Все оттенки боли

Немилосердно болела голова после аварии, но какое это имело значение в такой момент? Грин запустил пальцы в шелковистые черные пряди, внимательно рассматривая окутанное утренним сумраком лицо. Дыхание Тео щекотало кожу, заставляя волоски вставать дыбом и запуская мурашки. Хотелось по-дурацки улыбаться, а еще хотелось ее поцеловать. Но ему нужно было закончить работу и только потом ответить себе на вопрос, что же делать с чувствами к Теодоре Рихтер и положением, в котором он оказался. Что делать со своей жизнью и какими нечеловеческими усилиями сблизить их миры, которые никогда не должны были пересечься?

Это отрезвило. Что, если он расслабился, забылся? Он раз за разом допускает одну и ту же ошибку, а в итоге страдают близкие.

Неожиданный телефонный звонок не позволил этим мыслям развиться. Тео вздрогнула и, проснувшись, отшатнулась. Аксель со вздохом потянулся за телефоном, не рискуя смотреть ей в глаза, но объятий на разомкнул, и она, напряженная, испуганная, расслабилась, снова прильнув к его груди. Жаль, от царившей минуту назад неги не осталось и следа.

– Да, – ответил Аксель в трубку.

– Это Клиффорд. Нахманы погибли.

Грин подскочил на постели, Тео вместе с ним. Отползла и застыла, ища его взгляд, но агент смотрел в стену. Тонкое одеяло сползло, обнажив его торс. Стало холодно. Грин поправил одеяло и отвернулся, не в силах смотреть Теодоре в глаза.

– Подробности? – потребовал он.

– Их самолет взорвался в воздухе спустя семь минут после взлета. Обломки разбросало.

– Неисправность или?..

– Наши специалисты выехали на место происшествия, я сдерживаю международные службы. Как будет информация, сообщу. Тебе стоит выдвинуться. И – да. Эта смерть пока не афишируется. Они летели на чужом самолете.

– Откуда ты узнал?

Послышался характерный смешок. Клиффорд знал все и обо всех. Всегда. В этом состояла часть его работы, которая обеспечивала успешное выполнение миссий и множество раз спасала жизнь Грину.

– Ты знаешь, что делать.

Клиффорд отключился, Аксель бросил телефон на постель и запустил пальцы в волосы, переваривая информацию. Согнулся, опустил локти на колени и вздрогнул, когда Теодора прикоснулась к его плечу.

Он и забыл, как это бывает интимно, когда твоей обнаженной кожи касается рука любимой женщины. Повернулся к ней, ловя взгляд. Оба застыли, как дикие звери. Рабочий туман выветрился, неспособный противостоять требовательной синеве ее глаз, и Грин решил, что несколько минут роли не сыграют. Нужно прояснить…

Прояснить что? Зачем?

Она качнулась вперед, осторожно приблизилась, села, подогнув ноги под себя. Зрительный контакт Теодора не разрывала, и это ощущалось так, как будто стоит отвести глаза – и рухнет все. Испарятся надежды, останется в прошлом безотчетная радость, уступив место холодному отчуждению, с которым оба уже давно ничего не могли сделать. Но потом что-то в ней изменилось. Она позволила себе медленно, вдумчиво изучить его лицо, опустить глаза ниже. Кожу жгло там, куда она смотрела. Шея. Ключицы. Изрядно похудевший, но уже крепкий после возобновившихся интенсивных тренировок торс и рельефный пресс. Ее губы приоткрылись, и у Акселя перехватило дыхание, но он не позволил себе пошевелиться.

Тео протянула руку и коснулась его лица. Провела кончиками пальцев по линии носа и бровей, по скуле, на которой белел шрам, небрежно тронула губы, и Грин сдался: закрыл глаза и нырнул в эти полузабытые ощущения близости с любимой женщиной.

На этот раз она поцеловала его сама. Он почувствовал, как теплеют губы, как нежное дыхание опаляет кожу, а за ним следует прикосновение, на которое тело реагирует мгновенно и мощно, но усилием воли заставил себя застыть. Она медленно исследовала его губы, положив руки на плечи, слегка сжимая их. А потом запустила пальцы в волосы – точно таким же жестом, как и он сам некоторое время назад – и позволила поцелую стать ярче.

Больше всего на свете хотелось повалить ее на постель и забыть о реальности, но Грин не мог. Он обнял ее хрупкие плечи, ответил на поцелуй, а потом оторвался от губ и заглянул в глаза.

– Я вернусь, – зачем-то пообещал он. – Когда закончу. Будь здесь и не открывай никому, кроме меня. Никому, Тео. Ты поняла?

– Возьмешь ключи?

Вместо ответа он поцеловал ее еще раз, прекрасно понимая, что ключи она отдала ему еще вчера.

И речь шла не о ключах от квартиры.

V

От Теодоры Грин уезжал в странном состоянии, но с твердым намерением вернуться как можно скорее. Пришлось вызвать такси и заехать домой, чтобы взять мотоцикл. И оттуда уже к Туттону, которого ранний звонок не удивил. Криминалист не спал, сообщил, что у него тоже есть новости, подстегнув любопытство Акселя и его намерение закончить со всем этим хаосом как можно скорее.

Зрение подводило из-за дикой головной боли, и он прищурился, наклонившись к рулю, чтобы лучше видеть дорогу. Скорость, впрочем, не сбросил. По пустым улицам Грин добрался до Туттона за десять минут. Поставил транспортное средство на подземную паковку и взлетел по лестнице в дом. Его встретил Ник лично. Приложил палец к губам, мол, потише, все спят, и поманил в дом. Николас выглядел помятым, но довольным.

Впервые с момента приезда в Треверберг он выглядел довольным. Значит, что-то обнаружил. Аксель был бы рад даже призрачной нити. От мысли, что придется объяснять, что случилось с Арабеллой, разом заныли зубы. Вспомнив про Стич, Грин резко остановился. Кажется, до него только сейчас дошло, что именно сказал Клиффорд. Нахманы погибли. Значит, и Арабелла тоже.

О боже.

– Ты идешь? – шепотом спросил вернувшийся Ник.

Аксель кивнул и, стараясь ступать мягко, пошел на второй этаж. Еще одна смерть. Господи. Это не укладывалось в голове. И одновременно он понимал – уж что-что, а взрыв самолета достаточно заметное происшествие, чтобы установить, кто и каким образом подстроил катастрофу. В случайность Аксель не верил. Конечно, они будут искать черный ящик и расшифровывать его, это займет уйму времени.

Но…

Внимание переключилось, когда Аксель обнаружил в кабинете Ника Дилана Оуэна. Мужчины обнялись рукопожатиями, и Аксель собрался с силами, настраиваясь на работу. Горевать по своим они будут потом – когда эта мразь отправится за решетку или на тот свет. И, учитывая его способности гипнотизировать, лучше бы он сдох. Сразу. Или в мучениях.

– Афины, – сообщил Дилан.

– Что – Афины? – не понял Аксель.

– Общая точка для большинства значимых жертв. Афины.

– Что такое значимая жертва? – уточнил Грин, опускаясь в кресло.

Ник молча подал ему кофе.

– Ну, ученые поизвестнее, покрупнее, – пояснил Оуэн.

– Дилан, делать выводы на обрывочных данных нельзя.

– Аксель, в вашем деле единственно верный способ анализа – сегментация данных, – возразил айтишник с невозмутимым видом.

Грин оглянулся на Николаса, тот сдержанно кивнул. Криминалист подошел к двери, убедился, что она плотно заперта, вернулся к столу и, присев на его край, скрестил руки.

Судя по всему, эти двое еще не ложились сегодня.