Возвращение легенд

— Ну у этого аристократа и самомнение, — подивился его бесстрашию.

Власти и жречество зорко следили чтобы перед именами смертных, особенно на родовых поместьях, не употреблялись некоторые запрещённые слова. Например, — Божественный, как раз относилось к таким. Можно было представляться божественным кузнецом, пекарем, лекарем, да хоть кем угодно, но только не божественным человеком, покушаясь на родословную сына неба, да продлиться его власть ещё тысячу лет. Ло По Бо что, бессмертным себя возомнил.

Цане тоже оценила игру слов, но никак не прокомментировала.

Пройдя на внутреннюю территорию поместья, фуци оживилась, оказавшись в знакомой среде, а вот я нахмурился. Видимо, теперь пришла моя очередь расплачиваться за лёгкую прогулку по катакомбам, ощущая некоторую беспомощность. Поместье целиком закрывала печать подавления духовного взора, являющейся проклятьем для сенсоров. Такое ощущение, что я разом ослеп и оглох, слыша сплошной ровный гул, мешающий видеть источники ци, ориентироваться на местности и много чего ещё. Неполноценным себя почувствовал. Как же это раздражает. Действительно, как будто поменялся местами с Цане.

— Что с тобой? — заметила наблюдательная фуци.

— Зуб разболелся. Как обычно, в самое удачное время, — схватился за щёку с болезненным видом.

Она ничего не сказала, но судя по глазам, ни на секунду не поверила в этот бред.

Соблюдая осторожность, начали исследовать северную часть поместья. Первое, что бросалось в глаза, его хозяин был или отъявленным психом, или гением, безумно любящем своё ремесло. Повсюду массово встречались произведения искусства выполненные из разных видов глины, фарфора, гипса или песчаника. Гораздо реже попадалась медь, или бронза. Аристократ, живший здесь, вполне мог называть себя великим скульптором. Практически всё вокруг состояло из этих материалов. Посуда, украшения, большая часть мебели, стены, даже полы выложены красивой узорчатой керамической плиткой. Да и внутри помещений было на чём разгуляться. Огромное количество полок, витрин, стеновых ниш, стеллажей, просто завалены десятками всевозможных изделий. Смотрелось всё это безумно красиво и искусно, но вместе с тем и придавая некоторую холодность домашней атмосфере, превращая поместье то ли в музей, то ли в склад. На мой взгляд, жить в таком доме несколько неуютно.

Особенно много наблюдалось глиняных скульптур. Они стояли практически на каждом шагу. Слуги, повара, прачки, истопники, аристократы, воины в доспехах, пешие, конные, вроде как занятых делом, или отдыхающих, пьющих чай, или несущих стражу, застывшие в самых различных позах. У каждой скульптуры своё лицо, не похожее на других. Различался и рост, и комплекция. Чаще всего встречали вооружённых воинов. На складах стояли десятки, если не сотни, целыми готовыми подразделениями, плечом к плечу, как на параде.

— Да их тут целая армия. Он что, собирался устроить игрушечную войнушку? — спросил спутницу, роющуюся в ящиках одной из спален.

— Какая разница. Где деньги, которые ему должны были заплатить за столь колоссальную работу? И не какие-нибудь серебрушки, а полновесные золотые. Где имперские драконы? — потребовала ответа, как будто я в курсе. — Шёлк, сандаловое дерево и столовое серебро с чайными сервизами, конечно, стоят дорого, но для нас ценности не представляют. Всё равно много с собой не унесём. Нужно что-то маленькое, лёгкое и жутко дорогое. Где золотые украшения жён этого чокнутого Ло По Бо. Он что, евнухом был? — ругалась оскорблённая в ожиданиях Цане, опрокидывая третий ящик. — Где они хранили своё добро. Не глиняные же тарелки на себя надевали. Ну или где техники ци, медицинские пилюли, артефакты, кристаллы чистой силы, духовные материалы, где всё это? Проклятье Ичи! Не говорите мне, что он был не только евнухом, но и аскетом, — окончательно вышла из себя.

— Так этого барахла тут полно, — с ехидным выражением лица развёл руками.

— Пфф, — презрительно фыркнула фуци, сдувая со лба мешающуюся чёлку. — Сплошные, ни на что не годные глиняные подделки. Зачем ему вообще столько реплик понадобилось? Музей открыть? Ну ладно, артефакты, могу понять, копьё, жезл, веер, в конце концов, но на кой Ичи он лепил медицинские пилюли, палочки для благовоний и фикусы в горшках? Совсем голову ветром продуло. Не удивлюсь, если он ещё и рис начал из глины лепить, под конец своего безумия.

— Из любви к искусству, — сделал предположение, обходя ближайшие комнаты.

— На кол нужно сажать за такую любовь, — решительно заявила Цане. — Во всём нуж…, - её слова как отрезало прямо на половине.

Как раз перешагнул порог другой части дома. Вернувшись, дослушал окончание предложения. Оригинально.

— Ты в курсе, что тут полно защитных барьеров, отсекающих звук? — спросил у Цане.

— Только заметил, — с превосходством усмехнулась женщина, подходя к гардеробу. — Они повсюду. На окнах, стенах, дверях, — заглянула в шкаф, — О! Да… в шка… один стоит. Этот скуль… затейник, как я погляжу.

Она что, голову туда и обратно запускает, проверяя, как работает барьер.

— Айй! — вдруг на высокой ноте, по девчачьи взвизгнула Цане.

Послышался грохот разбившегося горшка. Заинтересованно заглянул в спальню, узнать, что случилось. Покрасневшая женщина, грозно раздувая ноздри, свирепо заорала.

— Тонг, сучий хвост, я тебе обещала… — тут же осеклась, увидев меня, выглядывающего из-за двери. — А сзади тогда кто? — резко сбавила громкость.

Впрочем, дожидаться ответа не стала, действуя на одних рефлексах. Резко поворачиваясь, отскочила в сторону, наотмашь ударив мгновенно выхваченным тесаком. Усиленный ци, он с лёгкостью снёс голову глиняного человека, который уже тянул вторую, пока ещё целую конечность к её шее. Отсутствие головы нисколько не поубавило решимости глиняного человека добиться своего. Слуга, безголовый и однорукий, шагнул следом за Цане, непонятно как ориентируясь в пространстве. Опомнившаяся фуци, ловко пробила ему опорную ногу, лишая равновесия, а потом одним могучим ударом, нанесённым сверху вниз, развалила на пополам.

— Это что сейчас было? — с удивлением ко мне обернулась.

Нашла у кого спросить.

— Похоже, не только меня потягивает твоя задница, — хмыкнул, примерно представляя, что здесь произошло.

— Очень смешно, — процедила фуци, зловеще на меня поглядывая с плотоядным интересом.

— О да, обхохочешься, — заметил на полном серьёзе, подходя ближе. — Особенно учитывая сколько в этом поместье подобных глиняных болванчиков. Которых мы даже не услышим из-за повсеместных звуковых барьеров.

Цане мигом успокоилась, оценив масштабы неприятностей. Копаться по чужим сундукам ей резко расхотелось.

— Да, но и они о нас тоже не узнают. Барьеры работают в обе стороны. Да и не известно, сколько из глиняных человечков способны двигаться. Может один из тысячи, — сделала обнадёживающее предположение.

В глубине дома послышался звон бронзового гонга, стоявшего на столе напротив главного входа. Что примечательно, этот звук проходил сквозь любые барьеры, вызывая чувство тревоги.

— Или узнают, — недовольно внесла поправки. — С другой стороны, если Фунэ здесь, то они тоже услышат звук гонга. Если не на другом конце поместья.

В комнату из центрального коридора заглянул ещё один оживший слуга, что до этого неизвестно сколько лет простоял без движения. Глина в местах сочленений мялась подобно жидкой грязи. Ударом кулака пробил грудь излишне любопытной кукле, создавая ударные вибрации выпущенной на волю ци. Верхняя половина слуги мгновенно лопнула разбитым горшком, развалив фигуру до пояса. Вроде, не так уж и сложно их разбивать. Поодиночке.