Все оттенки боли

Что он тогда будет делать?

Потерю ребенка не заглушить любовью и работой. Он никогда не причислял себя к тем людям, кто заключает смысл существования в детях. Но мир без Жаклин – это не мир. И пусть это звучит так, как будто всесильный Бальмон вдруг решил пожалеть себя, он не понимал, как оказался в этой ситуации. Он думал, что дал дочери все и уж точно обеспечил безопасность. Оказывается, нет.

– Сколько бы у тебя ни было денег, каким бы влиятельным ты ни являлся, дети умудряются вляпываться в истории настолько ужасные, что их даже не описывают в книгах, – мрачно заговорил Доминик, отключив телефон. – Я надеюсь, твоя малышка всего лишь на свидании.

– Мы ищем ее уже два часа. На улице ночь. Это не свидание, Жаклин никогда не позволяла себе подобного.

– Она молода, я бы сказал, юна, – мягко возразил Клоне. – Ветер в голове, гормоны и страсть. Тут не только про отца забудешь, но и про саму себя.

Кристиан позвонил Грину, но тот не взял трубку: видимо, занят. Больше звонить было некому. Вернее, не так. Бальмон уже поднял всех, до кого сумел дотянуться. Но единственный человек, кто мог помочь, стоял рядом и терпеливо ждал ответа от своих ищеек. Нужно было время, чтобы проанализировать ход движения автомобиля по камерам, которые пока не покрывали весь Париж. Но хотя бы появилось направление.

Франция маленькая страна. Далеко уехать пропавшие не могли. И если после Версаля свернули, направляясь на юг, рано или поздно даже не суперумелый полицейский вычислит, где искать. Проблема была только одна: время. Если неизвестный парень Жаклин причастен к тому, о чем намекал Грин, счет шел на часы. Про минуты даже думать не хотелось.

– Что удалось узнать про этого парня? – спросил Кристиан, чтобы хоть как-то вырвать себя из пучины самобичевания и отчаяния.

Доминик помрачнел.

– Ну, пока ничего. Благодаря тебе у нас есть списки всех студентов-психиатров первого и второго года, я жду фотографии, чтобы милые сотрудники кафешки помогли нам его идентифицировать, предоставят с минуты на минуту. А так – ничего. Машина зарегистрирована на некую Матильду Жиром, восемьдесят пять лет, содержится в доме престарелых. Детей, внуков и прочих родственников у старушки нет.

– Прекрасно.

Кристиан потер пальцы, а потом сжал руки в кулаки, резко выпрямился и посмотрел в грязное небо. Тучи затянули все до горизонта, собирался дождь, но пока воздух был напоен влагой, которая не приносила никакого облегчения. Как там Жаклин?

Его внимание привлек автомобиль комиссариата. Худенький полицейский выскочил на улицу, едва тот затормозил, поздоровался и отдал Домнику толстенький бумажный конверт. Тот удовлетворенно хмыкнул.

– Вернемся в кафе?

– Оно уже закрыто.

– Ну, тогда навестим эту прелестную свидетельницу дома?

– Я не хочу тратить на это время, – обронил Кристиан, который испытывал почти физическую боль от мысли, что нужно вернуться в город, отдалиться от Жаклин, когда душа рвалась ей навстречу.

Клоне понимающе кивнул.

– Возьми себе кофе и жди. Я доеду до свидетельницы, нужно понять, кто наш друг. А автомобиль отслеживают. Если он появится на дороге, мне передадут.

– Где его видели в последний раз, напомни?

– Он поехал на юг от Версаля. Сейчас может быть где угодно, мы отстаем на час или два.

Кристиан сел в свой «Порше». Предместья Парижа он знал не хуже всех процессов в компаниях Бальмонов. Предположим самое плохое. Он будет искать тихое место, где сможет остаться наедине с Жаклин, неважно, для секса или для убийства. Версаль любили влюбленные, но сейчас поздно, ночью парк не так интересен, да и сложно находиться там, не привлекая к себе внимания. Куда можно поехать еще? Сен-Кентен? Шеврез? Может, он любит старину и повез ее в замок Мадлен? Черт возьми, Франция полна древностей, красоты и уединенных мест.

– А что мы знаем про старуху? Где она?

– Да тут недалеко, миль тридцать. Но она не в себе, Крис.

– Я поговорю с ней.

– Ты не полицейский.

Стальной взгляд Бальмона остановился на лице Клоне.

– Плевать. Потом поговорим о законах. Выясни все про парня и машину, а я поговорю со старухой. Может, она что-то знает.

III

Нормальные парни привозят девушек на свидания в ярко освещенные места, где можно посидеть, выпить шампанского или на крайний случай горячего шоколада с обжигающим круассаном. Нормальные парни.

Жаклин презирала нормальность. А еще ее пугала идеальность.

Поэтому ее от природы жемчужные, как у матери, волосы стали синими, а стрелки она всегда рисовала немного криво, чтобы добавить кукольному лицу асимметрии.

Поэтому ее, как она надеялась, парень привез к разрушенному Пти-Мулен-де-Серне. Изучая историю Франции, величественные замки некогда сильнейшего государства в мире, читая Дюма, вы не наткнетесь на Пти-Мулен-де-Серне, хотя местечко не лишено красоты и очарования: здесь красота природы соседствовала со старинным домом, который, правда, нуждался в основательной реставрации. Ален с загадочным видом аккуратно припарковал автомобиль на необорудованной парковке, подошел к пассажирской двери и подал Жаклин руку. Когда хрупкие пальцы коснулись ладони, парень рванул девушку на себя.

Поцелуй?

Нет.

Он сделал шаг вперед, и Жаклин влетела в его грудь, слегка задохнувшись от неожиданности. Ударилась носом и протестующе вскрикнула, а Ален негромко рассмеялся.

– Прости, – отдышавшись, пробормотал он.

– И чего ты этим добивался?

Парень пожал плечами, не выпуская ее руки. А Жаклин вместо радости почувствовала раздражение. Было уже довольно темно, и хотелось вернуться домой, поговорить с отцом. Странное желание для шестнадцатилетней девчонки, которая имела все шансы повзрослеть прямо здесь и сейчас. Видимо, она трусиха. Чуть что, прячется за папочку.

Когда они вернулись из Треверберга, похоронили Анну Перо и зажили новой жизнью, самое странное и страшное, с чем пришлось столкнуться, – жалость и смешки одноклассников. Шок прошел быстро, весть о страшной смерти матери запустила целый каскад событий, и на Жаклин обрушилась лавина чужих выплесков. Она дала слабину лишь однажды. Засунула гордость куда подальше и пожаловалась отцу, что в школе становится невыносимо. Что именно сделал Кристиан, она так и не узнала. Но ненужное внимание и насмешки исчезли. А несколько дней спустя она нашла в своем шкафчике записку: «папочка не всегда будет рядом».

Жаклин сжала пальцы Алена и закусила губу. Она уже взрослая. А парень просто тоже нервничает, вот и все. Разве не так? Конечно, он старше, у него точно уже были девушки. Но, может, именно с ней он по-настоящему переживает и позволяет себе глупости? Когда мальчику в школе нравится девочка, он дергает ее за косички. Потом – толкает на перемене. Потом – ищет болевые точки, чтобы точно задеть. Не зная, как получить от девушки ответные эмоции, он может действовать самым тупым образом и провоцировать боль и негатив. Видимо, Ален такой же. Не зря он решил стать психиатром.