Возвышение падших

Обернувшись на нее, оба напряглись и насторожились.

— Значит то, что о вас говорят, правда, — насмешливо проговорила Эдже.

— Это тебя не касается, Эдже, — хмуро ответил Осман, поднявшись с тахты и будто прикрыв собой Севен.

— Как же так, Севен? — наигранно возмущенно воскликнула та, будто не слыша Султанзаде. — Вся империя готовится к твоей свадьбе, а ты…

— Достаточно глумиться, — рассерженно процедил Осман, с трудом сдерживаясь. — Неужели тебе доставляет это удовольствие? Или же ты делаешь это из зависти?

— Из зависти? — не поняла та. — При чем здесь она?

— Мы с Севен связаны любовью, а ты этого чувства не знала и не узнаешь никогда, потому что нельзя полюбить столь переполненную ядом и алчностью женщину!

Вздрогнув от его слов, Эдже растеряла насмешливое настроение и, оскорбленно вскинув острый подбородок, покинула покои, провожаемая сожалеющим и смущенным взором Севен.

— Ну зачем ты так с ней, Осман?

Султанские покои.

— Я понимаю, что это выглядит предосудительно, ведь они члены династии и отчасти дальние родственники, — спокойно говорила Дэфне, сидя вместе с Орханом на тахте в покоях, хотя внутренне она была поражена новостью о любви Османа и Севен. — Но вспомни нас… Разве подобные преграды помешали нам любить друг друга?

— Ты права, — задумчиво ответил черноволосый султан. — Я знаю, каково это… Быть может, если Хюмашах даст согласие на это, то я одобрю их брак.

— Воистину мудрое решение, Повелитель.

Улыбнувшись ей, Орхан, пребывая в той же задумчивости, взглянул на письменный стол, на котором на подушечке лежало небольшое драгоценное ожерелье.

Проследив за его взглядом и заметив украшение, Дэфне насторожилась.

— Прекрасное ожерелье, Орхан…

— Женщина, которой я его подарю, не менее прекрасна.

Дэфне незаметно для самой себя возгорелась новой искрой надежды и волнительно взглянула на мужа, но слова, что он произнес, мгновенно эту искру погасили.

— Артемисия, возможно, станет чуть счастливее, нося его. Ее тоскливый лик меня заставляет беспокоиться…

— Артемисия? — не скрывая разочарования, прошептала Дэфне.

— Уверен, тебе она понравится, — увлеченно ответил Орхан, не замечая, как женщина помрачнела и осунулась. — Ты еще не встречалась с ней? Шах удалось отыскать Артемисию среди недавно привезенных гречанок, за что я ей благодарен. Она - то, что я искал долгие годы и то, чего мне не хватало. Знаешь, Дэфне… В последние годы я будто жил в ожидании чего-то. В предчувствии того, что, наконец, снова пробудит мое сердце и разум.

Дэфне не сдерживается и роняет слезу, что замечает Орхан и хмурится, приподняв ее лицо за подбородок.

— Ну что ты, Дэфне? Не думай, что я позабыл тебя. Ты — единственный мой настоящий друг и мудрый наставник. Кем бы я был без тебя? Я всегда буду дорожить тобой…

Светловолосая Султанша, плача, порывисто обняла Орхана, понимая, что женщины он в ней больше не видит.

Тот хмуро обнимает ее в ответ, к своему сожалению, не чувствуя вины.

— Ты ведь больше не любишь меня, Орхан? Ответь и избавь меня от мучащих надежд!

— Если бы не любил, как бы я доверял тебе все самое сокровенное?

Дэфне, отстранившись, непонимающе нахмурилась.

— Тогда почему каждую ночь я провожу в рыданиях, ожидая, когда ты позовешь меня? Я больше так не могу, Орхан…

— Потому что наша любовь другая, Дэфне. Я ценю в тебе верного друга, мудрого и рационального человека с добрым и чистым сердцем.

— Но не женщину…

Утерев слезы, Дэфне порывисто поднялась с тахты и, спешно поклонившись под сожалеющим взором Орхана, покинула опочивальню, оставив здесь все свои последние надежды.

Покои Гюльхан.

Рыжеволосая Султанша в нервном волнении восседает на тахте, когда в покои входит Сулейман, кланяющейся матери.

— Валиде. А где Зеррин?

— Здравствуй, сынок, — через силу улыбнулась Гюльхан. — Зеррин еще на занятиях.

— Можно вас поздравить, я так понимаю?

— О чем ты? — непонимающе нахмурилась женщина.

— Я слышал, будто вы ожидаете ребенка.

Смутившись, Гюльхан качнула головой, дрогнув от того, что успела позабыть об этом.

— Вы должны радоваться, а радости на вашем лице я не вижу… — осторожно проговорил Сулейман, разглядывая мать.

— Радоваться? — усмехнулась Султанша. — Неужели ты не слышал, что в гареме появилась новая фаворитка?!

— Не уверен, что мне стоит обсуждать с вами подобные вещи…

— Ты прав, — виновато кивнула Гюльхан, улыбнувшись сыну. — Извини…

— С вашего позволения.

Покидая покои матери и возвращаясь в свои, рыжеволосый Сулейман с содроганием заметил идущую ему навстречу чем-то огорченную Эдже Султан.

— Султанша?

— Шехзаде, — подняв темноволосую голову, приветственно отозвалась Эдже.

— Что это с вами? — беспокойно спросил он, жадно разглядывая ее красивое лицо. — Вы так бледны…

— Ничего.

Она хотела было уйти, но Сулейман останавливает ее прикосновением к плечу, после чего отдергивает руку, увидев непонимание и настороженность в зеленых глазах Эдже.

— Позвольте я помогу вам развеселиться? Я покажу вам кое-что.

— Что? — изумилась Эдже, растерянно смотря на Шехзаде.

— Идемте.

Покои Сулеймана.

Эдже настороженно вошла в покои следом за Сулейманом, который ринулся к письменному столу и начал что-то искать среди кучи листков.

Улыбнувшись, он подошел к Султанше и передал ее несколько найденных листков, исписанных чернилами.

— Что это? — рассматривая их, спросила Эдже.

— Мои стихи. Уверен, прочитав их, вы будете смеяться. Из меня плохой выходит поэт.

Бегло прочитав один их низ, темноволосая девушка тихо рассмеялась, бросив взгляд на Сулеймана, который, кажется, не обиделся.

— Они и вправду немножко нелепы.

Но вскоре отчего-то ее смех угас, а на красивом лице отразилось сначала непонимание, а после растерянность.

Почерк, которым было написано то любовное письмо, не дававшее ей покоя, точь-в-точь совпадал с почерком Сулеймана.

Пораженно взглянув на него, насторожившегося, Эдже спешно отложила стихи в сторону и попятилась к дверям.

— Что такое?

— Мне нужно идти, Шехзаде.

Уходя, она волнительно задрожала, сознавая, что ее собственный племянник, который и старше ее на два года, влюблен в нее.

Покои Айше.

Темноволосая девушка в молчании тоскливо лежала на ложе, спрятав лицо в подушках, будто спасаясь от воспоминания встречи с Альказом Беем.