Все проклятые королевы

Мы продвигаемся так быстро, как позволяют узкие подземные ходы. Пахнет сыростью и землей. Гул битвы над нами приглушается толстыми стенами и сводами, которые время от времени содрогаются от взрывов, заставляя каждый волосок на моем теле вставать дыбом.

Одна ошибка в расчетах — и сотни тонн земли рухнут нам на головы, похоронив здесь навсегда, под стенами города, который мы пришли освободить.

Шаг за шагом, метр за метром мы наталкиваемся на туннели, уже обвалившиеся, засыпанные или разрушенные самими Львами в попытке остановить нас. Я невольно задумываюсь, пока мы оставляем позади черные коридоры этих подземелий, сколько людей оказалось погребено в темноте.

Мы уже близко, когда раздается взрыв, трясущий все вокруг. На нас сыплется земля, заставляя всех застыть, затаив дыхание. Добравшись до конца, мы обнаруживаем нескольких копателей, спрятавшихся за углом импровизированной каменной стены. Они подают нам знаки, чтобы мы следовали за ними, и мы укрываемся, ожидая, пока второй взрыв заставляет весь проход снова содрогнуться.

Я задерживаю дыхание, моля Мари, чтобы тоннель выдержал.

— Готово, — сообщает один из копателей. — Они заложили взрывчатку, часть стены рухнула, но мы разобрались.

За проломом среди камней и земли лежат тела Львов, не сумевших защитить этот проход. Наши люди сразу принимаются за работу, расчищая завал и укрепляя потолок.

— Этого хватит? — спрашивает проводник, приведший нас сюда.

Я смотрю на проход, узкий коридор, который когда-то был намного шире.

— Должно хватить.

Я даю приказ посыльному, который был с нами. Он берет факел, выбирает другого солдата на случай, если что-то пойдет не так, и бежит обратно, чтобы передать сигнал: мы готовы.

Прохожу через туннель, не зная, что увижу по ту сторону.

Мои шаги замедляются, когда меня встречает свет факелов.

Это, должно быть, королевские катакомбы, система ходов, которую использовали поколениями, чтобы спасаться от осады, прорываться через окружение и скрываться в крайнем случае.

Родители Лиры могли бы уйти отсюда, если бы у них был шанс.

Два каменных прохода ведут отсюда: один — во дворец, другой — в безопасное место за стенами. Второй — именно тот, где мы должны заложить взрывчатку, прямо под крепостными стенами.

Я двигаюсь осторожно, стараясь не обращать внимания на трупы, лежащие у входов — Львов, которые не сумели удержать этот проход. Но они скоро поймут, что проиграли, и пошлют еще солдат.

Мои люди уже заняли позиции. Они действуют быстрее и точнее, чем я, сканируя помещение, проверяя слепые зоны и готовясь к атаке Львов.

Мягкий свет факелов освещает белый камень, покрывающий пол, стены и потолок. Дальше впереди зал становится шире, но я не могу разглядеть, что там, из-за груды камней… Нет, не камней.

Когда я подхожу ближе, понимаю, что это остатки статуй. Или, по крайней мере, они когда-то были статуями.

Разбитые куски белого камня свалены по бокам, как расчлененные тела: мощная рука, хрупкая ладонь с отсутствующими пальцами, безликое лицо с разбитой половиной черт, глядящее пустыми глазницами на каждого, кто осмелится войти.

Зал становится круглее, а вдоль его стен тянутся колонны, несущие вес потолка. На каждой из них вырезаны сотни сцен: крошечные изображения, почти нетронутые временем, защищенные от стихий, рассказывают о битвах, о которых я ничего не знаю, о героях, чьи имена уже забыты.

Одна из колонн, самая массивная, украшена женской фигурой: длинные кудрявые волосы, рука, держащая что-то похожее на эгузкилоре.

Мари.

Этот зал когда-то был храмом, местом тайного поклонения, доступным лишь тем, кто знал о туннелях, и забытым в мирные времена, в эпоху родителей Лиры, до начала войны.

Я продолжаю идти и вижу центральную фигуру, вырезанную прямо в камне — огромную морду волка.

Этот храм не только для Мари.

Я подхожу ближе. Разинутые челюсти, острые клыки… но не это самое пугающее в этом лице. Глаза.

Два темных, угрожающих глаза, сделанные из какой-то красной мерцающей породы, вставленные так, что факелы заставляют их вспыхивать кровавым светом.

Гауэко.

— Во что бы то ни стало, — шепчу я себе. — Мы должны освободить Эрею во что бы то ни стало.

Я стою, глядя на него, с ощущением, что кто-то, или что-то, может ответить мне.

К счастью, этого не происходит.

Вдруг чей-то крик возвращает меня к реальности, выбрасывает из этого застывшего момента обратно в грохот и хаос сражения.

— Львы идут из дворца! — кричит один из солдат.

— Взрывчатка под стенами готова! — сообщает другой.

Все смотрят на меня. Они ждут моего приказа.

— Вторая волна Львов?

— Уже в пути.

Дыхание сбивается, сердце грохочет в груди. Я киваю.

— Взорвать туннели.

Следующие секунды похожи на бред, на лихорадочный сон, на кошмар с неясным финалом. Все кажется размытым, как будто я покидаю свое тело, а кто-то другой ведет его вперед.

Часть отряда бросается защищать вход в туннель, другие бегут закладывать новые заряды. Солдаты кричат, готовясь к бою. У прохода, пробитого в земле, еще не слышно шагов подкрепления, которое должно прийти нам на помощь.

Давайте же… думаю я. Молю.

И тогда раздается взрыв.

Земля содрогается, стены заходят ходуном, осыпая меня белесой пылью, словно призрачной завесой. Сквозь этот грохот я слышу только учащенный стук своего сердца и считаю удары: раз, два… три, четыре… пока молю, чтобы потолок выдержал.

Вдалеке Гауэко смотрит прямо на меня.

Спустя несколько долгих мгновений дрожь прекращается.

Я снова слышу шум битвы — он становится все ближе, потому что наши теряют позиции, а Львы, явившиеся защищать вход во дворец, уже прорываются в зал древнего храма.

Я пытаюсь отключиться от звуков схватки и прислушаться к тому, что творится выше, где отряды должны вот-вот ворваться в город. Но ничего. Ни единого признака обрушения стен.

В зал вбегает солдат, его лицо бледное, взгляд растерянный. Он тяжело дышит и выкрикивает:

— Они не рухнули.

Я стискиваю кулаки.

— Что?

— Туннель, капитан. Стены Уралура не обрушились.

Нам конец.

Я оборачиваюсь, слыша нарастающий шум битвы, и в этот момент земля снова содрогается.