Время гона

Она так и не стала своей в коллективе магазина. Её обсуждали, шушукались за спиной и замолкали, когда она подходила. Соня не знала, что однажды в кабинет заведующей вошёл Айк и, вежливо поздоровавшись, сказал: — у вас работает моя жена. Я хочу, чтобы вы её уволили.

Женщина вопросительно подняла брови: — на каком основании, Айкен Георгиевич?

— Не знаю. Основание найдёте сами. — Он не собирался обсуждать с обычной волчицей этот вопрос. Достаточно его приказа. Но волчица была старой и опытной. И никого не боялась, даже вожака.

— Она подаст на меня в суд и выиграет его. Ваша жена — добросовестный работник, меня заставят её восстановить.

— Сократите её ставку. — Он с иронией и угрозой смотрел ей в глаза, и она почувствовала зарождающийся страх, но всё же стояла на своём:

— я прошу вас, Айкен Георгиевич, будьте благоразумны! Как я могу сократить её ставку, если у нас и так не хватает уборщиц! Если хотите, я могу перевести её на два отдела, тогда она не выдержит нагрузки и уволится.

— Нет, не надо. — Он качнул головой, — я хочу, чтобы вы уволили её, но не такой же ценой этого добиваться!

— Тогда, извините, она останется, — твёрдо заявила заведующая, — потому что законных оснований для увольнения нет! — Айк пристально посмотрел ей в глаза, и волчица побледнела, закусила губу и, опустив взгляд, затаила дыхание. Перевела его лишь тогда, когда он вышел, прикрыв за собой дверь.

ГЛАВА 32

Весна с её распутицей всё тянулась и тянулась, и конца — краю не было комьям жирной чёрной грязи, которую несли люди на своих ногах. Соня сбивалась с ног, пытаясь хоть как-то поддерживать чистоту в своём отделе и была готова плакать, видя как ещё не просохший до конца пол вновь покрывается слоем жидкой земли.

Она уже давно не обращала внимания на то, как с удивлением оглядываются на неё покупатели. Порой ей казалось, что её руки скоро станут доставать до пола, столько тяжёлых вёдер с водой она переносит за смену.

Вечерами у неё не было сил играть с детьми. Она лишь устало растекалась по креслу, наблюдая, как Айк ползает с ними по ковру. Соня замечала, с какой жалостью он поглядывает на неё, и отворачивалась. Он стал ей неприятен. Ей даже ночами снились бесконечные ноги, мелькающие перед лицом, хлопанье дверей, гул голосов и комья грязи, остающиеся на чистом полу.

Шёл май, снег давно стаял и грязь подсохла, но начались дожди, и Соня опять, как прОклятая, таскала, таскала, таскала тяжеленные вёдра с водой.

Однажды перед ней остановились ноги в закрытых туфлях на толстой подошве. Она разогнулась и подняла голову: перед ней стояла и ехидно ухмылялась Марфа Петровна. Соня отвернулась и хотела переставить ведро, чтобы продолжать работу, но вдруг прямо перед ней, на только что вымытый пол упал…плевок! Вспыхнув, она резко выпрямилась: торжествующе глянув ей в глаза, Марфа, не торопясь, ушла в другой отдел.

Соня растерялась, но тут же злость накатила на неё, напомнив все беды и унижения, которые ей пришлось вынести в этом паршивом городишке. Она схватила ведро и свой инструмент — “лентяйку” с намотанной на неё тряпкой и почти бегом бросилась в подсобку. Вылив грязную воду, она швырнула в угол всё остальное и ворвалась в кабинет заведующей. Та удивлённо подняла голову от бумаг на столе: — я увольняюсь! — выпалила Соня и выскочила наружу, не обращая внимания на то, что кричала ей вслед заведующая.

Она бежала к Аллочке, ничего не видя из-за слёз, застилающих ей глаза. Подруга ахнула, когда открыла ей дверь: — Сонька, что случилось? Да говори же ты! — Она содрала с неё куртку. Выбежавшие в прихожую близнецы при виде плачущей матери сначала насупились, а потом дружно заревели. Соня опомнилась, схватила их в охапку, принялась успокаивать.

— Пропади пропадом этот городишко! Я уезжаю в Красноярск, хватит с меня этой жизни! — её трясло от злости и негодования.

— А как же Айк?

— Что — Айк?? Жил же он без меня всю жизнь? И неплохо жил, по-моему! Вот и пусть продолжает в том же духе! Ненавижу его, этих полулюдей — полузверей с их закидонами, их правилами и традициями!

— И нас с Олегом ненавидишь? И наших детей? — тихо спросила Аллочка.

— Ты что, Алка! Как ты можешь так говорить! — Соня опять заплакала, вскоре к ней присоединилась Аллочка, а затем и дети.

Вошедший Олег застал удручающую картину. Растерявшись, он переводил взгляд с Сони на жену, на плачущих ребятишек, и не знал, что делать со всем этим заливающимся горючими слезами коллективом.

Увидев его, Соня смутилась, принялась торопливо вытирать слёзы, успокаивать детей. Озадаченный Олег спросил: — что случилось, девушки? Пожар? Землетрясение? Кто-то умер?

— Дурак! — отреагировала жена, — тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазил! Соня уволилась и уезжает в Красноярск!

— А-а-а… Айк?? — Олег окончательно растерялся.

— Айк пусть живёт, как хочет, — буркнула, отвернувшись, Соня. — Олег, ты нас домой не увезёшь?

— Конечно увезу, но, Соня… Айк знает о вашем решении?

— Узнает, не беспокойся за него! — резко ответила она, принимаясь одевать девчонок.

Всё же Олег, отправляясь к машине, позвонил Айку: — извини, у меня плохая новость, — он замялся.

— Что такое? — у Айка в кабинете слышались мужские голоса, хлопали двери, и Олег чувствовал, что тому не до него.

— Айк, Соня уволилась и…сказала, что уезжает в Красноярск.

— Э-э-э…что? — и уже к посетителям: — да замолчите вы, наконец, а лучше идите к Звягинцеву, там доспорите!

— Айк, — настойчиво повторил Олег, — Соня уходит от тебя! — до того, наконец, дошло.

— Что-то случилось? Что…, Олег…, она где?

— Приезжай домой, Айк. Я сейчас увезу её с детьми домой, а ты приезжай и сам с ней разговаривай.

***

Соня торопливо укладывала в большую дорожную сумку детские игрушки и вещи. Айк молча сидел на диване, опустив голову уставившись невидящим взглядом на сцепленные в замок пальцы. С момента его приезда они не обменялись и парой десятков слов. Всё было ясно и так. Девчонки иногда теребили его, требуя внимания, но он лишь рассеянно улыбался им, погружённый в свои мысли.