Все проклятые королевы

Она не такая, как Львы. Она использует свою силу ради свободы.

А значит, это должно быть того стоить.

Я глубоко вдыхаю, пытаясь избавиться от сомнений, но вспоминая монеты, смерть, я вдруг ощущаю нечто ещё более тёмное.

— Я видела его, знаешь? Я видела Эрио.

Нирида смотрит на меня с ужасом.

— Ты видела смерть?

— Думаю, да. Он появляется каждый раз, когда я на грани перехода черты. Я думала, что он предупреждает меня, но… теперь не уверена. Он показал мне прошлое, а затем дал увидеть, как оно исчезает.

— О чём ты говоришь?

Ветер потряхивает подол моего платья.

— Я не помню своих родителей. Единственное, что у меня осталось — сон, в котором я вижу их. Я не уверена, что это действительно они, но то, что я чувствую в этом сне… Дом. Тепло. Любовь. Он обнимает её. Высокий, с тёмными волосами. Я не вижу его лица, но знаю, что он улыбается. А она… У неё мои волосы. Длинные, рыжие, волнистые, чуть запутанные. Она выглядит уставшей, но счастливой. Они оба смотрят на колыбель, в которой лежит младенец. Я. Вокруг них бродят соргинак. Я никогда не понимала, почему они там. Раньше мне не нравился этот сон. Я не могла объяснить, что делают там соргинак с Земли Волков.

Но теперь это обретает смысл.

Я замолкаю, увидев выражение лица Нириды.

— Нирида?

— Ты сказала, что не видишь их лиц?

— Нет. Я знаю, что они счастливы, но не могу понять, почему. Я всегда просыпаюсь раньше, чем успеваю разглядеть. Наверное, потому что у меня осталось слишком мало воспоминаний о них.

— И когда ты на грани смерти, Эрио показывает тебе, как этот образ исчезает?

— Да. Как будто он может стереть его.

— Нельзя стереть то, что уже случилось, — напряжённо отвечает Нирида. — Даже Эрио не имеет такой власти. Но то, что ещё не произошло…

Она бледнеет.

— О чём ты?

— Ты уверена, что это твои родители?

— Нет. Я же говорила, я их не помню.

Нирида скрещивает руки на груди, затем начинает нервно шагать по кругу.

— Что-то не так? — спрашиваю я, начиная беспокоиться.

— Тебе нужно поговорить с Кирианом.

— Нирида, — я настаиваю.

— Это не мне рассказывать.

Она останавливается, глядя мне прямо в глаза.

— Но ты должна знать.

— О чём?

— Спроси его, — говорит она, ровно, но в голосе проскальзывает тревога.

— Спроси, что он пообещал соргинак в обмен на твою жизнь в Лиобе.

Нехорошее предчувствие пронзает меня, как нож. По спине пробегает дрожь. И я не жду.

— Одетт! — окликает меня Нирида, когда я разворачиваюсь и ухожу.

Но я знаю, что она не скажет больше ничего. Так что я не останавливаюсь. Я выбегаю из леса, снова оказываюсь среди толпы. Смех, музыка, танцы… Всё это ещё недавно было частью нас. А теперь кажется чем-то далёким. Призрачным эхом, сбившимся с ритма.

Я замечаю Кириана сразу, даже несмотря на маску. Он тоже видит меня, сразу понимает, что я ищу его, и замирает. Он начинает снимать маску, но я уже хватаю его за руку и тяну прочь.

— Эй! Всё в порядке? — спрашивает он.

Я не отвечаю.

— Одетт, — зовёт он меня, и я вижу, как он передаёт маску кому-то в толпе.

Я продолжаю идти дальше, пока мы не оказываемся достаточно далеко, где никто не сможет нам помешать.

— Что случилось?

— Скажи мне, что ты пообещал соргинак из Лиобе, Кириан.

Его лицо, уже серьезное от беспокойства, становится еще жестче, когда он делает глубокий вдох.

— Нам не обязательно говорить об этом сейчас.

— Ты сказал, что это меня не касается, что мне не о чем беспокоиться, — напоминаю я.

— Так и есть. Это… тебя не касается, — бормочет он, но не выглядит слишком уверенным в своих словах.

— Тогда почему Нирида считает иначе?

— Что она тебе сказала?

— Ничего! — огрызаюсь я. — Она ничего не сказала, но побледнела, когда я рассказала ей, что показывает мне Эрио, когда я его вижу.

— Эрио? — он смотрит на меня в замешательстве.

— Когда я перегибаю, когда приближаюсь к грани, — объясняю я. — Эрио появляется. Он ждет, вдруг придется забрать меня с собой.

— Одетт, это…

— Почему Нирида побледнела, когда я рассказала, что вижу своих родителей, Кириан? Почему ее так поразило, что Эрио показывает мне, как исчезает пара у колыбели, окруженная ведьмами?

Он хмурится, настолько сильно, что мне кажется, он вообще не сможет ничего мне ответить. Но потом замешательство сменяется чем-то другим.

— Ты уверена, что это твои родители? — спрашивает он, и мир вокруг меня начинает рушиться.

— Кириан, что ты сделал? — шиплю я.

Он проводит рукой по волосам, убирая пряди, упавшие на лоб.

— Когда я заключал сделку, это совершенно никак не касалось тебя. Хочу, чтобы ты это поняла.

— Какую сделку?

— Я поклялся бабке Элие, что у меня родится ребенок от соргинак в течение пяти лет, иначе мы оба, ты и я, умрем.

Земля уходит у меня из-под ног, и мне кажется, что эта тьма готова поглотить меня.

— Что? — спрашиваю я одними губами.

— Ты должна была умереть той ночью, — объясняет он серьезно. — Я думал, что решу этот вопрос позже.

— Пять лет… — повторяю я.

— Теперь их осталось чуть больше трех.

— Что? Прошло даже не полгода!

Кириан трет шею.

— Позже я заключил еще одну сделку с Элией, чтобы она помогла мне вспомнить, как я избавился от браслета Тартало. Это, конечно, ничего не дало, но я должен был попробовать.

Мир вокруг меня кружится.

— Одетт… — шепчет он. Он поднимает руку, но не решается дотронуться до меня и тут же опускает ее. — Тогда я даже не знал о твоем существовании. Да, я чувствовал, что ты другая, но в Лиобе мне и в голову не могло прийти ничего подобного. Поэтому заключить эту сделку оказалось довольно легко.

— Как ты можешь говорить, что это меня не касается?

Кириан напрягается.

— В прямом смысле. Это тебя не касается.

— Не касается? — я смотрю на него в изумлении. — Кириан, я ведьма. Ты вообще понимаешь, что говоришь?

Он молчит. Где-то вдалеке, за нашими спинами, звучит музыка праздника экайна, среди смеха и радостных криков. На этом фоне яркие огоньки тихо плывут над озером, в своей странной, неподвластной суете неподвижности. А Кириан продолжает смотреть на меня, не в силах сказать ни слова. Его красивые губы сжаты в тонкую линию, скулы напряжены, глаза — печальные, серьезные.