Время перемен

— Понятно. — Кажется, он не знал, что в этом случае ещё можно сказать. Потому, видимо, сменил тему: — Та женщина, Нина, была из этих самых Охотников?

Отвечать мы предоставили право крестной:

— Нет. Обычный человек. Просто помогающий не слишком хорошим людям, возможно, с Охотниками связанным. И давайте больше не будем об этом.

— Как скажете, — покладисто согласился Костя.

После разговор взяла в свои руки Алина: ей хотелось знать новости про родных, друзей, знакомых. Кажется, этим ей удалось немного отвлечь брата. Мы не вмешивались, предоставив им возможность пообщаться. Вместо этого затеяли негромкий разговор между собой. Ни о чем таком не говорили, просто тихонько болтали, дабы скоротать время.

Своеобразную идиллию нарушил звонок и бросившаяся к дверям собака, до того сначала крутившаяся рядом с нами, а позже ушедшая в другую комнату.

— Это, наверное, Катя с Альбиной, — Костя направился открывать.

— Катя — это его жена? — уточнила тетя Лена. Алина кивнула. — Что ж, думаю, ей стоит довериться.

Благодарно улыбнувшись, подруга тоже поспешила к дверям. Я же обернулась к крестной:

— Почему?

Ответ ошеломил:

— Их малышка непревратившаяся. Так что рано или поздно они все равно узнают. И, Света, Алине я сама скажу. Потом. Не надо снова лезть с откровениями на амбразуру.

— Хорошо, — только и смогла я ответить на эту отповедь.

Дальше действие развивалось примерно так: после охов-ахов Кати на появление Алины и взаимных объятий, подруга присела перед коляской, разглядывая задремавшую племяшку. Та, кстати говоря, оказалась просто восхитительно рыжей и жутко миленькой (это я уже позже успела оценить). Потом девочку перенесли в кроватку и снова устроились на кухне. Катя восприняла сообщение о магии и демонстрацию Алининого хвоста довольно эмоционально, но достаточно быстро приняла. Ну а после пошёл уже более обычный разговор. В итоге, проведя у Алининого брата несколько часов, в приподнятом настроении мы отправились восвояси.

Для разговора с Алиной крестная предсказуемо выбрала свою гостиную. Сказать о том, что подруга была возмущена молчанием взрослой русалки относительно русалочьей сути Альбины, это ничего не сказать. Утихомирила её тетя Леной буквально парой фраз:

— После новости о существования Охотников говорить им о подобном было бы жестоко. Да и вспомни Наташу.

— Но меня же они приняли!

— Ты — сестра, а это дочь. А она слишком мала, чтобы остаться без них.

— Мой брат не такой! — запальчиво заявила Алина.

— Возможно, — не стала бы спорить крестная. — Но, представь, что они узнали сейчас, когда до Превращения у неё больше десяти лет. Смогли бы они относиться к ней как прежде или постоянно вспоминали бы об этом? Думаешь, им было бы просто жить с тем, что однажды их ребенка у них заберут? — Что-то в её тоне, когда она это произнесла, заставило меня внимательно присмотреться к воспитавшей меня женщине. Я достаточно хорошо её знала, но всё равно засомневалась. Трудно было поверить, что она так тяжело перенесла моё Превращение.

— С этими реформами они всё равно узнают раньше, чем она Превратиться!

— Но до того у них будет ещё не меньше пяти, а то и шести лет нормальной жизни. Неужели ты не хочешь дать им всем хотя бы их?

Этот аргумент оказался решающим, Алинино сопротивление сдулось.

В школу вернулись к ужину: пока крестная доехала до дома, пока машину обезопасила, пока к ней поднялись, да пока там… В общем, примерно часа полтора у нас на все это ушло. Кому-то все это промедление, когда можно сразу от Кости открыть портал в школу, покажется чрезмерным, но я понимала, почему тетя Лена так поступает. Ну а заодно наслаждалась относительной свободой и уже непривычной, но любимой суматохой крупного города.

В этот раз портал перенес нас на площадку у спортзала. Окружающая школу лесная тишина оглушала. Здесь казалось невероятным, что где-то стоят в пробках автомобили, а в общественном транспорте толкаются десятки пассажиров.

— На этом я вас оставлю: мне ещё к Илине надо зайти отчитаться, — поспешила сбежать тетя Лена. — А после ужина заставлять её работать только у Маргариты Николаевны совести не хватает…

— Если ты не против, я пойду поплаваю, — поспешила ретироваться и моя соседка. Я кивнула. Честно говоря, я бы и сама не отказалась поплавать, но уважала желание Алины побыть наедине с собой. Хотя и довольно обидное, учитывая, что она сама попросила с ней пойти…

Решив, что мне тоже не помешает привести мысли в порядок, оглядела расчищенные дорожки, разбегающиеся от площадки у пока выключенного фонтана, и зашагала по одной из них. Разумеется, выбрав ту единственную, что не вела в постоянно посещаемые мной места.

Выбранная мной тропинка закончилась у очень романтичной на вид беседки. Поднявшись по деревянным ступеням, остро пожалела, что рядом нет Андре. Весеннее солнце проникало через витражные стекла, окрашивая все в нереальные цвета. Я была так зачарована этим зрелищем, что горестный всхлип, послышавшийся откуда-то со стороны небольшого прудика, разбитого рядом с беседкой заставил вздрогнуть. Нахмурившись, спустилась по чуть скрипнувшим ступенькам и огляделась.

Я бы решила, что мне показалось, но всхлип раздался снова. Обошла беседку по слабо протоптанной дорожке и поняла, что не прогадала: на широком выступе каменной кладки притулилась девочка лет десяти.

Обозначила своё присутствие:

— Привет!

Вздрогнув, непревратившаяся подняла ко мне лицо:

— Ппривет…

— Я — Света, — представилась, присаживаясь рядом с ней. Заглянула в карие глаза: — А ты?

— Оля, — черные косички качнулись.

— У тебя что-то случилось?

— Нет, — соврала она. Но под моим скептическим взглядом всё же призналась: — То есть да. Мне не нравится в этой школе!

— Понимаю. Мне сначала тоже не нравилось.

— А теперь? — жадно заинтересовалась она.

— А теперь нравится. Но всё равно непривычно: я всю жизнь прожила в Энске, привыкла постоянно быть в толпе людей, ходить по магазинам, кафе, просто гулять по городу… Тут всего этого нет, да и все близкие мне люди, как поначалу казалось, остались там. Но потом я нашла здесь подруг, и стало легче. Да и вся эта магия такая… — я задумалась, подбирая слово, — магическая, в общем. Ну и хвост. Хотя превращаться от воды то ещё сомнительное удовольствие, — я указала на хмурящееся небо.

Девочка робко улыбнулась, и на лицо ей упал солнечный лучик.

— У меня пока нет хвоста, — поделилась она. Солнце спряталось за очередную тучку. — Но, когда ты так говоришь, мне кажется, может это и к лучшему. Превращаться от воды, брр!

— Да, счастье то ещё, — согласилась я. — Но через это все проходят. Правда, иногда кажется, что взрослые предпочли это как страшный сон забыть.

— И их можно понять, — снова улыбка и снова отсвет солнечного света.

— Ага. — И поторопила: — Но ты толком не ответила, что тебя расстроило. Хотя, дай угадаю, потомственные?