Время гона

— Разберутся, Сонюшка, может он у друзей отсиживается, пока все с ума сходят, а может, уехал куда. Найдётся, моя хорошая, а ты успокойся, у тебя дети маленькие, тебе их вырастить-выучить надо, побереги себя, Сонюшка!

Умиротворяющий голос матери журчал где-то далеко, на задворках сознания, она даже не слышала, что та ей говорит. Сумасшедшая крохотная надежда искоркой блеснула в словах Аллочки: — не нашли! Ничего не нашли!

Она перебила Анну Витальевну, прервав на полуслове: — я поеду в Междуреченск! Не верю никому, мне надо туда, мама!

— А дети? А работа? — мать смотрела не неё с ужасом, — Соня, теперь, без вожака, это будет стая диких зверей! Я была маленькая, но помню тот кровавый ужас много лет назад!

— Я жена вожака, — непреклонно сказала Соня, — они не посмеют причинить мне вред.

К утру, напичканная лекарствами, Соня забылась тяжёлым сном, но проснулась, когда позвонили с работы. Она опаздывала, чего за ней не водилось, и коллеги интересовались, не случилось ли с ней что-то. Анна Витальевна с опаской посматривала на дочь, боясь повторения жуткой ночной истерики, но Соня как будто закаменела. Оны вызвала такси и поехала на работу, но вскоре вернулась, сообщив родителям, что подала заявление на увольнение. Родители пребывали в растерянности, не зная, как отговорить её от поездки. Собирая небольшую дорожную сумку, она сказала: — хочу позвонить этому… который вчера сказал, что он друг…Айка, — её голос дрогнул, но она справилась с собой. — какой-то Лукьянов.

Михаил Иванович встрепенулся: — Лукьянов? Соня, я был на приёме у полковника Лукьянова, заместителя начальника Главного Управления МВД по Красноярскому краю, когда мы с мамой тебя искали. Может, это он?

— Не знаю. Я сейчас позвоню ему. Как его зовут?

— Если это тот Лукьянов, у которого я был, то — Эдуард Андреевич.

Соня нашла номер, по которому ей вчера сообщили страшную весть. Ответили не сразу. Затем тот же самый вчерашний голос грубо рявкнул: — ну?

— Здравствуйте, Эдуард Андреевич, — сдержанно сказала Соня. Он молчал, тогда она окликнула его: — Эдуард Андреевич, вы меня слышите?

— Слышу! Дальше что? — в помещении, откуда он с ней говорил, слышался гул мужских голосов, железное позвякивание, телефонные звонки, ещё какой-то шум. Он нетерпеливо переспросил: — я слушаю вас, вы кто?

— Я Соня Рубцова, вы мне вчера звонили.

Он тяжело сказал ей в самое ухо: — звонил. Чего вы хотите от меня услышать? Айк погиб, сгорел в своём доме. Из-за вас, между прочим, дамочка!

— Неправда! — вскрикнула она.

— Правда, правда, — грубо ответил Лукьянов, — вы у него всю кровь выпили, я думал, он с ума сойдёт от отчаяния, когда вас искал. Эх, какой парень погиб из-за какой-то… фитюльки. Не стОите вы его

дамочка, вот что я вам скажу. Чего звоните-то?

Соня проглотила обидные слова — мало ли она наслышалась их в последнее время! — С чего вы взяли, что Айк погиб? Дом сгорел, но ведь… там ничего не нашли? — Она не смогла сказать “кости”. Это было свыше её сил! Айк, её родной, её нахальный и самоуверенный Айк — и … Нет, невозможно!

— Не нашли, — неохотно согласился полицейский, — но он всё равно погиб, потому что оставил своему заместителю письмо.

— Письмо? — это стало для Сони неожиданностью. Она растерянно сказала: — я не знала ничего о письме. Ну что ж, тем более! Сегодня я поеду в Междуреченск и сама буду всем этим заниматься!

В трубке презрительно хмыкнул Лукьянов: — ну-ну, флаг вам в руки и барабан на шею! У меня там следователи занимаются и бестолку. Попробуйте вы, может, лучше получится.

— Ладно, — пробурчала Соня, — спасибо, что поговорили со мной.

— Эй, погодите, — повысил голос Лукьянов. — Через неделю мы отправляем туда роту спецназа. Вот с ними и поезжайте, коли уж неймётся.

— Я сегодня поеду.

— Вот же дура — девка, — с досадой сказал полицейский, — там сейчас такое начнётся! Умереть захотела раньше времени?

— А почему тогда вы сейчас спецназ не посылаете, а только через неделю?

— Потому что у меня людей свободных нет, дамочка! Там бойцы из Демидово подтянутся, ну и междуреченские тоже, я надеюсь, удержатся от своих волчьих повадок. А потом и мои подъедут.

— Нет, спасибо, я не буду ваших ждать.

— Ну, смотри, как хочешь, — полковник отключился, а Соня, наскоро перекусив, поехала на автовокзал.

ГЛАВА 33

Соня смотрела в окно автобуса и не видела мелькающий за ним пейзаж. Она собиралась с силами и духом для предстоящей битвы со стаей. Сейчас, когда чуть утихла боль страшного внезапного удара, она, наконец, смогла подумать над тем, что случилось. Она ни минуты не сомневалась, что он решил умереть, разом обрубив все концы, но едва ли его привлекала гибель в огне. Скорее всего, он ушёл в так любимую им тайгу, чтобы навсегда сгинуть в непролазных чащах. И ведь следователи не нашли никаких…останков в сгоревшем доме. Значит, она будет искать его в лесу. Мысленно перебирая события последних месяцев, она искала ошибку, которую допустила, но не находила её. А вот в его поведении их была масса. И, самая главная — Первый Закон Стаи. Айк постоянно ссылался на него, но она так и не уяснила для себя, как он действует. Ну почему же она ни разу не ткнула его носом в эту неясность и не добилась чёткого ответа, как заставить стаю его выполнять? Соня поморщилась: его слепая уверенность, что она знает обо всём, что касается стаи, постоянно её раздражала. Теперь пришла пора действительно узнать всё.

Соня твёрдо решила больше не плакать. По крайней мере, на виду у волков. Она, также больше не будет улыбаться и делать вид, что не замечает косых взглядов и злых сплетен. Довольно их щадить. Каждая волчица будет вызвана ею на поединок. Но кто станет драться вместо неё? Может быть, попросить Олега? Но согласится ли он?

Её мысли перескочили на письмо Айка, о котором обмолвился Лукьянов. Но позволит ли Сергей его прочитать?

Тяжёлый вопрос — с кем пойти в тайгу. Да и далеко ли она уйдёт ногами, даже если удастся кого-то уговорить? Вопросы, вопросы, на которые нет ответов. Почему-то она не боялась ехать в Междуреченск, но её страшила мысль, что, возможно, ей придётся увидеть сгоревшие развалины дома.

Соня устала от тяжких раздумий, но была полна решимости выполнить намеченное.

***

В Демидове её огорошили. Автобусное сообщение с городом прервано, и когда восстановится — неизвестно. Длинный летний день заканчивался, а Соня не знала, что предпринять. Она попробовала отловить на площади перед автостанцией такси, но водители шарахались от неё, как от чумной, категорически отказываясь ехать в Междуреченск. Поскольку гостиницы в райцентре не было, Соня вернулась в зал ожидания автостанции. Народу было немного, люди ожидали отправления автобусов на Красноярск и окрестные деревни и посёлки. Она подошла к женщинам, сидящим в пластиковых креслах: — извините, не можете ли вы подсказать, кто может пустить меня переночевать? Может, кто-то из жителей окрестных домов сдаёт на ночь комнаты или хотя бы койки? — Женщины переглянулись, пожали плечами. Одна, пожилая, с любопытством спросила: — а ты чего на одну ночь-то хочешь устроиться? На автобус что ли опоздала?

— Нет, не опоздала, — Соня вздохнула, — мне надо в Междуреченск, а туда рейсы отменены. Может, завтра утром кого-нибудь уговорю меня отвезти.

— В Междуре-ченск…, - протянула женщина, — ты бы лучше туда не ездила, девонька, нехорошо там сейчас, а будет ещё хуже.

— Да, я знаю, — Соня поморщилась, — но мне очень надо, хотя вон даже таксисты отказываются.

Одна из женщин, доселе молчавшая, вдруг сказала: — так туда сейчас автобус отправляют за теми, кто хочет уехать из Междуреченска. Беги скорее, он на площади стоял, если уже не уехал! — Соня подхватила сумку и бегом бросилась к выходу, уже из дверей крикнув: — спасибо! — Действительно, на площади стоял старый ПАЗик с заведённым двигателем. Двери были закрыты, но водитель сидел в кабине. В результате переговоров мужчина открыл дверь, а Соня сунула ему в ладонь стоимость билета до Междуреченска.

Автобус бойко бежал по дороге, торопясь поскорее забрать людей и вернуться в райцентр, а Соня, одиноко сидя в салоне, угрюмо думала, что затеяла невероятное — взять власть в свои руки в стае волков, вот-вот готовых сорваться в безумие.

***

По лесной дороге водитель гнал так, что она всерьёз стала опасаться, что не доедет до паршивого городишки живой. А когда въехали в пункт назначения, Соня была, как натянутая струна, с подозрением глядя в окно автобуса на улицы Междуреченска. На первый взгляд, всё, как обычно, только исчезли коляски, которые катили молодые мамаши, чуть быстрее шли по тротуарам прохожие, не гремела музыка на танцполе в парке, мимо которого проехал ПАЗик.