Время гона

Тот не по-человечески гибко скользнул в кресло, упершись локтями в колени сложил пальцы домиком и спокойно посмотрел на них.

— Что вам нужно, молодой человек?? Зачем вы явились к нам? — с негодованием спросил Михаил Иванович. — Или вы считаете, что причинили нам недостаточно страданий? Я не взываю к вашей совести — у вас её нет, но ваш цинизм омерзителен! Вы являетесь к родителям изнасилованной вами девушки и как ни в чём не бывало смотрите на нас бесстыжими глазами! Может быть, нам следует вызвать полицию, чтобы выгнать вас из квартиры?

— Простите меня, Михаил Иванович, Анна Витальевна, я понимаю, что мне нет оправдания в ваших глазах, но всё же я прошу выслушать меня! — нахмурившись, мужчина опустил глаза, разглядывая свои пальцы и, как будто, собираясь с мыслями.

— С какой стати мы должны вас слушать! — вспыхнула Анна Витальевна, — нам совершенно неинтересно то, что вы скажете! Увы, мы не можем привлечь вас за совершённое преступление, потому что я родилась в Малой Ветлуге, мой отец погиб от зубов такого, как вы, так что я знаю, чем грозит населению посёлка исчезновение вожака! Ведь вы вожак этих…зверей?!

Айк спокойно посмотрел на неё: — да, вы правы, я вожак стаи. Поверьте, пожалуйста, мне очень жаль, что ваш отец погиб тогда, сорок лет назад. Но ведь и он немало убил? Говорят, население Междуреченска в ту пору сократилось чуть ли не наполовину!

— Очень жаль, что всего лишь наполовину, — пробормотал про себя Михаил Иванович. Айк осуждающе посмотрел на него, но ничего не сказал.

— так говорите, что собирались, и уматывайте! Нам на вас смотреть тошно! — Анна Витальевна решила поторопить парня, потому что слёзы бессилия навёртывались на глаза, и она уже с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться, не показать ему свою слабость. Она повернулась к мужу и одними губами шепнула: — не говори ему про беременность! — он понял, кивнул. В его глазах она тоже увидела слёзы. Айк внимательно посмотрел на них, но не смог понять, о чём Анна Витальевна сказала мужу.

— Да, извините, я сейчас, — вздохнул, собираясь с мыслями, Айк. Волк чувствовал враждебное отношение и тихо рычал, недоумевая, почему здесь, где так замечательно пахнет его парой, так ненавидят его самого. Он подталкивал Айка к обороту, чтобы эти, самка и самец, увидели, какой он большой, красивый и сильный, какие мощные у него лапы и острые зубы, чтобы они поверили, что он способен сберечь и защитить их дитя. — Наверно Соня уже сказала вам, что я долго искал свою пару. У нас, — он помялся, — как и у диких родичей, существует тесная связь между мужчиной и женщиной. В стае есть семьи, где муж и жена не являются парой. Так получилось, что не встретили свою половинку. Поженились потому, что понравились друг другу, может быть и полюбили, но это… как бы сказать, — он задумался, — немного поверхностно и среди таких пар много разводов. Увы, Соня оказалась моей половинкой. Поверьте, я всегда контролирую себя, даже в такой критический для… оборотней период, как время…э-э-э, гона. В этот раз всё пошло наперекосяк. Она случайно оказалась в лесу. Водитель ошибся, когда причислил её, м-м-м, к женщинам лёгкого поведения. Каюсь, я тоже посчитал, что она из их компании. Но это было позже. А в начале я вдруг почувствовал, что моя пара где-то рядом, недалеко. — Айк замолчал, опустил голову, собираясь с силами. — Я никогда не испытывал подобного и не допускал мысли, что это может случиться со мной. Не знаю, сможете ли вы понять, что почувствовал я в эту минуту…

— Сомневаюсь, — саркастически хмыкнула Анна Витальевна.

— Вот-вот, — кивнул Айк, сдерживаясь, стараясь не замечать злой иронии в её тоне. — В общем, сумасшедшая радость, невероятное счастье и облегчение от того, что она существует, нашлась, привели к тому, что…э-э-э…случилось. Лишь потом я сообразил, что она человек, что у вас всё по-другому и девушка, скорее всего, меня возненавидит.

— А не могли бы вы не экать и не мекать? — презрительно осведомился Михаил Иванович, — я понимаю, вам, может быть, легче на луну ночами выть, чем по-человечески изъясняться. Да только слушать вас тяжело.

И опять Айк, зажав в кулак уязвлённое самолюбие, миролюбиво улыбнулся: — я постараюсь, Михаил Иванович. Это оттого, что и мне тяжело заново переживать факт э-э-э…, тьфу, простите, факт изнасилования. Впервые в жизни волчья натура взяла надо мной верх, потому что я не ожидал этой встречи и растерялся.

— Так, — хлопнул рукой по подлокотнику дивана Михаил Иванович, — к нам-то вы зачем явились? Вы уже поняли, что требовать от полиции привлечения вас к суду мы не можем. Что вам ещё надо? Живите, как хотите, и пусть ваш звериный Бог накажет вас за ваши деяния.

— У зверей нет бога, Михаил Иванович. И, всё же, мы считаем себя людьми и стараемся следовать заповедям Иисуса Христа, — Айк усмехнулся.

Анна Витальевна успокоилась. Прошедшего не вернуть, как бы ни было тяжело жить с этой мыслью. Она разглядывала парня и думала о том, как замечательно было бы, если бы он был обычным мужчиной, если бы они с Соней встретились и познакомились так, как знакомятся миллионы молодых людей. Пожалуй, дочь была бы счастлива с ним…, если бы не трагический случай.

— А что мне от вас нужно… — Айк поднял голову, твёрдо и серьёзно глядя в глаза Михаилу Ивановичу, — я прошу вас разрешить мне ухаживать за Соней. Прошу, поверьте, я очень люблю вашу дочь. Если она согласится выйти за меня замуж, она ни в чём не будет нуждаться. Всё, что моя девочка захочет, любой её каприз, любое желание я выполню с радостью.

— Что ещё за каприз!? — вспыхнула Анна Витальевна, — она нормальная девушка, а не избалованная лишними деньгами дочка олигарха! И с какой это стати она стала “вашей девочкой”?? И вообще, мне даже думать омерзительно, что она может выйти за вас замуж!

Айк стиснул зубы, пережидая, когда спадёт нахлынувшая волна гнева. Волк рычал и рвался на волю, и человек жёстко призывал его успокоиться. — Простите, я неправильно выразился. Конечно, она замечательная девушка. Может быть, во мне говорит любящее сердце, но в ней моё счастье и вся жизнь. И, простите, я думаю, что Соня беременна. — Он насторожился, увидев, как переглянулись родители, — что? Что-то известно?

— Мы ничего об этом не знаем, — сухо ответила Анна Витальевна, — и, если у вас всё, нам бы хотелось, чтобы вы покинули нашу квартиру.

Айк медленно поднялся на ноги, огорчённо посмотрел на хозяев: — мне тяжело сознавать, что вы считаете меня бесчувственным монстром, чудовищем. Всё же это не так, и любую обиду, причинённую Соне, я воспринимаю как свою собственную и даже гораздо острее.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — вздёрнул подбородок Михаил Иванович, — о каких обидах вы говорите, если не брать во внимание ваше преступное поведение?

— Михаил Иванович, среди нас, также как у людей, много разных…личностей. Некоторые восприняли появление Сони как возможность …пошутить, скажем так. Все они понесли наказание и впредь никто, никогда не позволит себе никакой вольности в отношении моей жены. — Он сказал это таким тоном, что у Анны Витальевны от угрозы, прозвучавшей в его голосе, по коже пробежали мурашки. Она поёжилась, спросила:

— что вы сделали?

Он спокойно ответил: — я убил двоих, — мягко улыбнулся: — их было бы гораздо больше, но моё ясное Солнышко мне не позволила.

— Уходите! Немедленно уходите! — у Анны Витальевны перехватило горло, — вы, действительно, кровожадный монстр, и мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы Соня, наконец, избавилась от вас!

Айк, с сожалением, быстро поклонился и вышел в коридор. Пока он надевал ботинки и завязывал шнурки, хозяева молча стояли в дверях. Он выпрямился, твёрдо посмотрел, по очереди, им в глаза: — простите. — Вышел и тихо прикрыл за собой дверь.