«Вся правда о слове «Навсегда»

все так же ходила на вечеринки, но теперь ей уже не нужно было прятаться и

прыгать по деревьям по ночам – все и так уже было позволено. Я думаю,

родители просто сдались после того, как ее средний балл стал равняться

трем, она устроилась на работу официанткой в местный загородный клуб и

поступила в университет.

После смерти папы сестра могла вообще не появляться дома целыми

днями. Мама рисовала себе ужасные картины – Кэролайн лежит где-нибудь в

подворотне, ограбленная, убитая или бог знает, что еще, но правда всегда

была куда более невинной. К тому времени она уже довольно долго

встречалась с Уолли из Релейна – разведенным посетителем загородного

клуба, с которым она познакомилась во время работы. Как и многое другое,

сестра держала его в секрете от родителей, но потом все стало серьезнее, и он

сделал ей предложение. Родителям могло показаться, что все произошло

слишком быстро, но на самом желе деле они просто достаточно долго

оставались в неведении. Но с другой стороны, все действительно развивалось

со скоростью света. Вчера Кэролайн прыгает с ветки на землю, чтобы

убежать к друзьям, а сегодня наш дядя Майк исполняет роль посаженного

отца невесты, ведя мою сестру к алтарю. Окружающие не могли удержаться

от комментариев насчет того, что она выходит замуж сразу же после выпуска

(«Я слышала, она беременна! – Да ничего подобного, уже родила»), но

Кэролайн действительно любила Уолли, а он был без ума от нее, и только это

имело значение.

Плюс к тому(и это была лучшая часть всей истории), мама с Кэролайн,

наконец, нашли общий интерес в том, чтобы устроить Лучшую Свадьбу Всех

Времен. Именно тогда они и стали настоящими подружками, словно не было

всех тех бунтарских лет и криков о том, во сколько моя сестра должна быть

дома. Наверное, мама ценила это, потому что всего лишь за какой-то месяц

Кэролайн Куин закончила колледж, а затем съехала из родного дома в

качестве миссис Уолли Тербер, и теперь жила в многоквартирном доме

Атланте. Из окон ее квартиры была видна оживленная улица, а неподалеку

находился общественный бассейн, и у сестры дома всегда было шумно.

Впрочем, удивляло это лишь нас с мамой, сама же Кэролайн быстро

привыкла.

Я была совершенно другой – общалась с другими ребятами, жила

другой жизнью. Сложно даже представить выражение, которое появится на

лице Джейсона, если я вдруг попрошу его приехать за мной посреди ночи и

отправиться на вечеринку. Джейсон – это Джейсон, и этим все сказано, он

просто не понимает таких вещей. «Зачем?» было бы первым вопросом,

который он задал бы в ответ на такое предложение. Действительно, зачем,

когда на следующее утро нужно рано вставать на занятия по йоге, да и потом

день расписан по минутам.

Он был прав в своем отношении к жизни. Красться по ночам, гулять с

вечеринки на вечеринку и заниматься там бог знает чем – это все для

Кэролайн, и эти вещи ушли вместе с ней в ее новую квартиру, а у нас дома

все осталось тихо и спокойно.

– Мейси, - настойчиво повторяла сестра во время телефонных

разговоров, когда в пятницу вечером они заставали меня дома, - что ты

делаешь? Почему ты сидишь в своей комнате?

Когда я отвечала, что занимаюсь или делаю еще что-нибудь для

школы, она вздыхала так громко, что я невольно отодвигала трубку от уха.

– Ты молода! Иди на улицу и живи, ради бога! Для всех этих дел у тебя

есть еще куча времени в будущем! – восклицала она. Несмотря на все ссоры

с родителями или даже на слезы, с которыми она возвращалась с вечеринок,

Кэролайн считала свои школьные годы лучшими и самыми веселыми, так что

неустанно призывала меня следовать ее примеру.

– Да все нормально, - отговаривалась я, как обычно.

– Я в курсе, что для тебя это «нормально», - бурчала она, - в этом-то и

проблема. Ты же подросток, Мейси! – как будто я не знала, спасибо. – Ты

должна быть подвержена гормональным всплескам, должна сходить с ума,

должна совершать всякие безумства. Это же самое замечательное время в

твоей жизни, а ты так бездарно упускаешь его, когда нужно жить ярко.

И я клялась, что на следующий вечер непременно пойду гулять, а она

отвечала, что любит меня. Затем я вешала трубку и возвращалась к тому,

чем занималась до этого – урокам, домашним делам или еще каким-нибудь

занятиям. Изредка я забиралась на чердак и вспоминала все безумства,

которые совершала сама Кэролайн. Тогда я спрашивала себя – кажется ли

мне, что я теряю что-то? Наверное, нет. Но сидеть на чердаке мне нравилось,

и иногда я именно там и проводила вечер, позволяя телефону звонить, а

сестре – думать, что я послушалась ее совета. Пусть все мои приключения

начинались и заканчивались здесь, на чердаке, меня все устраивало.

Несмотря на мамины уверения, дела на работе не улучшились. Я

поняла, что холодное обращение в начале, было еще не самым худшим

вариантом. Теперь Аманда и Бетани вообще едва говорили со мной и

старались не подпускать посетителей ко мне. К пятнице я устала от тишины

больше, чем за всю свою жизнь, а придя домой, обнаружила, что маму

пригласили на какой-то прием, так что я оставалась дома одна. Мама звала

меня с собой, но мы обе знали, что я откажусь (потому что мне будет скучно

в обществе людей, занятых бизнесом, а ей будет неловко за неприкаянно

слоняющуюся вокруг дочь).

Я села на диван и задумалась. Вот бы мы с мамой и Кэролайн поехали в

домик на пляже, как было до смерти папы! Еще до женитьбы папа приобрел