Воющие псы одиночества

Лиля села в машину, не скрывая счастливой улыбки.

–  Привет!

Кирилл тоже улыбнулся в ответ.

–  Здравствуй. Хорошо, что ты мне позвонила, а то я уж совсем не знал, куда себя девать.

–  Мог бы сам позвонить, - в недоумении заметила девушка.
– У тебя же есть мой телефон.

–  Но сегодня воскресенье, я был уверен, что ты дома, при маме, и если ты будешь со мной разговаривать, тебе придется врать и выкручиваться. Не хотел создавать тебе проблемы.

–  Так куда мы поедем?
– бодро спросила Лиля.

–  Поедем?
– казалось, Кирилл удивился.
– А ты хочешь куда-то съездить?

–  Да нет, - смутилась она, - просто я подумала… Извини.

Вот дура, размечталась, в ресторан он ее поведет или еще в какое-нибудь совсем-совсем взрослое место.

–  Ты сказал, что мы встретимся и решим, как будем проводить время. Ты решил?

–  Я?
– переспросил он.
– Да, решил. Но теперь я не уверен, что тебе это подойдет. Ты, вероятно, ожидаешь, что я тебя приглашу куда-то, но это в мои планы не входило. Я ведь предупредил тебя, что я за тобой не буду ухаживать. Предупредил?

–  Да, - пробормотала Лиля, кляня себя за глупость и пустые ожидания.

–  Я сказал, что хочу с тобой общаться. Общаться, понимаешь? Общение - это разговоры или даже просто молчание, когда люди общаются, они делятся друг с другом своими проблемами, надеждами и горестями, задают вопросы и получают ответы, а не стремятся к тому, чтобы вместе нажраться и напиться в кабаке или посверкать фирменными шмотками на тусовках.

–  Кирилл, я ничего такого в виду не имела… - тихо проговорила Лиля.
– Ты меня не так понял.

–  Или, может, ты голодна?
– заботливо спросил он.

Она помотала головой. Какой голод может быть после четырех бутербродов и двух плюшек с маслом? Даже хорошо, что ресторан отпал, обидно только, что она так глупо выглядела.

–  Вот и славно, - Кирилл явно повеселел.
– Тогда я предлагаю объехать парк, найти тихое приятное место и просто поболтать, сидя в машине. Ты маму предупредила, что уходишь?

–  Нет. А что, надо было?

–  Ну, я не знаю, как у вас в семье принято. А если твоя мама вернется раньше тебя, что ты скажешь? Где и с кем ты была?

–  Об этом не волнуйся, вариант отработан, - рассмеялась Лиля, радуясь, что неловкая ситуация наконец миновала.

Она достала мобильник и начала нажимать кнопки.

–  Я позвоню маминому приятелю, который тоже работает на фестивале. Он очень хочет, чтобы я к нему хорошо относилась, потому что собирается жениться на маме. Он меня ни разу не подводил, сколько раз проверяла… Алло, Владимир Петрович? Это Лиля, здравствуйте. Вы на фестивале? А мама? Ага, ну, как обычно. Ну, как соберетесь выезжать, ладно? Нет, мне сильно заранее не нужно… Ага, спасибо.

–  И что это было?
– с любопытством спросил Кирилл.

–  Владимир Петрович мне позвонит, когда там все закончится и он соберется везти маму домой. Я часто его прошу, когда они вместе.

–  Зачем? Ты что, любовников дома принимаешь, когда мамы нет? Или вытворяешь что-нибудь непотребное?

–  Да ну ты что, - улыбнулась Лиля, - просто у моей мамы свои представления о том, какие у меня должны быть подружки, а у меня свои. Я с одной девочкой еще со школы дружу, но маме она не нравится, потому что, во-первых, курит и, во-вторых, у нее богатый папа и всегда много карманных денег. Мама боится, что она меня к чему-нибудь плохому приучит, к наркотикам, например, или к сигаретам, или к спиртному, или к разгульному образу жизни.

–  А твоя подружка ведет разгульный образ жизни?
– усмехнулся Кирилл.

–  У, еще какой! И трахается со всеми подряд. Но она все равно остается моей подружкой, я к ней за много лет привыкла, и когда мамы нет, она приходит ко мне, и мы треплемся о всяких девичьих глупостях. Владимир Петрович позвонит, я быстренько ее выпровожу, квартиру проветрю от табака, все уберу, посуду помою - и полный порядок. К маминому приходу я уже в постели с книжкой лежу или вообще сплю.

–  Н-да, - протянул он, - могу себе представить, что будет с твоей мамой, если она узнает про меня. Ведь ни, за что не поверит, что мы с тобой просто общаемся.

–  Не поверит, - согласилась Лиля.
– Поэтому я делаю все, чтобы она не узнала. Ну что, поехали?

Она не очень хорошо представляла себе, о чем они с Кириллом будут разговаривать. Вот когда с подружкой - там все понятно, пока всех ее кавалеров обсудят, каждую новую тряпку, купленную родителями, все впечатления от очередной поездки с предками за границу, все новые фильмы, которые удалось посмотреть, - никакого времени не хватит. Хорошо еще, что подружка эта читать не любит, в отличие от Лили, а то бы еще книга обсуждали. Но о чем говорить со взрослым и, в сущности, совершенно незнакомым мужчиной? Одно дело, когда он подвозит тебя до института, тут и помолчать можно, ведь они просто едут. А когда встречаются для того, чтобы общаться, то ведь нужно именно общаться, не молчать же…

Машина остановилась у одного из въездов в парк, рядом с Дворцом спорта. Место хорошо освещенное, не безлюдное, здесь по выходным круглый год с восьми вечера работал крытый каток для всех желающих, и народу было достаточно много.

–  Ты на коньках катаешься?
– спросил Кирилл, провожая глазами стайку стройных молоденьких девушек в узких брючках, ярких курточках и с перекинутыми через плечи фигурными коньками.

–  Нет. А ты?

–  Тоже нет. Когда я был маленьким, открытые катки уже все позакрывали, а закрытые были только для спортсменов, так что научиться негде было.

…Лиля очнулась только тогда, когда зазвенел в ее сумке мобильник. Владимир Петрович, как и обещал, предупредил, что они с Маргаритой Владимировной выезжают из Дома кино. Господи, уже второй час ночи!

Как время незаметно пролетело! А она-то беспокоилась, что с Кириллом будет не о чем говорить… Если бы не телефонный звонок, они бы до утра проболтали.

–  Пора ехать, - с сожалением сказала она.

***

–  Когда ты вспомнил песенку про апельсины цвета беж, мне чуть плохо не стало, - призналась Аля.
– Я не понимала, ты это или не ты, но ту песенку я только от тебя слышала.

–  Неужели за столько лет не забыла?
– непритворно удивился Назар Захарович.
– Ну и память у тебя.

–  Я ничего не забыла, Наджар, - тихо произнесла она.
– В этом-то весь и ужас. Ты отравил всю мою жизнь.

–  Прости, Элла, - он виновато погладил ее обнаженное плечо.
– Я не хотел. Я не думал, что для тебя это так много будет значить. Тебе домой не пора? Или останешься у меня?

Аля откинулась на подушку и уютно завернулась в теплое одеяло.

Еще несколько минуточек… Несколько минуточек покоя, даже не покоя - успокоения. После стольких лет одиночества, забитого до отказа работой, семьей, сыном, мужьями, братом и его проблемами, на нее наконец снизошло успокоение путника, нашедшего тихую гавань, к которой он шел много лет.