Вредители

Спустя пять минут Кимитакэ и Юкио уже шагали в сторону станции. А всё тот же голос со столба продолжал вещать им вслед:

– Долой еретическую доктрину материализма! Уничтожить развратные течения!

На материю нельзя положиться.

Сильный дух и бодрость в конечном счете решают все.

Вопрос о численности населения важен. Важен также и продовольственный вопрос. Конечно важен вопрос и о международном положении. Однако нам не нужно слишком беспокоиться по поводу этих вопросов. Японский народ должен стоять выше всех и смотреть дальше всех. Когда он осознает свою миссию и свои цели, все эти вопросы разрешатся сами собой…

18. Слишком много умами

Следующим днём было воскресенье - так что ребята могли продолжать их маленькую операцию.

Юкио ещё вечером отдал три бутылочки маме - и в который раз её этим очаровал. А вот четвёртую спрятал в портфель.

Они снова ехали к гончару. По дороге Кимитакэ гадал, в чём же план его приятеля - но так ни о чём и не догадался и весь остаток пути просто смотрел в окно, подмечая интересные вывески.

Юкио ворвался в лавочку гончара, словно тайфун.

– Вы спасены!- сообщил он.

– Кем?- осведомился гончар.

– Нами! Мы сделаем так, чтобы вашего сына не призвали на войну.

– Не думаю, что у вас это получится,- был ответ,- Он уже поехал по красному письму. Пораньше вышел, чтобы не опоздать.

– Ой,- только и смог сказать Юкио,- А где у вас тут призывной пункт?

– В Токородзаве.

– А зачем там?

– Там, мой отчий дом. Там и зарегистрированы. А этот дом мы только арендуем.

– Скажите, как зовут вашего сына. Остальное мы берём на себя.

– Зачем вам это, ребята?

– Мы будущие юристы и военные,- не моргнув глазом ответил Юкио,- Мы должны учиться находить справедливость - а после её защищать.

– Что-то не похож ты не на юриста, ни на военного,- заметил гончар, щурясь на его лоснящиеся, длинные волосы.

– Это просто молодость,- заулыбался школьник,- Мы следуем всевозможной дикой моде, пока это допустимо.

Незадачливого сына звали Сакураи. А Токородзава был ещё одной окраиной, чьё название Кимитакэ слышал, но сам ни разу там не бывал.

Впервые в жизни он был недоволен транспортной системой имперской столицы. Трамвайные линии расходились от императорского дворца во все стороны, но дуг между ними (вроде той, по которой Кимитакэ ездил в школу) было мало. Чтобы попасть от гончарной лавки в эту непонятную Токородзаву, нужно было сначала очень долго ехать в одну сторону

А значит, у них есть время, прежде чем Сакурая признают годным.

Но Токородзава оказалась такой дырой, что даже трамвай был бессилен. После конечной нужно было ещё долго топать мимо одноэтажных домов с высокими оградами, пока городская застройка не превратилась в настоящую деревню с топкими переулками и гусями.

Наконец, они перебрались через хлипкий мостик и оказались среди рисовых полей - казалось кто-то разложил по земле гигантские квадратные зеркала. Ехидного вида дедок указал им направление к призывному пункту.

– Сам туда трёх внуков отправил,- гордо сообщил он и добавил:- Глаза б мои на этих олухов не смотрели!

Рядом протекал канала с небольшим шлюзом, от которого, похоже, и питались все эти безбрежные рисовые поля. На его берегу, в казённого вида домике каналуправления и разместили призывной пункт. Временную вывеску налепили поверх прежней. Её иероглифы были выписаны довольно неплохо, на уровне старательного ученика провинциальной школы - но вывеску прилепили чуть криво и теперь казалось, что значки страдают морской болезнью.

Внутри был обшитый сверкающим лакированным деревом коридор с десятком дверей, тесный, словно они угодили в подводную лодку. В коридорчике было не протолкнуться от местных призывников в потной чёрной школьной форме. Все ребята были уже достаточно взрослыми, у каждого через плечо была повязана праздничной ленте с военно-патриотическими иероглифами "Ветер - Лес - Огонь - Гора" - так что казалось, что все они тут по случаю школьного выпускного. Духота стояла страшное и то и дело кто-нибудь из школьников вытирал краем своей ленты взмокший лоб.

А ещё теснее становилось от того, что в очереди не стихали тревожные разговоры.

– Терапевт… Это что за врач такой?- спрашивал кто-то.

– Это как прапорщик, только у врачей,- объяснял ему кто-то другой,- Выше рядового санитара, но ещё не офицер.

– Который тут Сакураи Кёси?- рявкнул Юкио.

– Я Сакураи,- в глубине коридора махнул рукой шуплый парнишка примерно их лет, с коротко выстриженными висками и чёлкой, которая постоянно падала на граза.

– Сакураи-семпай, на выход!

– А почему? Зачем!

– Приказ полковника!

Лицо Сакураи тут же приняла выражение мужественной невозмутимости. Расталкивая других призывников, он подошёл к ребятам.

И чем больше он приближался, тем больше Юкио отступал - очень ловко и незаметно, словно делал военный маневр. Так что Сакураи сам не заметил, как оказался на крыльце. На этом месте Сатотакэ тут же схватил его за рукав, утащил за угол и прижал к белой стене.

Удивлённый Сакураи посмотрел вправо, словно надеялся увидеть там разгадку произошедшего. Но увидел только окно, забранное чёрной решёткой.

– Кими-кун, держи его за локти.

Кимитакэ сделал, что сказали. Руки Сакурая под школьной формой были на диво рельефными - видимо, тоже умеет лепить. Если начнёт вырываться - не сдобровать… Ни в кэндо, ни в поло Кимитакэ силён не был - полагался на каллиграфию.

Впрочем, сын гончара был слишком удивлён, чтобы сопротивляться.

– А где полковник?- осмелился спросить он.

– Будет ещё полковник на какого-то призывника время тратить,- отозвался Юкио, откупоривая бутылку.

Запахло солью. И прежде, чем Сакурай успел придумать другой вопрос, горлышко бутылки оказалось у него во рту - а рука в белой перчатке начала поднимать его выше и выше, так, что чёрная жидкость хлынула в рот.

– Пей, братец, пей!

Шея дёрнулась - Сакураи глотнул. Его глаза теперь выражали удивление. А после следующего глотка в них начал проникать ужас.

Кимитакэ чувствовал, как напряглись его руки - но сын гончара был ещё слишком перепуган, чтобы сопротивляться всерьёз.