«Вся правда о слове «Навсегда»

это и в день похорон, но тогда я просто затолкала чувства поглубже в душу –

так почему стоит позволить им вырваться сейчас? В этом нет никакого

смысла, да и ничего хорошего от этого не произойдет. Я слишком привыкла

качать головой в ответ на приглашении присоединиться к кому-то в

школьном кафетерии или улыбаться, как бы говоря «У-меня-все-хорошо-

спасибо». Да, иногда я буквально мечтала обнять маму, прижаться к ней, как

в детстве, спрятать лицо у нее на груди и расплакаться, но я не могла себе

этого позволить. Я ведь справляюсь, так? Значит, мне удастся сохранять лицо

и дальше. Нужно просто немного постараться.

– Просто устала сегодня, - пожала я плечами. Мама понимающе

улыбнулась и кивнула: это было знакомо ей. – Думаю, завтра будет получше.

– Это правда, - согласилась она. Интересно, она тоже притворялась, что

все хорошо, или действительно верила в это? Сложно сказать. – Конечно,

будет лучше.

После ужина я поднялась в свою комнату и обнаружила на экране

компьютера форму для нового электронного письма. Я так и не отправила

Джейсону ответ, хотя уже и напечатала все интересующие его данные по

кружкам и клубам, а также нашла электронную копию его сертификата

победителя в дебатах, организованных Дискуссионным клубом, которую он

хотел показать кому-то в лагере. Сев перед экраном, я глубоко вдохнула, а

затем позволила себе добавить в письмо кое-что личное. В конце концов, он

был моим парнем!

«Я знаю, что все эти драмы за информационной стойкой кажутся тебе

глупыми» - написала я, - «но я, правда, очень скучаю по тебе, и мне одиноко

находиться там, где меня заведомо терпеть не могут. Я буду безмерно

счастлива, когда ты приедешь домой».

Думаю, эта небольшая фраза будет сродни похлопыванию по плечу,

каким мы обычно одаривали друг друга в знак поддержки. По плечу

Джейсона не похлопать с помощью почты, а вот прочитать и почувствовать

то же самое он вполне может. Иногда бывает так, что тебе нужно каким-то

образом уложить чувства в слова. И мне так понравилось то, что я сумела

найти правильные выражения, что я, вдохновленная, сделала еще один шаг

вперед:

«Я люблю тебя. Мейси» - и нажала «Отправить», пока не передумала.

Закончив с письмом, я подошла к окну, открыла его и высунулась

наружу. Шел дождь, это был один из этих быстрых погодных скачков, что

обычно случаются летом, когда внезапно налетает ветер и холодает. Я села

на подоконник и прижалась лбом к раме. Из окна моей комнаты был виден

район «Wildflower Ridge», который собиралась застраивать мама, а вдалеке

сияли даже огни торгового центра, неподалеку от них возвышалось здание

университета.

В нашем старом доме моя комната была немного другой, из окна не

было такого шикарного вида. На самом деле, весь обзор загораживало

высокое дерево с раскидистыми ветвями, стучавшими в окно во время ветра.

Оно было таким старым и мощным, что по нему можно было

беспрепятственно спускаться вниз, чем мы частенько и пользовались. Ну,

если быть честной, то не я пользовалась, а Кэролайн.

Сестра была просто дикой. Другого слова для описания ее поступков

не найти, ведь в седьмом классе она стала, как это говорила мама,

«помешанной на мальчиках», и с тех пор родителям стало очень трудно

держать ее в узде и следить за всеми ее прогулками и вечеринками, особенно,

когда она стала старше. Были наказания. Домашние аресты. Запреты на

пользование телефоном. Отбирание водительских прав. Замки на мини-баре.

Обнюхивание у дверей на предмет употребления алкоголя. Это срабатывало

по-своему, и начинались скандалы, крики и хлопанья дверями, но затем все

успокаивались, а спустя небольшой промежуток времени истории

повторялись. И все это касалось лишь тех случаев, о которых знали

родители. Об остальных было известно лишь мне, когда посреди ночи дверь

в мою спальню открывалась, и ко мне тихонько проскальзывала Кэролайн с

туфлями в руках. Она подходила к моей постели, садилась на краешек и

дергала за кончик одеяла.

– Мейси, - шептала она ласково, но твердо, - тихо. Хорошо?

Она гладила меня по голове, а затем подходила к окну и открывала

створку.

– У тебя будут неприятности, - сонно бормотала я в ответ. Она садилась

на подоконник, высовывая ноги наружу.

– Подай мне туфли, - просила она, вылезая на ветку. Я выползала из

кровати и протягивала ей обувь. Где-то чуть дальше по улице уже

притормаживала машина – друзья приезжали за моей сестрой, всегда

выключив фары и не издавая ни гудка.

– Кэролайн.

Она поворачивалась ко мне на прощание.

– Прикрой окно, но не запирай, я вернусь через час. Сладких снов,

люблю тебя! – и, послав мне воздушный поцелуй, она спрыгивала с ветки и

бежала к машине. Заводился двигатель, и автомобиль отъезжал, все так же

бесшумно, а я стояла в темноте, глядя ему вслед. Кэролайн всегда говорила

одно и то же: «Я вернусь через час», но никогда это не было правдой. Я

долго лежала в постели, глядя в потолок, и она показывалась через два часа

или три, тихо влезая в окно и думая, что я уже сплю. Иногда она плакала и не

возвращалась в свою комнату, стирая макияж очищающим молочком из моей

косметички и сворачиваясь клубочком в моем кресле, так и не переодевшись.

Рано утром, с первыми лучами солнца, я слышала, как она просыпается и

уходит к себе. Всякий раз, слушая, как она крадется по моей спальне, я

обещала себе, что в следующий раз непременно запру окно, но никогда этого

не делала. Когда мы переехали сюда, Кэролайн уже училась в колледже. Она