Восхождение мага призывателя. Том 3

— Всё, нам крышка! — простонала она с такой искренностью, что я едва не рассмеялся. — Какой там… Если она шепнёт что-нибудь императору — нас размажут! Зачем я вообще с вами связалась? Могла бы сидеть дома, пить чай с печеньками… А теперь вот — интриги, заговоры, императрица и убийцы на хвосте!

Саша рядом с ней легонько стукнула её по затылку — больше по-дружески, чем всерьёз.

— Не ной, — усмехнулась она. — Мы уже давно мертвые.

И тут нас прорвало… Смех вырвался наружу — нервный и почти истерический. Даша хохотала сквозь слёзы, Саша тоже задыхалась от смеха, а Лола смеялась звонко и дерзко. И я вдруг понял — да плевать на всё!

Мы летели по ночному Хабаровску и смеялись как сумасшедшие. В этом смехе было что-то освобождающее — да, завтра мы можем погибнуть… но сегодня мы живы. И мы вместе!

Временем позже

Секционный зал тонул в мертвой тишине. Только равномерное гудение вентиляции и едва уловимое шипение ламп напоминали, что здесь еще есть жизнь. Олег Николаевич Тяпкин стоял у стеклянной перегородки, сжимая в пальцах третью за час сигарету — пепел едва держался на кончике. Его стальные глаза неотрывно следили за происходящим за стеклом — двое магов-патологоанатомов в защитных костюмах корпели над останками мутанта.

— Ну что там, черт вас дери? — не выдержал Тяпкин, стукнув кулаком по стеклу так, что по залу прокатилась короткая дрожь. — Сколько можно ковыряться?

Старший маг, Аркадий Семенович, поднял голову медленно, будто вытаскивал ее из болота усталости. За пластиковым щитком его лицо казалось выжженным и серым.

— Олег Николаевич, — голос у него был глухой, как колокол под водой, — это не банальное вскрытие. Мы имеем дело с биомагической мутацией высшего порядка. Одно неверное движение и все провалится.

Тяпкин затянулся глубже, выпуская дым сквозь ноздри, будто хотел выкурить собственную злость.

— Ваши сложности меня не волнуют! — бросил он. — На моем столе дело, способное перевернуть всю империю! Императрица уже дышит мне в затылок, а вы тут копошитесь так, будто режете лягушек на первом курсе обучения!

Младший маг Виктор осторожно отодвинул очередной фрагмент ткани мутанта. Руки у него дрожали, как у школьника на экзамене.

— Аркадий Семенович… — прошептал он, — здесь что-то не сходится. Посмотрите — эта структура… она неестественная.

Старший маг склонился ближе. В разрезанной грудной клетке монстра таинственно мерцал розоватый свет.

— Святой Меркурий… — выдохнул Аркадий Семенович. — Это… магическая железа. Такой чистоты я не встречал ни разу.

За стеклом Тяпкин застыл, словно статуя из мрамора. Рядом его оперативники — Пчела, Леня Рясов и Миша Сюткин — переглянулись.

— Шеф, а если это…

— Тихо! — рявкнул Тяпкин так, что воздух задрожал. — Пока не знаем — молчим!

— Олег Николаевич… — Рясов переминался с ноги на ногую — Может, роллы закажем? Уже какой час сидим. Жрать охота…

Тяпкин метнул на него взгляд — ледяной, как у хищника перед прыжком и Рясов тут же попятился.

— Роллы? Прямо здесь? Среди кишок мутанта? Ты головой думай, Рясов!

— Да бросьте вы, шеф, — вмешался Миша Сюткин, пытаясь улыбнуться. — Мы ведь не в морге, а в лаборатории. Да и нервы у всех на пределе… Сахар падает.

Тяпкин уже собирался взорваться — сорвать злость на подчинённых, но тут из секционного зала раздался крик Виктора.

— Аркадий Семёнович! Железа пульсирует!

Маги склонились над столом, а розоватое свечение вспыхнуло, будто сердце мутанта билось в последний раз.

— Изолировать немедленно! — рявкнул Аркадий Семёнович. — Виктор, контейнер! Живо!

Дальше время потянулось еще медленнее и ближайшие полчаса никто не говорил ни слова, словно боясь спугнуть удачу. Маги работали с точностью хирургов и хрупкостью ювелиров. Каждый миллиметр — на вес жизни. Тяпкин курил без остановки, а его оперативники всё же умудрились тихо заказать роллы. И когда курьер проскользнул по коридору, запах свежей рыбы и васаби ударил в ноздри, будто издевался над усталым желудком Тяпкина. Он услышал собственное урчание и едва не выругался вслух.

— Нашли время жрать! — взорвался он.

Пчела же протянул ему коробку, не глядя в глаза.

— Олег Николаевич, возьмите. Вы с утра на ногах.

— Я сказал — не жрать рядом с трупом! — процедил Тяпкин, а сам нагло выхватил коробку и начал есть прямо на ходу, не отрывая взгляда от стекла.

— Шеф, хоть кусочек оставьте… — рискнул Сюткин.

— Молчать! — рыкнул Тяпкин, жуя. — Тебе бы, Сюткин, вообще поститься. Глянь на себя — скоро в дверь не пролезешь.

Сюткин обиженно засопел, но спорить не стал. А Леня Рясов хлопнул его по плечу.

— Не парься, Мишаня. Шеф сам не свой сегодня.

И лишь к полуночи маги наконец закончили. В контейнере лежала железа — розовая, размером с куриное яйцо, светилась мягко и тревожно.

— Теперь самое сложное, — Аркадий Семёнович снял маску и вытер лоб. — Алхимический анализ займёт часов восемь, не меньше. То, что внутри… это нечто совсем новое.

— Восемь часов?! — Тяпкин чуть не подавился рисом. — Да вы издеваетесь?

— Олег Николаевич, — спокойно ответил маг, — внутри субстанция, похожая на пыльцу. Но она заряжена мощнейшей энергией так, что может взорвать полгорода, если с ней не правильно обращаться.

Тем временем дверь скрипнула — вошёл Игнатий Петрович. Он был сухой, как старый пергамент, в кожаном фартуке и с глазами человека, который видел слишком многое.

— Господа, — он бережно принял контейнер с железой, — мне нужно время и чтобы никто не мешал, — сказал алхимик.

Но восемь часов тянулись мучительно долго. Тяпкин ходил кругами по коридору, сигарета за сигаретой горела у него в пальцах. Оперативники спали вповалку на стульях и иногда вскакивали от его нервного кашля. Из лаборатории доносились шипение, вспышки света и короткие проклятия. Каждые полчаса Тяпкин срывался.

— Что там у вас?!

— Работаем, — сухо отвечал Игнатий Петрович.

И рассвет застал их в том же коридоре. Тяпкин был осунувшийся, с красными глазами и трясущимися руками, Пчела и Рясов спали плечом к плечу, а Сюткин что-то царапал в блокноте. Но наконец дверь распахнулась. Игнатий Петрович вышел — бледный, как смерть, с дрожащими руками и листами анализа.

— Готово, — хрипло сказал он. И в этот момент даже воздух в коридоре стал тяжелым от ожидания.

Тяпкин метнулся вперёд и вырвал бумаги из рук алхимика. Его взгляд скользил по строчкам, как лезвие по коже — с каждым словом лицо наливалось свинцом.