Время гона

— Лады, жду твоего звонка, — хохотнул Лукьянов и отключился.

***

Мать открыла дверь и встала в дверном проёме, всем видом показывая, что войти в квартиру он сможет только через её труп. Он примирительно улыбнулся уголком губ: — здравствуйте Анна Витальевна. Простите, что опять беспокою вас. — Она молча, холодно рассматривала его, не размыкая губ. Затем с ненавистью обронила:

— я не скажу вам, куда уехала Соня!

Он вздохнул: — я всё равно найду её, потому что люблю. — Потом поклонился слегка: — ещё раз — простите за всё. — Выйдя из подъезда, позвонил Лукьянову, передал разговор с Сониной матерью. Тот хмыкнул:

— ну, уже кое-что проясняется.

— Да? И что тебе прояснилось, скажи, пожалуйста?

— Да то, что в городе девушки нет. Тебе же ясно сказали, что Соня уехала!

Айк задумался, пробормотал: — действительно, а я и не понял, мне в голову ничего не идёт, всё, как в тумане.

— Так начинай думать, если хочешь найти девчонку! Куда она могла уехать? Ну?

— Не знаю, Эдик. Правда, не знаю. Но, мне кажется… не просто так, в чистое поле сорвалась, а к кому-то.

— Во-во, уже начинаешь здраво рассуждать! Но к кому? Бабушки — дедушки, тёти — дяди в наличии имеются?

— Айк задумался. Первая паника и растерянность прошла, включился холодный рассудок: — ты прав, Эдуард. Спасибо за подсказку, я поработаю в этом направлении.

ГЛАВА 16

Соня внимательно наблюдала, как Аллочка стрижёт клиентку. Сидящий у неё на коленях Аполлоша сосредоточенно крутил пуговицу на её халате, а потом принялся мусолить её беззубым ртом.

— Слушай, он, наверно, есть хочет? — Соня отобрала пуговицу у ребёнка. Не дай Бог, проглотит.

— Сейчас. Вот закончу Инну Николаевну стричь, и покормлю. — Соня тихо радовалась за подругу. Аллочка подала ей пример стойкости и мужества. Несмотря на жизненные невзгоды, та смогла выдержать, не сломаться под грузом проблем.

После ухода мужа ей удалось договориться с хозяйкой парикмахерской, где она работала, чтобы ей разрешили принимать клиенток на дому. Аполлоше не было и года, Володя, оставив семью, по-прежнему не работал и помогать деньгами бывшей жене не собирался.

Соня ужасалась, когда Аллочка, улыбаясь и нацеловывая хохочущего сына, рассказывала страшные вещи: как нечем было платить за съёмную однокомнатную квартиру и лишь по доброте душевной владелец не выкинул её с ребёнком на улицу; как она задолжала всем девушкам-мастерам, с кем работала в парикмахерской, потому что расходы на ребёнка съедали всю её небольшую зарплату; как не хватало денег на еду, и она перешла на одноразовое питание картошкой с хлебом, да ещё спасибо девчонкам-парикмахершам: подкармливали её в обед кто чем мог. Как порой, в отчаянии, она задумывалась о том, что всё ещё красива и, значит, могла бы пользоваться спросом у мужчин.

— Но почему ты ничего мне не написала?? — Соне было невыносимо стыдно, что она так и не выслала подруге денег, как собиралась. Правда, она уволилась почти сразу, как вышла на работу из отпуска, но это не могло быть оправданием! В любом случае она не бедствовала, как Аллочка!

Та, целуя сына в румяную щёчку, пожала плечами: — я ведь знала, что у тебя своих проблем море. Что же я-то ещё стану навязываться? Мы справились, да, Аполлоша? — ребёнок весело что-то залопотал на своём языке, запустив ручонки матери в волосы.

Потом хозяйка парикмахерской согласилась отпустить Аллочку на “вольные хлеба” и даже позволила перевезти кресло для клиенток в квартиру. Постепенно жительницы окрестных домов с удовольствием зачастили к красивой старательной девушке, чтобы сделать причёску, покрасить волосы или просто постричься. Львиную долю доходов ей приходилось отдавать хозяйке, но и её жизнь, постепенно, стала налаживаться. Аллочка отдала все долги, стала лучше питаться, но работать приходилось с раннего утра и до позднего вечера.

— Всё, теперь рассказывай, что будешь делать дальше, — проводив клиентку и свернув накидку, подруга стала щёткой сметать с пола настриженные волосы, — кстати, можешь остаться жить у меня. Вдруг этот твой гад тебя найдёт? Вдвоём-то мы его живо с лестницы спустим! — Аллочка выпрямилась, воинственно уперев руки в бока. Аполлоша засмеялся и потянулся к матери.

— Сейчас — сейчас, лапушка, у-тю-тю, как мы кушать хочем!

– “Хотим”, - машинально поправила Соня и сама удивилась, как быстро она вернулась к прежним привычкам, когда раньше, ещё в школе, постоянно поправляла не слишком грамотную речь подруги и усиленно пыталась отучить её от использования матерных слов.

— Ага, — рассеянно ответила Аллочка, забирая у неё ребёнка и освобождая переполненную молоком грудь.

— А руки вымыть?? — ужаснулась Соня. Но Аполлоша уже припал к груди, жадно чмокая и крепко сжимая крошечной ручкой палец матери.

Пока шло кормление, подруги обсудили все события, произошедшие с Соней за последнее время. Многое Аллочке было известно. Тихо, чтобы не напугать сына, она возмущённо крыла матом мерзавца — насильника и вообще мужиков — отвратительных, ленивых и ни на что не годных созданий: — мы могли бы даже и детей без них рожать, я думаю! — Она осторожно отцепила ручку уснувшего ребёнка и понесла его в кроватку, — ну ничего, Сонька, проживём и без них! Молодец, что решилась от него уехать! Вот родишь, детки подрастут, будет и на нашей улице праздник! Найдём себе каких-нибудь крутых — богатых и закрутим с ними такую любовь! — она помолчала, вздохнула: — неземную, в общем.

До прихода новой клиентки оставалось с полчаса, так что Аллочка поставила чайник и, пока пили чай, Соня рассказывала о своих планах.

***

Она приехала утром, тайком от Айка уволившись с работы и наскоро собрав сумку с самым необходимым. Несколько дней назад она получила от Аллочки письмо, где та предлагала ей пожить в Ачинске, у них с Аполлошей. Переговорив с родителями, Соня решила ехать. Она боялась, что не найдёт работу, а Анна Викторовна плакала, что дочь будет рожать вдалеке от них, без помощи и поддержки.

Михаил Иванович уже нашёл покупателей на Сонину квартиру и пообещал перевести дочери деньги как можно быстрее.

Теперь, наскоро пообщавшись с подругой, Соня решила, что пойдёт за продуктами, а заодно купит какую-нибудь газету. Жить у Аллочки было невозможно, значит, нужно искать съёмное жильё. Деньгами на первое время её снабдили родители, а там, возможно, и работа найдётся.

За обедом подруги обсудили варианты жилья, предлагаемого в объявлениях. Остановились на двух. Обе однокомнатные квартиры Соню устраивали и по цене, и по расположению: были недалеко от Аллочкиной. Решили, что вечерком сбегают посмотреть, как только схлынет поток клиенток. Предварительно созвонились с хозяевами, договорились о времени.

Первая осмотренная квартира поразила Соню своей запущенностью. Грязная обшарпанная мебель, затёртые выцветшие обои с жирными пятнами тут и там, входные двери с многократно менянными замками и старыми дырами от них, забитыми некрашеной фанерой. Сам хозяин имел вид беспробудного пропойцы. Трясущимися руками он открывал двери, демонстрируя девушкам вонючий туалет с грязным унитазом и ванну с отбитой эмалью. Газовая плита, покрытая многослойной застарелой коркой грязи окончательно добила Соню. Она сгребла матерящуюся Аллочку под руку и выволокла её на площадку. Хозяин уныло плёлся следом.