Возвышение падших

— Не знаю, сынок… — послышался голос женщины, мягкий и вкрадчивый. — Ты уверен?

— Да, Валиде, — горячо ответил он. — Я очень хочу отправиться в санджак. Только отец все никак об этом не позаботится. Я уже столько раз разговаривал с ним, но он будто не желает этого.

— Рано или поздно он отправит тебя в санджак, Баязид. Нужно быть терпеливым.

— Валиде, быть может вы поговорите с Повелителем? — с надеждой в голосе спросил Баязид. — Он очень ценит ваше мнение.

Помолчав в задумчивости некоторое время, женщина степенно кивнула, осознавая, что она и сама подумывает о том, чтобы уехать отсюда и оставить здесь свою разрушенную любовь.

— Хорошо. Я поговорю с ним, но ничего не обещаю.

— Благодарю! — радостно улыбнулся Баязид, благодарно смотря на мать. — Вы даже не представляете, как я вас ценю, Валиде. За все, что вы сделали для меня.

Дэфне мягко улыбнулась сыну, а после перевела взгляд на черноволосую девушку, стоящую у розовых кустов.

Баязид тоже ее заметил и нахмурился.

Инджи же, увидев диадему на голове Дэфне, поклонилась, поняв, что это — Султанша.

— Султанша.

— Добрый день, — вежливо воскликнула та.
– Вы, наверно, Инджи-хатун, которая приехала из Амасьи вместе с Севен Султан, не так ли?

— Да, госпожа. — ответила та, чуть улыбнувшись и замечая пронзительный взгляд Шехзаде. — Это - я.

— Соболезную вашей утрате.

Черноволосая Инджи молча кивает, неминуемо помрачнев.

Дэфне, проницательно заметив, как сын смотрит на нее, скрывает улыбку, рожденную собственными воспоминаниями.

Она узнает себя и Орхана в молодости, кажущейся уже такой далекой…

— Быть может желаете прогуляться с нами? — спросила Дэфне, бросив мимолетный взгляд на Баязида, изумленно повернувшегося к ней.

Инджи, повернувшись в ту сторону, куда ушла Севен, неопределенно пожала плечами.

— Хорошо.

Втроем они неспешно двинулись по цветущему и благоухающему саду, в некотором неловком молчании, прерываемом лишь звучным пением птиц.

Султанские покои.

Взвинченный, Осман вошел в султанскую опочивальню и бросил на него взгляд при поклоне, привычно сидящему за письменным столом.

Подняв черноволосую голову, Орхан приветственно улыбнулся двоюродному племяннику.

— Ты по поводу своего назначения, Осман? Я уже определил его. В ближайшее время отправишься в небольшой санджак на восточных границах империи. Знаешь, там в последнее время неспокойно.

— Нет, Повелитель. Я по другому вопросу. Мне нужно с вами поговорить.

— Я слушаю, — нахмурившись, с готовностью отозвался Орхан.

Сглотнув и набравшись смелости, рожденной негодованием, Осман прочистил горло, которое отчего-то будто сжалось и это мешало ему говорить.

— Я хочу, чтобы вы знали о том, что между мной и Севен Султан есть чувства, которые не позволяют мне смириться с тем, что вы силой выдаете ее замуж за Касима-пашу.

Орхан, замерев от растерянности, после непонимающе хмурится и, поднявшись из-за стола, настороженно подходит к племяннику.

— Что ты сказал?

— Я глубоко привязан к Севен Султан.

— Аллах милостивый… — пораженно выдохнул султан, проведя рукой по волосам в нервном волнении. — Как долго вы это скрывали?

— Около двух лет, Повелитель, — пряча страх, ответил Осман, все же твердо не опуская серых глаз.

— Что это за любовь? Ты хоть слышишь, что говоришь?! Вы оба — члены династии!

— Разве это остановило ваших родителей?

Усмехнувшись его словам, Орхан, отвернулся от Султанзаде и его громогласный голос раздался в покоях.

— Охрана!

Когда охранник вошел в опочивальню и склонился в почтенном поклоне, султан приказал тому немедленно привести Севен Султан.

Спустя некоторое время светловолосая Султанша с явно заплаканными красными глазами смущенно вошла в покои и поклонилась.

— Повелитель.

Увидев здесь Османа, она мгновенно обо всем догадалась и ее сердце пустилось в неистовый скач, окрашивая щеки розовым румянцем.

— Правда ли то, что Осман рассказал мне о вас, Севен? — требовательно воскликнул Орхан, прожигая ее взором темно-карих глаз.

Осман обернулся к девушке в ожидании ответа, который та не спешила дать, трепеща от страха.

Поймав его взгляд, Севен, сглотнув, собрала всю свою решимость воедино и на одном дыхании вымолвила:

— Правда.

Султан, услышав ее, шумно выдохнул и некоторое время тяжело молчал в некоторой задумчивости, что ввергло молодых людей в томительное и боязливое ожидание его решения относительно их судеб.

— Раз так, то я разрываю помолвку Севен и Касима-паши.

Севен не сдержала облегченно вздоха и радостно взглянула на султана, который осаждает ее улыбку твердым взглядом.

— Но о вас и речи быть не может. По крайней мере, без позволения на то Хюмашах Султан.

Осман мрачнеет, теряя остатки мгновенной радости и понимая, что мать, разумеется, будет против.

— Я немедленно обсужу с ней этот вопрос, а пока можете идти.

Султанзаде и Султанша покинули покои и, оказавшись в коридоре, волнительно переглянулись.

— Не верится, что ты обо всем рассказал…

— Все изменится. Вот увидишь, Севен!

Спустя некоторое время…

Султанские покои.

Когда русоволосая Хюмашах, получившая весть из Топ Капы, вошла в опочивальню султана и поклонилась ему, стоящему у камина в каком-то напряжении, то мгновенно помрачнела, понимая, что хороших вестей ей ждать не стоит.

— Повелитель. Вы желали меня видеть?

Вздохнув, Орхан обернулся на нее и некоторое время напряженно разглядывал, заметив черное одеяние, в которое была облачена Султанша уже долгие годы.

— Хюмашах. Есть нечто, о чем ты должна узнать.

— И что это? — напряженно проговорила она.

— Осман явился ко мне, узнавший о готовящейся свадьбе Севен и Касима-паши. И… рассказал о том, что любит Севен. Я выз…

— Подождите, — хрипло прервала его Султанша.
– Что..?

— Я знаю, как это звучит, но, Хюмашах, поверь…

— Осман любит Севен? — вскрикнула Хюмашах и растерянность в ней сменилась негодованием. — Что ты такое говоришь, Орхан?!

— Успокойся, — тверже проговорил он, подходя к сестре и кладя руку ей на плечо в попытке успокоить. — И выслушай меня, наконец.