Возвышение падших

Деметрий, распрямившись, сдержанно и холодно промолчал.

Рейна же, вздохнув, порывисто обхватила его лицо руками, заглянув в глаза, отчего Эдже смутилась, понимая, что подглядывать ей не стоит подобные интимные моменты.

— Прости… Ты же знаешь, что я не стану молчать в ответ на твои обвинения.

Деметрий снова молчит.

Рейна, подойдя ближе, целует его в губы и Эдже, ошеломленная от услышанного и увиденного, что раскрыло для нее Рейну с темной стороны, уходит в комнату, отведенную для нее в доме, растерянно осмысливая все это.

Дворец Хюррем.

Наблюдая в отражении широкого зеркала за тем, как служанка воздевает на ее темноволосую голову небольшую драгоценную диадему, Хюррем с раздражением заметила, как двери в покои отворились и явился широкоплечий и бородатый Ферхат-паша в темно-сером кафтане.

Сдержав недовольный вздох, Хюррем обернулась на служанку и та, поймав ее многозначительный взор, покинула покои.

— Султанша.

— Паша.

— Простите за то, что побеспокоил вас в ваших покоях.

— Вы что-то хотели? — холодно-вежливо воскликнула Хюррем, сложив перед собой руки.

Под ее пристальным взором Ферхат-паша достал из-за пазухи небольшую резную шкатулку и, улыбнувшись, протянул ее Султанше.

Хюррем закатывает глаза, безразлично принимая ее и открывая без капли интереса в темно-карих глазах.

На дне лежит объемное кольцо из серебра и топазов.

— Пусть эта вещица порадует вас, Султанша.

— Благодарю, — сухо произносит та, безразлично откладывая шкатулку в сторону, на столик.

Проследив за этим, Ферхат-паша мрачнеет и, поджав губы, поднимает свои темные глаза к госпоже.

— Вам не понравилось?

— Паша, ну сколько можно дарить мне драгоценности? — устало выдохнула Хюррем, не понимая, почему он-то этого не понимает. — Неужели вы думаете, что с помощью этого сможете снискать мое расположение?

— Раз это не то, что поможет мне в этом, тогда подскажите. Что я должен сделать, чтобы вы, наконец, хотя бы улыбнулись мне?

— Вы, кажется, собирались на заседание Совета Дивана?

Насупившись, мужчина молча развернулся и покинул опочивальню и Хюррем, проводив его сухим взором, подошла к ложу, которое каждую ночь делила лишь наедине с собой и вяло опустилась на него, вздохнув.

Спустя некоторое время…

Покои Гюльхан.

Заламывая руки, рыжеволосая Гюльхан снова мечется в своих покоях под испуганным взором своей служанки.

Зеррин Султан была на занятиях, поэтому Гюльхан могла дать волю своим чувствам и словам.

— Ну не изводите себя так, Султанша! Вам нельзя волноваться…

— Шах Султан решила отдалить от меня Орхана с помощью этой рабыни? Откуда вообще взялась эта Артемисия?!

— Из Греции, насколько мне известно, — поспешила объяснить Керсан. — Фериде-калфа ее закупила для гарема. Разумеется, по поручению своей госпожи.

— Она наивно полагает, что эта гречанка в силах затмить меня, — гневно сверкнув синими глазами. процедила Султанша. — Почему Орхан принял ее у себя?! Долгие годы только я бывала на хальвете… Не позволю этому измениться!

Резко и импульсивно ринувшись к дверям, Гюльхан покинула свои покои и Керсан-хатун испуганно бросилась ей в след.

— Султанша, куда вы?

Гневно прошествовав мимо гарема, Гюльхан привлекла к себе излишнее внимание наложниц, которые, переглянувшись между собой, захихикали.

— Видимо, узнала о том, что этой ночью в покоях султана Артемисия побывала.

— Кстати, а где она?

— Как всегда, в покоях Шах Султан.

Султанские покои.

Орхан устало сидел за письменным столом, заваленным бумагами и документами, когда в покои вошла разгневанная Гюльхан в синем платье с отделкой из черного кружева.

Орхан вздыхает, взглянув на нее и откладывая перо в сторону.

— Повелитель, — поклонилась она, пронзая его своими синими глазами.

— Я слушаю тебя.

— Я слышала, что этой ночью, как и три другие позади, здесь бывала другая наложница…

Орхан раздраженно выдохнул, смерив женщину возмущенным взглядом темно-карих глаз.

— Что значит «другая»? Мне перед тобой отчитываться?

— Я не позволю другой женщине бывать с вами! — испепеляя его взором, горячо прошептала Гюльхан, отчего удостоилась не менее гневного взгляда султана, который поднялся из-за письменного стола в настигшем его негодовании.

— Что ты несешь? Что это за дерзость? Впредь не желаю слышать подобного из твоих уст. Возвращайся в свои покои и успокойся, если не хочешь навлечь на себя мой гнев.

Вздохнув, Гюльхан опускает рыжеволосую голову и тщетно пытается успокоиться.

— Простите.

— Я сказал, что ты можешь идти, — раздраженно бросил Орхан, ожидая, когда женщина уйдет.

— Могу я придти к вам этой ночью?

— Нет, — отрезал жестко тот. — Или ты забыла, что ожидаешь ребенка?

Поджав губы, Гюльхан, поклонившись, покинула опочивальню под тяжелым взглядом султана и, остановившись растерянно в коридоре, осознала, что Шах Султан действительно удалось сделать то, чего она добивалась.

Между ней и султаном разверзлась пропасть.

Покои Селин.

Утерев льющиеся блестящие слезы с щек, Дэфне устало взглянула на Селин, сидящую рядом с ней на тахте и успокаивающе поглаживающую ее по плечу.

— Ну что ты? — беспокойно проговорила темноволосая Селин. — Все образуется…

— Нет, — обреченно прошептала Дэфне, качнув светловолосой головой. — Все уже потеряно…

Селин тяжело вздыхает, не знающая, как утешить ее.

— За что мне это, Селин? Порой я вопрошаю Аллаха, зачем он даровал мне эту любовь..?

— Не терзай себя, Дэфне… Когда-то и мне пришлось через это пройти. Рано или поздно через это проходит каждая женщина.

— Если бы я могла родить ему еще детей… — заплакав с новой силой, выдохнула Дэфне.

— А что сказала лекарша? Помнится, ты вчера вызывала ее.

— Никакой надежды на беременность нет… — тоскливо ответила светловолосая госпожа. — Лекарша сказала, что детей у меня больше не будет. Слишком уж я для этого стара.

— Ты не стара, Дэфне.

— Хватит меня жалеть… Я прекрасно это сознаю. Потому он и принимает у себя Гюльхан, которая моложе нас. Погляди, снова беременна… Уже пятый раз. За что это мне? Как увижу ее, так внутри все переворачивается.