Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Воспоминания американского школьника
Шрифт:

Мы повскакали с мест.

– Качать Фила Адамса!
– закричал Джек Гаррис.

Мы подхватили Фила и качали до тех пор, пока у него не треснули подтяжки.

Перец Виткомб выскочил на середину класса. Он присел на корточки возле кафедры и разинул рот точь-в-точь как мистер Мольбери. Мы опять чуть не лопнули от смеха.

– А ведь Филу здорово влетит, - сказал Конвей.

– Как - Филу?
– подскочил к Конвею Джек Гаррис.
– Только посмей нажаловаться - забудешь, как тебя зовут!.. Смотрите, язык держать за зубами, - обернулся он ко всем.

– Что ты, Гаррис! С ума

сошел? О чем тут говорить?.. Сами знаем! закричали мы в один голос.

В это время дверь открылась, и вошел мистер Гримшау. Он порядком отчитал нас и оставил всех на три часа после уроков.

8

С давних пор в Ривермуте существовал обычай: в ночь с третьего на четвертое июля, ровно в двенадцать часов, городские мальчики зажигали на площади против ратуши огромный костер.

– В половине двенадцатого у ратуши, - сказал мне Перец Виткомб, прощаясь со мной третьего июля.

– У ратуши, - сказал я решительно и направился домой, размахивая сумкой.

"Пойду непременно, - подумал я. Только как это устроить? Два дня тому назад тетушка Эбигэйль при мне сказала Китти: "опять эти мальчишки будут целую ночь кричать на площади. Когда-нибудь они подожгут город". Нет, тетушка меня не пустит. Дедушка-то, пожалуй, ничего. Но тетушка его может отговорить. Тогда пропало мое дело. Надо просто сбежать".

Вечером в девять часов я попрощался с дедушкой и тетушкой Эбигэйль и поднялся в свою комнату. Я разделся и лег в постель. Часы на колокольне пробили половину десятого, десять. Хлопнула дверь внизу. это дедушка пошел спать. Как эхо отозвалась другая дверь - тетушка Эбигэйль тоже ушла к себе.

Зашаркали по коридору шаги: это Китти идет запирать на замок входную дверь. Наконец все стихло.

"Один, два, три, четыре...
– считал я удары часов.
– Одиннадцать. Пора!"

Я вскочил и стал одеваться.

"Не забыть бы только завязать узлы на веревке", - думал я, натягивая штаны.

Толстая бельевая веревка с утра была спрятана у меня под кроватью я отрезал потихоньку длинный кусок из Киттиных запасов, хранившихся на чердаке.

"Хорошо, что я раздобыл эту веревку. Без нее мне не выбраться: входная дверь скрипит, в темноте непременно что-нибудь опрокинешь. Тетушка услышит, подумает - вор, весь дом переполошит".

Я завязал петлю, прикрепил веревку к оконной ручке, встал на подоконник, и, ухватившись за веревку обеими руками, скользнул вниз. Ладони обожгло словно кипятком.

"Черт возьми, про узлы я все-таки забыл".

Но что такое? Веревка кончилась, а ноги мои болтаются в воздухе. Я попытался нащупать землю носком башмака. Земли не было. Я посмотрел вниз: веревка была короче, чем нужно, по крайней мере, на пять-шесть футов. Нечего делать. Надо решаться. Я разжал руки и полетел вниз.

Под окном росли большие кусты шиповника. Я шлепнулся прямо в гущу упругих колючих веток и вскочил на ноги. Я совсем не ушибся, только поцарапал колючками руки и правую щеку. Но это были сущие пустяки.

"Ну, теперь скорей на площадь!"

Вдруг чья-то рука схватила меня за шиворот.

– Ты что тут делаешь, бездельник?
– и бородатый ночной сторож направил фонарь прямо мне в глаза.

– Я здесь живу.

– Порядочные люди ходят через двери, а не

через окна.

– Видите ли, мои товарищи ждут меня на площади зажигать костер. У нас в доме все уже спят: я не хотел будить...

Сторож осмотрел меня с ног до макушки и покачал головой.

– Э, что с тебя взять! Беги скорей, а то без тебя зажгут.

Посередине площади в темноте носились взад и вперед черные тени. У одной голова была вдвое больше туловища, другая размахивала длинной и тощей, как жердь, рукой, у третьей за спиной торчал огромный горб. Я подбежал поближе и узнал горбатую тень - это был Блэк, он тащил на плечах вязанку колючего хвороста.

– Здорово, Блэк!

– А, это ты, Белли! Скорей за дело!

– Белли, где Белли?
– закричал откуда-то Виткомб.
– Беги сюда. Мы нашли целый склад поломанных бочек.

И откуда-то из темноты к самым моим ногам с грохотом подкатился бочонок. Я поставил бочонок себе на голову и, придерживая его обеими руками, побежал вслед за Блэком.

Через полчаса настоящая пирамида из всякого хлама выросла на площади.

Пустые бочонки, ящики из-под яиц, куски развалившегося забора, обломки досок, ветки - все пошло в ход. В щели мы насовали пучки соломы и старые газеты на растопку.

– Раз, два, три...
– зажи- га-а-ай!

Чиркнули спички, и огненные змейки поползли со всех сторон. Вот три из них встретились, слились, и желто-красный язык взлетел вверх.

Вот вырвался другой, третий...

Пирамида загудела, затрещала и вспыхнула разом. Искры заметались в темном небе, и красные зайчики запрыгали на стеклах домов.

– Ура! Ура!
– закричали мы и, схватившись за руки, заплясали вокруг костра.

– Подбрасывай, не зевай!
– кричали мы друг другу, и охапки черных веток летели в огонь.

Черные ветки краснели, коробились и пропадали в костре.

Середина площади стала островом, шумным и страшно светлым. Мальчишки, перепачканные сажей, с прилипшими ко лбу волосами, орали и плясали, как дикари.

За островом стояла темнота, и тот, кто переступал границу, исчезал из глаз, точно проваливался сквозь землю.

К двум часам костер проглотил все наши запасы. Огненные языки осели, синие барашки закудрявились над углями. Остров становился все меньше и меньше.

– Том Белли! Том Белли!
– окликнул меня из темноты кто-то невидимый.

Под деревом стояла кучка мальчиков. Я еле различил Гарриса, Адамса, Блэка и Виткомба.

– Идем с нами, Том, - сказал шепотом Гаррис.
– У нас замечательный план.

И мы все пятеро зашагали по темному боковому переулку.

– Перец, куда мы идем?
– тихонько спросил я.

– Мы решили сжечь старый дилижанс Ньюмена Вингета. Он все равно никуда не годится, а гореть будет до утра, - ответил Перец.

– Правильно, - закричал я.
– На всю ночь хватит.

– Тише! Что ты кричишь! Стоп, ребята! Пришли.

В самом конце переулка стоял сарай. Переулок был узкий и от площади до сарая подымался горкой. Сарай мрачно глядел вниз разбитыми окнами. С давних пор в нем хранился старый дилижанс, когда-то ходивший между Ривермутом и Бостоном и сосланный на покой с тех пор, как построили железную дорогу.

Поделиться с друзьями: