Вожатый из будущего

— Внимание родителям! — зазвенел противный голос Гали. — Прощайтесь с детьми. Десять минут на прощание. У нас начинается полдник. Пожалуйста, садитесь обратно! Автобусы до Москвы отъезжают через десять минут!

Бабушка отвернулась на секунду, и в этот момент толстый неповоротливый Ванечка, с несвойственной для его комплекции прытью, подхватил чемодан и опрометью рванул от бабушкиных процедур к главному входу лагеря. Бабуля, очевидно, поняв, что не сможет его догнать, только успела крикнуть вдогонку:

— И кушай, кушай хорошо! — и, подняв тяжеленную корзинку с едой, которая, видимо, предназначалась для страдающего анорексией семидесятикилограммового Ванечки, вразвалочку направилась к автобусу. Мне даже стало ее немного жаль. Что ж, будем надеяться, что пионер не умрет с голоду без бабушкиной провизии. По меньшей мере, о таких случаях Валька мне не рассказывал. Надо будет перед сном его еще раз подробнее расспросить.

Я подавил смех и принялся вместе с Валькой наблюдать за вновь прибывшей ребятней — человек сто, не меньше. В основном это были подростки — ребятня лет двенадцати-четырнадцати, хотя был и целый автобус младших школьников. Была и парочка парней постарше, по виду — десятиклассники, которые ростом и даже комплекцией не уступали нам с Валькой. Они прибыли без родителей, держались солидно и степенно, будто всем своим видом показывая, что они тут сами по себе. Карманы у всех слегка оттопыривались. Там, как я понял, были сигареты. Так, а курение-то в лагере строго запрещено! Я обеспокоенно подумал: как бы нас с Валькой не запрягли их отбирать и читать этим длинноволосым басящим акселератам ликбез про каплю никотина и лошадь. Как бы не нарваться в ответ на драку! Ладно, будь что будет, надеюсь, мне дадут отряд ребят поменьше, и максимум, что придется делать — это разнимать дерущихся во время тихого часа подушками первоклассников и проверять, помыли ли они руки перед обедом.

Внезапно я приметил присевшего на поребрик худенького темноволосого паренька лет двенадцати, который расстроенно пытался оттереть надпись с чемодана. Паренек выглядел явно удрученно.

— Ты чего? — полюбопытствовал я.

Парнишка быстро, как волчонок, глянул на меня снизу вверх и, видимо, решив, что не стоит откровенничать с незнакомцем, даже если это и вожатый, хмуро ответил:

— Ничего.

— Да дай посмотрю, — я осторожно взял из рук парнишки чемодан. На чемодане был приклеен листок бумаги, на котором было написано: «Сережа Корольков». Ниже красовалась размашисто написанная красной ручкой надпись: «Уборщик туалетов».

Подавив улыбку, я сказал парню:

— Не переживай, сейчас все отчистим. Айда со мной.

— Куда? — насторожился паренек.

— Не бойся, потопали. Я вожатый лагеря. Матвей меня зовут.

— Я никого сдавать не буду! — упрямо сказал честный пионер, очевидно, выросший на историях Гайдара.

— И не надо, — твердо сказал я, — я тебя не ябедничать зову, а помочь тебе хочу.

Валька остался слушать орущую в мегафон Галю, а я повел паренька в хозкомнату. Проблема — сущий пустяк, я знал, как ему помочь. Кастелянша тетя Люба, которая приехала вместе с нами на автобусе, мирно что-то вязала, перекидывая петли.

— Лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная, две лицевых, одна изнаночная… — бормотала она себе под нос.

— Теть Люб, мы за чистящим средством! — окликнул я ее погромче. Полноватая, улыбчивая тетя Люба была глуховата на одно ухо — контузия еще с войны. На фронте она водила грузовики и очень любила свою професссию. Дмитрий Олегович, который как-то забирал Тамару из Валькиного общежития домой, однажды предложил подвезти тетю Любу домой — они жили не очень далеко друг от друга. Потом Тамарин папа нам рассказывал, как пожилая женщина во время поездки по привычке все время давила тапкой в пол. А еще под настроение она любила рассказывать очень интересные истории из фронтовой жизни.

Тетя Люба окинула нас быстрым недовольным взглядом (оторвали от важного дела), но потом, увидев расстроенное лицо паренька, сменила гнев на милость и заулыбалась (включились материнские инстинкты). Все так же молча она достала из шкафа какой-то пузырек, поставила перед нами на стол, кивнула и дальше продолжила считать петли.

— Ну вот, сейчас все ототрем, не бойся, — я был рад, что могу принести хоть какую-то пользу. — Капаем на тряпку, протираем, и все. Ты только в следующий раз бери в лагерь чемодан, какой не жалко, лады?

Про чудо-средство я знал не случайно. Еще будучи студентом, я как-то случайно сел на жвачку в аудитории и так проходил почти полдня. Тетя Люба, которая работала кастеляншей и у нас в общежитии, вовремя заметила прилипшую резинку и помогла мне ее отчистить. Ну а теперь пришел и мой черед кому-нибудь помочь.

Через минуту на чемодане не было и намека на позорную надпись, только имя и фамилия. Парнишка, который все это время молчал, вдруг заулыбался и поднял на меня полные благодарности глаза.

— Здооооорово! Спасибо! А то я уже совсем приуныл. Чемодан новый, отец подарил…

— Ругать будет?

— Не будет, — снова помрачнел паренек. — Он в Афганистане сейчас.

— Ладно, — я поспешил свернуть неприятный разговор. Было видно, что я коснулся очень щекотливой темы, и лучше ее не поднимать, чтобы не портить мальчику настроение. Про Афганистан я еще в свою бытсность студентом восьмидесятых много чего наслушался от дембелей, которым чудом удалось вернуться. Рассказы были не из приятных. А еще я и в ходе своей обычной жизни пару раз общался с бывшими срочниками, которым довелось там служить. Сейчас это уже взрослые дядьки, которым хорошо за пятьдесят. — Пойдем, сейчас полдник. — Я Матвей, кстати — протянул я пареньку руку.

— Сере… Сергей, — представился паренек. Он хотел казаться изо всех сил взрослым и держаться на равных, поэтому назвал полное имя. Я аккуратно пожал маленькую ладошку и повел его к главному корпусу. Валька, которому явно надоел ор Гали в мегафон, отошел от галдящей толпы и ждал нас у хозкомнаты.

— Все нормально? — полюбопытствал он.

— Ага, — я был очень рад, что моя работа в качестве вожатого началась с позитива. Видимо, задатки педагога во мне все-таки есть. Может, потом как-нибудь и перейду в учителя, если не получится вернуться обратно в свой двадцать первый век. — Вот помог надпись отчистить.

— Привыкай, брат, — сочувственно сказал Валька пареньку. — Народ разный попадается. Отдыхай и не бери в голову. Если что, мы тут — Матвей и Валентин, вожатые четвертого и пятого отрядов. Ты в каком?

— В пятом, — обрадованно ответил Сережка.

— Отлично, значит, твой вожатый — Матвей. Шагай запеканку есть.

Паренек кивнул и пошагал вперед дальше, к своим ребятам, ну а мы с Валькой пошли следом. Значит, этот добрый паренек с немного грустными глазами — из моего отряда. Вот и познакомились. Интересно, а сколько там еще таких Сережек? И сколько вообще в моем отряде человек?

— А как ты узнал, в каких мы отрядах с тобой вожатые? — спросил я.

— Так Галя орала, не слышал, что ли? Пока ты наскальную живопись помогал оттирать, — ухмыльнулся Валька. — Видишь, смена только началась, еще заехать не успели, а уже приключения. Это ты еще «Зарницу» и «День Нептуна» не видел.

— А что, и такое есть? — я вновь с воодушевлением приготовился слушать Валькины рассказы о лагерной жизни.

— Ну конечно! — живо откликнулся он. — Куда без этого? «Зарница» — военно-патриотическая игра. Потом узнаешь, что это такое. День Нептуна — это когда все друг друга водой обливают. Все раздеваются, обливаются водой и бегают мокрыми по лагерю в честь визита почетных гостей — Нептуна и его свиты. Задорно, весело, но к концу дня уже порядком надеодает — одежды-то не бесконечное количество. Ты, надеюсь, второй комплект формы-то взял. А то в трусах ходить придется… Я в прошлый раз под раздачу попал — на мне ни одной сухой вещи не было, все в комнату отнес сушиться, там влажность была, как в бане. Я, кстати, когда ребенком был, чуть не утонул…