетовая шерсть мерцала в ночи, а глаза горели ненавистью ко всему живому и мешающему спокойно спать.

– Ого, Звездная Медведица, где же ты скрывалась?

С натужным сопением одолев склон, Медведица оглушительно рявкнула на стоящего перед ней монстра.

– Ух ты ж, какой чудный голос, какая жаркая пасть, какие дивные зубки.
– Негромко восхищался Найтмер, магической рукой почесывая лоб Медведицы с мерцающей зеленой звездой.
– Мишка звездолобая, ты голодная, тебя покормить?

«Мишка» притихла, недовольно ворча, раздраженная волшебной мощью невзрачного, на первый взгляд, встреченного соперника - ведь она способна была зашибить его одним махом когтистой лапы. Но звездой на лбу Медведица ощущала, что магия Найтмера во много крат превосходит ее, и нехотя подчинилась.

– Что ж, Урса, пора завтракать.

Магией захватив Медведицу, Найтмер вернул ее в родную небесную стихию. Созвездие Аликорна перепуганно заржало, завидев возле себя жуткого соседа, но давно миновали времена, когда созвездиям позволялось беспрепятственно носиться по небу, высекая кометы и проливая звездные дожди. Торжествующе сграбастав злосчастного Аликорна могучими лапами, Урса смяла его, сокрушая хрустально звенящие линии созвездия, и с радостным урчанием запихала в пасть.

Найтмер, наблюдающий трагическую погибель звездной скотинки, улыбнулся. Так-то лучше, без докучливых крылорогих.

Однако аппетит Урсы нешуточно возрос, и полуночный завтрак только лишь начинался. Под горячую лапу угодило маленькое созвездие Кролика, которому повезло чуть больше чем Аликорну: Кролик отправился в пасть Медведицы живьем. Наконец, медленно и упорно шествующая по небосклону Урса добралась до Пегаса, который отчаянно брыкался, не желая разделять судьбу почившего собрата. Каждую звездочку строптивого пони Урса просмаковала с особым наслаждением, как изысканный деликатес. Тонкие линии хрустко ломались на ее зубах.

– Мишка, кис-кис, к ноге.
– Позвали снизу. Прекратив грызть созвездие Подковы, насытившаяся Медведица с ленивым интересом наклонила лобастую голову, и тут же была опущена с небес на землю.

– Вот так, хорошая мишка, отдыхай. Возможно, мне еще понадобятся твои медвежьи услуги.

Охватив себя крыльями, Найтмер уселся на загривке дрыхнущей Урсы и замер, погружаясь в транс. Его не взволновал одинокий феникс, пролетающий высоко в небе.

***

[ Харди Роуз ]

Издалека могло почудиться, что в покоях Селестии бушует пожар. На самом же деле по комнате принцессы метался феникс. Птица, подобная живому пламени, с яростными криками кидалась от стены к стене, сшибая, ломая и разрывая когтями все, что попадалось. Потерянные золотистые перышки кружили в воздухе, словно искры костра.

Заглянувшая на шум горничная замерла на пороге, изумленно оглядывая разгромленную спальню.

– Филя, что ты натворила?
– ахнула Харди Роуз.

Врезавшись грудью в закрытое окно, Филомина тяжело бухнулась на подоконник, распластав крылья, и с требовательным клекотом ударила клювом по защелке, удерживающей двойные створки.

– Филя, ты хочешь вылететь?
– С сомнением вопросила Харди, нерешительно подходя ближе. Взъерошенная Филомина, проорав нечто явно нелестное в адрес непонятливой служанки, долбанула защелку снова.