Вспаханное поле

на широкой груди равнины. Увидев, что к ней быстро

приближается повозка, Панчо пришпорил коня, чтобы ее

опередить: он должен был переменить лошадей проез¬

64

жим — ведь Сеферино не было дома. Он спешился, но по¬

возка проехала мимо. Марселина, стоявшая на пороге, с

горечью проговорила:

— Ни одна собака сюда не заворачивает... Если и

дальше так пойдет, не знаю, до чего мы докатимся!

Впервые на памяти Панчо она выражала тревогу за

будущее. И в этом не было ничего удивительного. Про¬

дукты, которыми они запаслись в лучшие времена, подхо¬

дили к концу. Табун поредел. Сория не замечал нищеты,

пока ему хватало табаку, мате и чурраско. Сеферино тоже

ни о чем не беспокоился. Его вполне устраивало, что почто¬

вая станция бездействует, и если он не пропадал в селении,

то спал, чистил свою лошадь или бренчал на гитаре, ко¬

торую раздобыл неизвестно где. Иногда он возвращался

ночью из селения с бутылкой можжевеловой водки и ут¬

ром с беспечной улыбкой предлагал дону Ахенору:

— Что, крестный, промочим глотку?

Они смеялись, а Марселина хмуро поджидала Панчо,

бродившего с собаками по степи и по берегу реки в по¬

исках дичи. Как всем женщинам, с колыбели подчиненным

воле мужчины, Марселине было несвойственно роптать.

Она не ждала многого от своих мужчин — они были

не лучше и не хуже других. Вот Панчо был не такой: он не

походил ни на апатичного отца, ни на ветреного Сеферино.

«Он мало говорит, но много думает», — повторяла про

себя Марселина, когда видела, как он в сумерки тихо си¬

дит возле ранчо, устремив взгляд в мглистую даль.

В тот вечер, несмотря на отсутствие Сеферино, ужин

был скудным. Марселина выложила в тарелки дона Ахе-

нора и Панчо все, что было в кастрюле. Сория сразу при¬

нялся с жадностью есть, но Панчо, заметив, что кастрюля

пуста, сказал:

— Крестная, куда мне столько, отбавьте.

— Ешь, — настаивала она, — ты ведь растешь.

Но Панчо не успокаивался.

— А себе вы положили?

— Я кое-что перехватила, пока стряпала.

Панчо поел немного и отодвинул тарелку.

Отец голодными глазами уставился на остатки еды.

— Больше не хочешь? — спросил он.

— Нет, — ответил юноша, обеспокоенный его взглядом.

Дон Ахенор мигом доел его порцию. Панчо встал и

пошел спать.

5 Э« Л. Кастро

65

Поздней ночью всполошились собаки, но тут же смолк¬

ли, узнав Сеферино, который спешился и вошел в ранчо.

Разбуженному лаем Панчо показалось странным, что он не

расседлал лошадь. И еще больше его удивило, что Сефе¬

рино принялся рыться в сундуке с одеждой.

— Что ты там ищешь?

Сеферино с улыбкой ответил:

— Я уезжаю с гуртом скота, который скоро пройдет.

Вернусь через месяц, так что не стоит будить стариков.

Я возьму кое-что из барахла...

Он связал вещи в узел и лег на кровать. Потом, словно

размышляя вслух, сказал дрогнувшим голосом:

— Не говори Клотильде, что я уехал... Бедняжка!..

Она меня полюбила... Ну да ладно, в мужчинах у нее не¬

достатка не будет.

Сеферино замолчал и скоро уснул. Панчо не придал зна¬

чения его словам. Он, правда, кое-что знал насчет его шаш¬

ней с Клотильдой, но слишком хотел спать, чтобы думать

о чужих делах. Он проснулся оттого, что его сильно встрях¬

нули, и сразу услышал отдаленное мычание: гнали скот.

— Вечно ты дуришь!—пробормотал он сердито.—

Отстань от меня со своими гуртами!

В ответ прозвучал веселый голос Сеферино:

— До свиданья, Панчо!

В дверях мелькнула его фигура, и через минуту послы¬

шался удалявшийся стук копыт. Скоро он слился с глу¬

хим топотом гурта и протяжными, размеренными крика¬

ми погонщиков.

— Сеферино!.. Сеферино!.. — позвал Панчо, внезапно

охваченный тревогой.

Ответа не было. Мычание скотины затихло вдали.

В степи опять воцарилась тишина. Панчо долго ворочался

в постели. Только перед рассветом ему удалось заснуть.

К уходу сына Марселина отнеслась спокойно:

— Он взрослый и знает, что делает. Может, ему бу¬

дет хорошо... А будет плохо, вернется.

Сория в свою очередь заметил:

— Правильно, ему не худо побыть в открытом поле.

Если бы не моя нога, я бы поехал с ним.

Но на самом деле он больше всех тосковал по Сефери¬

но. Он всегда был привязан к крестнику. Он научил его

66

объезжать лошадей и обращаться с оружием, а своими

рассказами о солдатской жизни пробудил в нем жажду

приключений. Сорию тяготило одиночество. Фургоны со

словоохотливыми возницами больше не приезжали, Мар-

селина становилась все молчаливее, а сын и вовсе почти

не раскрывал рта. Вдобавок ко всему кольцо ферм уже

смыкалось вокруг ранчо, и на границах участка Сории

плуги прорезали глубокие борозды на ровной скатерти по¬

ля. Он радовался, когда узнавал, что стадо коров, опро¬

кинув межевые знаки и изгороди, потоптало посевы.

Но радость его длилась недолго, потому что поселенцы

все восстанавливали с железным упорством.

— Чертовы баски! — ворчал он с досадой.

Прошел месяц, прошел другой, а Сеферино не появлял¬

ся. Зато однажды на почтовую станцию приехала в шара¬

бане девушка. Собаки подняли адский лай. Марселина,